Барбара Картленд - Сложности любви
Они дошли до конца лужайки, которая заканчивалась у густого леса. Огромные деревья стояли стеной, будто защищая замок. Маленький водопад сбегал по камням и разбивался в мраморном бассейне. На горку вели ступеньки. Держась за руки, они поднялись наверх. Алексия увидела скамеечку, а рядом с ней мраморную статую Дианы-охотницы. Почувствовав, что Хилтон хочет этого, Алексия опустилась на скамейку и осмотрелась по сторонам.
Внизу она увидела замок, это причудливое и величественное объединение башен и башенок, крыш и труб, которые четко вырисовывались на фоне вечернего неба. Дальше виднелось серебристое озеро с черными и белыми лебедями. И еще дальше снова расстилался огромный парк, где под кронами древних деревьев находили приют олени…
Вид был потрясающим, и Алексия поняла, почему маркиз привел ее сюда.
– Раньше, когда я приезжал в замок, каждый вечер приходил сюда, чтобы еще и еще раз увидеть эту прекрасную картину. Я считал, что это самое совершенное произведение природы. И хотя всегда утверждал, что оно безупречно, все же в глубине души чувствовал: здесь чего-то не хватает. Теперь я знаю: здесь не было тебя!
Алексия взглянула на него счастливыми глазами:
– Вокруг тебя все так красиво… все исполнено совершенства… поэтому я думала, что ты выберешь… Летти.
Маркиз обнял жену.
– Действительно, Летти – самая красивая девушка, какую я видел в своей жизни, но она совсем не тронула мое сердце. А вот ты другое дело. Ты разбудила во мне лучшие чувства, как только появилась в моем доме в Лондоне.
– Правда?
– Ты стала частью моего сердца, хотя я боялся признаться в этом даже себе. Но мне хотелось помогать тебе, защищать. Раньше такого со мной никогда не случалось, никакая другая женщина не вызывала подобных желаний. – Алексия почувствовала легкий укол ревности, подумав о многочисленных красавицах, что были в жизни маркиза, а он продолжал говорить: – Потом, когда мы познакомились поближе, я был просто очарован тобой. Никогда не думал, что женщина может с такой серьезностью и пониманием относиться к политическим или социальным проблемам. Обычно эти вопросы оставляют мужчинам. А вот ты совсем не такая.
– Ты не думал, что это может быть мне… интересно?
– Уверен, что теперь с твоей помощью и вдохновляемый тобой я достигну новых замечательных успехов на политическом поприще.
Она пробормотала слова благодарности.
– Ты пленила мое сердце и завоевала разум, дорогая моя женушка. Но есть еще одна вещь, которую довольно сложно объяснить…
Алексия вопросительно взглянула на него.
– Сегодня в церкви во время нашей свадьбы я подумал, что ты похожа на лилию у алтаря. Ни об одной женщине я так не думал, только о матери…
Алексия сжала его руки и нерешительно проговорила:
– Мне становится… страшно. Вдруг я не… оправдаю твоих ожиданий? Ты такой умный, так много всего знаешь…. а я… о многих вещах… не имею ни малейшего представления.
– Например?
Алексия отвела глаза, и маркизу стал виден ее профиль, четко вырисовывающийся на зеленой листве деревьев. Он любовался ее прямым маленьким носиком, ее решительным подбородком. Потом перевел взгляд на нежные губы. Ни один мужчина не касался их прежде, он первый. «В ней есть все, – думал он, – что я мечтал найти в своей жене, хотя мне всегда казалось, что я требую слишком много и никто не сможет сравняться с тем идеалом, что породило мое воображение».
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь? – спросил он.
Алексия ответила не сразу.
– Я подумала… когда мы осматривали замок… он такой большой, просторный… здесь должно быть много детей… они смогут бегать по переходам, а может, и… ездить по перилам. Я знаю, твоя матушка… мечтает о внуке. И хотя ты всегда был так… добр с Питером, так внимателен… я подумала, вдруг ты не хочешь… детей.
Она говорила дрожащим, неуверенным голосом. Ясно, что ей нелегко обсуждать с ним подобные вещи, но она стремилась узнать правду.
– Раньше, пока я не знал тебя, – ответил маркиз, – мне казалось, что дети могут разрушить мою налаженную жизнь, стать помехой. Но сейчас, когда я люблю тебя, моя дорогая, самым заветным желанием моим стало увидеть тебя с нашим сыном на руках.
– А если… это будет девочка?
– Тогда нам придется еще постараться, – весело ответил маркиз.
Тон его был шутливым, но Алексия не повернула к нему головы, и он понял: что-то еще тревожит ее.
– В чем дело, дорогая, говори, не смущайся?
– Ты говорил… что я умная, – робея, произнесла Алексия, – а теперь, наверное, станешь думать… что я глупая и ничего не знаю… Но я совсем не знаю… как появляются… дети… – Она помолчала, потом застенчиво и тихо продолжала: – Я должна была поговорить об этом с Летти… перед ее свадьбой, но… мама умерла, и мне не у кого было спросить… попросить все это объяснить. Наверное, это было… ошибкой, она ведь так… ничего и не узнала от меня.
– Мы с тобой сегодня видели, как она счастлива, – успокоил ее маркиз, – значит, Джеймс успешно исправил эту твою оплошность.
«Слишком долго, – думал маркиз, – я имел дело с порочными и развращенными женщинами, что были вхожи в свет. Я и забыл, что бывают и другие – чистые и невинные, как Алексия. Вот и сейчас она смотрит в сторону, отводит взгляд, потому что ужасно стесняется». Она показалось маркизу такой трогательной, такой очаровательной, что он не мог больше сдерживаться. Он повернул к себе нежное личико молодой жены.
– Я люблю тебя, моя дорогая! Я люблю тебя так сильно, что боюсь, мне всей жизни не хватит для того, чтобы рассказать, как много ты для меня значишь.
– Я тоже люблю тебя! – ответила Алексия. – И у меня… не хватает слов, чтобы выразить мои чувства.
– Ну, я же давно говорил, что ты не слишком хорошо владеешь английским языком! – засмеялся маркиз, а потом вдруг снова стал серьезным. – А вот я знаю несколько таких слов, каких никогда и никому не говорил, с тех пор как вырос. Да и раньше я их говорил только матери. – Алексия вопросительно посмотрела на него, и он проговорил: – Ты частичка моей души. Мое сердце, мой ум и моя душа принадлежат тебе. Значит, ты и есть моя жизнь, весь мой мир и моя судьба отныне и навсегда.
– О Хилтон! – Глаза Алексии наполнились слезами. – Мне так хорошо, я так счастлива, что готова расплакаться, – прошептала она. – И даже не понимаю, почему мне так повезло. Я знаю только, что люблю тебя!
– Мне так хотелось услышать эти слова…
– Еще я хочу рассказать тебе, – продолжала она, положив ему голову на плечо, – хочу объяснить… когда ты целуешь меня… или прикасаешься… в моей душе словно пробуждается что-то…
Маркиз поцеловал ее, не прерывая, и она продолжала:
