Тери Браун - Зимний цветок
Да, Виктория умна, и порой с ней можно весело провести время. Как в тот раз, когда они нашли в секретной комнате мертвую птицу и девушка настояла на церемониальном погребении в пламени. Кит с наслаждением наблюдал за ужасом подруги, когда та поняла, что запах ничем не отличается от жареного цыпленка и у нее слюнки текут.
Но при этом она чертовски сварлива. Никогда не знаешь, что ей не понравится. Себастьяну будет намного легче с Ровеной — та обладает ровным характером и неоспоримой красотой. Ценители восхищались прелестью бледной, как у мадонны, кожи, черных волос и зеленых глаз. Из двух дочерей сэра Филипа слава красавицы закрепилась за Ровеной, но лорд Киттредж не разделял мнения общества. На его вкус, девушка была слишком апатичной, а хваленая матовая кожа и в сравнение не шла с умным голубым взглядом и живостью Виктории. Небольшой рост и хрупкое сложение лишь подчеркивали неуклюжесть окружающих.
Но какое ему дело до внешности противной девчонки. Она не волнует его ни на йоту. Маленькая мисс Бакстон ясно дала понять, что о нем думает, и подчеркнула свое презрение, когда неохотно «приняла» извинения. Ей повезло, что Кит — истинный джентльмен и удержался от желания скрутить тощую шейку прямо на перроне.
Над ухом загудела назойливая муха. Молодой человек свернул газету и отмахнулся от нахалки. Ну и что с того, что он скучает по Виктории? Видимо, мужчина и женщина не могут долго оставаться закадычными друзьями. Он и не ожидал, что эксперимент сработает, если честно.
Муха вернулась. Кит раздраженно замахал газетой. С женщинами полно хлопот, а Виктория в этом отношении хуже всех. Только послушать, как она постоянно твердит о каких-то свершениях. Леди не должны работать. Их удел — служить украшением своего мужа. Да и джентльмены тоже не должны работать, черт подери. Они нанимают стряпчих, чтобы те присматривали за деньгами и выдавали годовое содержание.
Кит не виноват, что в присутствии подруги постоянно чувствует себя не в своей тарелке. Он выполняет все, что от него требуется. Так его воспитали родители, пусть и нувориши, по мнению старых английских семей. Молодой человек посещал все необходимые приемы и торжества, заказывал одежду только у Пулов, льстил и раздавал комплименты нужным людям. Он даже романы заводил с подходящими женщинами — настолько блистательными, что он ощущал себя на их фоне полным простофилей. И он не последний человек в свете. Пусть пока юный и неопытный, но подающий большие надежды.
Очередная погоня за мухой едва не привела к падению чашки с чаем. Глупое насекомое. И где Питер, в конце-то концов?
Но Виктория смотрела на него другими глазами. Прекрасными, но недоумевающими — как получилось, что Кит просыпается по утрам и не стремится с радостью взяться за работу? Это все ее отец виноват. Обеспеченный, преуспевающий мужчина, помешанный на изучении растений. Он испортил свою дочь, позволив ей вырасти в кругу интеллектуалов, художников, поэтов и изобретателей. Внушил неокрепшему уму, что каждый обладает талантами и страстью, нужно лишь открыть их в себе и суметь взрастить. Сэр Филип вырастил дочь с внешностью богини, эрудицией ученого, воображением шаловливой феи и темпераментом гарпии. И полностью забыл привить ей уважение к мужчинам.
Кит неожиданно обнаружил, что пылает ненавистью к сэру Филипу, а ведь они даже не были знакомы.
Муха спикировала в решительный вираж, и Кит вскочил, размахивая газетой, как одержимый. Что за притон, куда его заманили?
— Я вижу какой-то новый танец? — осведомился за спиной насмешливый голос.
— Где тебя черти носили? — буркнул лорд Киттредж. — Я тут уже несколько часов жду.
Молодой темноволосый джентльмен приподнял бровь:
— Дружище, я ни в чем не виноват. Опоздал всего лишь на пять минут.
— Неужели? — Кит бросил на стол монету.
— Кто-то явно не в духе. Несколько раундов в теннис, обед в клубе — и хорошее настроение обеспечено. Ты думаешь, она тебе еще понадобится? Быть может, в матче? — Питер многозначительно кивнул на зажатую в руке друга газету.
Кит бросил потрепанный бумажный рулон на столик.
— Нет! — с неожиданной для себя яростью отрезал молодой человек. — С ней все кончено.
Глава одиннадцатая
Когда Джонатон направил аэроплан вниз, Ровена прикрыла на миг глаза, чтобы просмаковать ощущение потери веса и хлещущего по щекам холодного ветра. На летных очках оседали капли тумана, и она недовольно утерла их рукой.
Самолет нырнул под покров облаков, внизу медленно поплыло лоскутное одеяло пустых полей.
Они испытывали новый аппарат. Обычно Джон брал девушку в полеты только на проверенных аэропланах, но на сей раз Ровена настояла на своем, и пилот сдался. Он не мог не признать ее растущее мастерство и храбрость. Новый самолет двигался медленнее, чем Люси, их любимая машина, но на лету держался устойчивее, гладко разрезая воздух, как скользящий по волнам корабль. Джонатон наклонил аэроплан вправо, и желудок Ровены прижался к ребрам в хорошо знакомом ощущении свободного полета. При выходе из глубокой петли Ровена наклонилась вместе с аэропланом, будто пригибаясь к холке лошади.
Нос высоко задрался; пилот начал снова набирать высоту. Вскоре облака затянули все вокруг. Мотор вибрировал, изо всех сил стремясь вверх. В мгновение ока пушистое облачное одеяло осталось внизу, и мир засверкал белым и голубым.
Джон выровнял самолет. Ровене хотелось кричать от восторга. На глаза навернулись слезы; линзы массивных выпуклых очков затянуло пеленой.
Да, возможность летать полностью изменила ее жизнь.
Что бы ни случилось, она никогда не вернется к унылой серости, что поглотила ее в последние месяцы. Пусть полеты считают не подходящим для леди занятием, но, если кто-то попробует приковать ее к земле, Ровена будет бороться до последнего вздоха. Наконец-то она нашла занятие, которое захватило все ее мысли.
Должны быть и другие женщины. Она встретится с ними и попробует стать похожей на них. Будет учиться. И пора положить конец шуточкам Джонатона и мистера Диркса, которыми те встречали все ее просьбы об одиночных полетах. Пришло время разорвать помолвку с Себастьяном и открыто заявить о своих намерениях. О своем будущем как пилота и о любви к Джону.
Девушка вскинула руки, чтобы обнять небо. Ее не заботило, что Джон сочтет жест глупым.
Она сделает все, чтобы отец гордился ею.
* * *— Напомни, как ты опять сломал руку?
— Мне послышалось или тебе весело? — Кит исподлобья уставился на Себастьяна. — Что за человек будет смеяться над другом со сломанной конечностью?
