Бренда Хайатт - Мятежная красавица
Когда спустя несколько минут он помогал супруге выйти из экипажа и она оперлась на его руку, незначительное прикосновение заставило его пережить бурю эмоций, которые он не испытывал со времен далекой юности.
– Ты собираешься начать учиться играть в пикет сегодня? – спросил он, когда они вошли в дом. – Или отложим это до завтра, а сейчас отправимся спать?
Ее взгляд был красноречивее любых слов.
– Да, я думаю, ты прав. Отложим карты до завтра.
– Я надеялся, что ты скажешь именно это.
Его тело уже слабо повиновалось ему, и он думал только о том, чтобы они с Куинн оказались в его комнате. Отдав плащ и шляпу дворецкому, Маркус взял жену под руку и повел наверх.
Дойдя до двери своей комнаты, она остановилась.
– Может быть...
– Я могу помочь тебе раздеться перед сном, если ты...
– Да, – ответила она на одном дыхании, – это было бы... очень мило с твоей стороны.
Он открыл дверь и жестом приказал горничной выйти. Та немедленно удалилась с понимающей улыбкой. Куинн наблюдала за происходящим в полнейшем смущении.
– Она француженка, – успокоил Маркус жену. – Уверен, она нас поймет, и не будет сплетничать.
Куинн заметно расслабилась.
– Я согласна с тобой. Но даже если она не сумеет держать язык за зубами, какая нам разница, ведь мы женаты.
Всего неделю назад эти слова вызвали бы у Маркуса раздражение, но теперь показались невероятно эротичными.
– Давай я раздену тебя, – сказал он.
Куинн молча взяла его за руки и притянула к себе. Маркус снял с нее накидку, обнажая восхитительные плечи.
– Тебе будет тепло и без этого.
– Да, – еле слышно отозвалась она. – Мне действительно тепло. Пожалуй, даже жарко.
– Это легко исправить.
Он повернул Куинн спиной к себе и принялся расстегивать на ее платье длинный ряд маленьких пуговиц. Не в силах удержаться, он припал губами к обнажившейся спине. Когда платье было снято, он аккуратно повесил его на спинку кровати и подмигнул жене:
– Не хочу вызвать неудовольствие твоей горничной, иначе она может не разрешить мне в дальнейшем выполнять ее обязанности.
Куинн удивленно посмотрела на мужа:
– В дальнейшем?
– Кто знает, – пожал плечами Маркус и начал развязывать ленты на корсете, наслаждаясь ароматом розы, исходившим от волос Куинн.
После этого он встал на колени и снял с нее туфли, а затем один за другим медленно стянул чулки. До этого у него не было возможности рассмотреть ее ноги, и теперь он невольно залюбовался их стройностью и красотой.
– Никогда не замечал, что у Энтони такой плохой вкус, – сказал Маркус, поднимаясь и оглядываясь по сторонам. – Может быть, пойдем в мою комнату?
Куинн согласно кивнула.
– Мне тоже больше нравится твоя комната, по крайней мере, пока я не переделала свою.
В полупрозрачной нижней рубашке и с распущенными волосами она казалась намного моложе своих двадцати лет, но Маркус знал, что это тело прячет в себе настоящую страстную женщину.
Они прошли в комнату Маркуса через гардеробную. Возле кровати стояли подсвечник с зажженными свечами и поднос с графином вина и стаканами.
– Я послужил тебе горничной. Почему бы тебе не заменить моего слугу? – с улыбкой предложил он.
– Кажется, так будет справедливо, – улыбнулась она.
Сюртук, жилетка и рубашка были сняты всего за минуту. Затем Куинн встала на колени, чтобы снять с Маркуса ботинки и чулки. Ее лицо оказалось прямо напротив красноречиво вздыбившегося бугорка на штанах, но она, похоже, ничего не заметила.
Когда она поднялась, то ее соски коснулись его обнаженной груди.
– Я еще не раздет, – хрипло напомнил жене Маркус. Куинн долго колебалась, прежде чем развязать пояс на его штанах. Наконец она решилась сделать это и отступила на шаг назад, изумленно глядя на восставшую плоть. Она нервно облизнула губы, и Маркус тут же представил себе, как ее язык касается его естества.
Он стянул с нее нижнюю рубашку, и они предстали друг перед другом в первозданной наготе.
– Теперь мы равны.
– Какое необычное высказывание для мужчины, – улыбнулась Куинн, – но мне оно нравится.
Он удивленно моргнул, так как не вкладывал в свои слова ничего, что простиралось бы дальше равной степени их наготы. Но тут он подумал, что действительно видит в своей жене ровню, и ему это понравилось.
– Мы равны, но мы все-таки разные, – уточнил он на всякий случай.
– Тогда да здравствуют различия, – усмехнулась она. Они оказались в объятиях друг друга, не заметив, кто из них сделал первый шаг. Их губы слились в поцелуе, который никто не хотел разрывать. Маркус обхватил Куинн за тонкую талию и прижал к своему телу. Ее миниатюрность вызывала в нем восхищение. Подумать только, еще совсем недавно он говорил, что ему нравятся женщины в теле!
Она приподнялась на цыпочки и запустила пальцы ему в волосы. При этом ее живот коснулся его восставшей плоти. С тихим стоном Маркус подхватил Куинн на руки. Та инстинктивно обхватила его за талию ногами и опустилась на его жезл, изнывающий от желания.
Маркус принялся ритмично поднимать и опускать ее, однако его возбуждение оказалось так велико, что он едва устоял на ногах. Тогда он подошел к кровати и сел, держа Куинн на коленях.
– Никогда не думала, что Англия подарит мне так много новых впечатлений, – прошептала она, обжигая его щеку своим дыханием.
Она откинула голову назад и отдалась на произвол завораживающего ритма, в котором двигались их тела. Через некоторое время ее соски затвердели, она закричала, а ее тело сотрясла волна оргазма. Маркусу понадобилось сделать всего два-три движения, и он присоединился к ней, выкрикивая ее имя.
Он откинулся на кровать, прижимая Куинн к себе. У него кружилась голова. То, что произошло между ними в полдень, теперь представлялось ему лишь бледной тенью того наслаждения, которое он получил на этот раз. Ему казалось, что он отдал себя всего, до самого конца.
Прошло довольно много времени, пока Куинн подняла голову и посмотрела на мужа.
– Как ты думаешь, наш разговор за завтраком будет таким же неловким, как в прошлый раз за ужином?
Он рассмеялся:
– Конечно, нет! Мы можем поговорить о висте или пикете.
– Или о лошадях, – добавила она. – И почему это раньше не пришло, нам в голову?
– Наверное, мы были слишком рассеянны, – ответил Маркус и нежно обнял Куинн.
Ему не хотелось отпускать ее от себя ни на мгновение. Он полагал, что это желание пропадет, как только они закончат занятия любовью, но этого не произошло. Может быть, именно это люди называют счастьем?
– Именно так. – Она потерлась щекой о его сосок, и он почувствовал, что снова возбуждается. – Вы, милорд, делаете меня поразительно рассеянной.
