Лиз Карлайл - Укрощенный дьявол
– Кто сказал тебе такую глупость, Айан? – спросила она, делая следующий стежок.
– Он сам, – простодушно ответил Айан. – Он приходил в розарий. И еще он сказал, что я могу плескаться в фонтане.
– Думаю, ты неправильно понял, милый. – Обри пристально взглянула на мальчика, завязывая узелок на нитке. – Люди, подобные его сиятельству, не получают выстрелов от контрабандистов.
– Но он получил, – настаивал Айан. – Он хромал, и я спросил его почему.
– Айан! – пожурила она мальчика.
– И тогда он рассказал мне о контрабандистах, – объяснил Айан. – «Очень неприятные люди», – сказал он. И если ты ему разрешишь, он расскажет мне всю историю.
– Вот как? – пробормотала Обри и замолчала, чтобы перекусить нитку. – Хорошо, посмотрим. Только прошу тебя, милый, не беспокой его светлость. Мы здесь живем в его доме, и он платит мне жалованье. – «Как он совсем недавно, не стесняясь, напомнил мне», – добавила она про себя.
– Я не беспокоил его, – защищаясь, возразил Айан, – если не считать того, что он расплескивал воду из фонтана, а я сказал ему, что этого нельзя...
– О Господи! – не дала ему договорить Обри.
– Я не знал, кто он, – смутился мальчик.
– Все в порядке, Айан. – Отложив в сторону шитье, Обри взяла его под подбородок. – Я знаю, что ты вел себя вежливо и почтительно.
– Да, – согласился он. – И, по-моему, он отзывчивый. Я слышал, Бетси говорила, что он окостенел, но я думаю, у него окостенело только колено. А кроме того, он забавный.
Лорд Уолрейфен – забавный? Обри закрыла глаза и в то же время взяла себе на заметку сделать замечание Бетси.
– И еще он предупредил меня относительно женщин, – продолжал Айан. – Он сказал, что никогда нельзя поворачиваться спиной к женщине. Так его ранили.
– Гм, давай посмотрим, правильно ли я поняла эту неприятную историю, – приподняв одну бровь, сказала Обри. – Лорда Уолрейфена на побережье ранил контрабандист из-за женщины?
– Нет, – покачал головой Айан, – в него выстрелила женщина.
– Быть может, ты просто неправильно понял, милый? – мягко спросила Обри, решив, что у мальчика слишком разыгралось воображение. – А теперь посмотри на часы. Тебе пора в кровать.
– Мама, – послушно допив остатки шоколада и встав со стула, Айан с любопытством посмотрел на Обри, – лорд Уолрейфен собирается теперь жить с нами?
– Нет, дорогой, он не может, – ответила она, надеясь, что говорит правду, и, притянув к себе ребенка, быстро поцеловала его в лоб. – У него важная государственная работа в Лондоне.
– А-а... – Айан перевел взгляд в пол. – А он долго собирается пробыть здесь?
– Думаю, еще несколько дней. А в чем дело?
– Он умеет играть в крикет, – пожал плечами мальчик, глядя себе под ноги.
Обри понимающе улыбнулась. Айану в жизни не хватало мужского общества, ребенок смутно помнил собственного отца – и Мюриел. Несчастная Мюриел, замужество сломило ее душевные силы, она была слишком болезненной, чтобы стать хорошей матерью. И для всех них было бы лучше, если бы ее муж не умер. Его загадочная смерть положила конец той жизни, которую знала Обри – обеспеченной и беззаботной, – и по милости других оставила Айана сиротой.
Все это время мистер Дженкс помогал заполнить пустоту в жизни Айана, но весной он уедет, и с кого тогда будет брать пример мальчик? Конечно, не с Уолрейфена, у графа нет возможности тратить свое время на детей прислуги, ведь Айан теперь относился к их числу. Из-за решения Обри, решения, принятого второпях, Айан был вынужден жить здесь практически из милости. Справедливо ли это? Правильно ли она поступила, не совершила ли непоправимую ошибку, решив за него его судьбу?
Обри устала, неимоверно устала нести в одиночку такое бремя, и на мгновение ей пришла мысль попросить помощи у графа, ведь он, казалось, с симпатией отнесся к ребенку. Безусловно, он обладал властью защитить Айана от любого, кто мог желать ему зла. Фергюс Маклорен побоится тронуть даже волосок на голове своего племянника, если ребенок будет под бдительным надзором могущественного графа Уолрёйфена.
Но и Фергюс, и судьба Айана – все это очень далеко.
«С глаз долой, из сердца вон», – напомнила себе Обри. Как она могла понять, именно так Англия относилась к Шотландии и ко всему, что там происходило. И собственно, почему Уолрейфен должен беспокоиться об Айане? Мальчик не его забота, а ее, и Уолрейфен им ничего не должен. А кроме того, почему граф Уолрейфен должен поверить ее истории, а не словам Фергюса? Фергюс просто скажет, что она убийца, которая едва спаслась от петли палача, что она похитила Айана.
Обри легонько подтолкнула ребенка к его узкой спальне, переделанной из большой кладовой, в которую она втиснула маленькую кровать и комод. Экономке не полагалось иметь при себе детей, и Обри очень повезло, что она получила это место, повезло, что Айану вообще разрешили остаться с ней, и повезло, что майор был человеком слова. Ей пришлось очень многим пожертвовать, чтобы удержаться в Кардоу.
Но стоит ли это того, чтобы отдать свое тело графу Уолрейфену? Закрыв глаза, Обри задумалась над этим вопросом. «Да, – ответила она себе. – Да, если буду вынуждена. И нельзя все время об этом думать. Я это выдержу и, быть может – помоги мне, Господи, – даже буду рада этому».
– Хороших снов, дорогой, – шепнула она Айану после того, как он закончил читать молитву, и заботливо накрыла его лоскутным одеялом.
– Все хорошо, мама. – Мальчик сладко зевнул. – Спокойной ночи.
– Айан, – неожиданно сказала Обри, склонившись над узкой кроватью и убрав ему со лба прядь волос, – ты помнишь, что делать, если когда-нибудь ночью проснешься и не найдешь меня?
Мальчик кивнул, не отрывая головы от подушки, и уже полусонный пробормотал:
– Идти по коридору в комнату Бетси.
– Да, дорогой, идти к Бетси.
Когда, еще раз поцеловав ребенка и задув свечу, Обри вернулась в свою гостиную, раздался тихий стук в ее дверь. Обри окаменела, ее нервы и так уже были натянуты, и ей совсем ни к чему было сейчас какое-либо ночное происшествие в доме или – Господи, прости – новое посещение лорда Уолрейфена.
Но, открыв дверь, она с изумлением увидела на пороге Певзнера. Дворецкий редко позволял себе вторгаться на ее территорию, и его появление было дурным предзнаменованием.
– Входите, мистер Певзнер, – как могла более радушно пригласила она. – Вы работаете так поздно.
– Да, хм, у меня нет другого выбора, – угрюмо ответил дворецкий. – Этот Хиггинс весь день рыскал по дому, отвлекая от дел всех лакеев. Мы только сейчас закончили мыть посуду после обеда.
Обри с сочувствием пробормотала что-то. Нельзя сказать, что она не любила Певзнера, но, с ее точки зрения, он был немного ленив и к тому же очень любил посплетничать.
