Мэдлин Хантер - Опасность в бриллиантах
Она выпила слишком много вина. Хотелось бы ей обвинить в этом Каслфорда, который то и дело подливал ей в бокал — что было частью его коварного плана, — но она сама, по своей доброй воле, выпила столько, что полностью утратила здравый смысл.
Конечно, другой мужчина не воспользовался бы ее состоянием, но это же Каслфорд, ради всего святого! Чудо, что он не изнасиловал ее прямо там, у полотняной стенки.
Нельзя игнорировать тот факт, что хотя он ее и не изнасиловал — непостижимо, как это все-таки не случилось, — но то, что он сделал, окончательно убедило его: скоро Дафна будет принадлежать ему. И он прямо произнес эти слова насчет того, что на ней будут бриллиантовые серьги, и больше ничего… дело даже не столько в том, что он сказал, сколько в том, как он это сказал: спокойно, откровенно, словно эго неизбежно, словно теперь он имеет на нее право.
Принесли почту. Дафна нетерпеливо просмотрела ее, надеясь на ответ от Маргарет, и сильно упала духом, не обнаружив письма с севера.
Может быть, имеет смысл проделать это путешествие без приглашения, надеясь на лучшее? Упомянув о прошлом, она уже дала Маргарет возможность все обдумать. С каждым днем эта поездка становится все более необходимой, чтобы убедиться в том, что те, кого она любит, надежно защищены. Из-за продолжающихся там беспорядков страсти накаляются все сильнее, а это только усиливает ее тревогу…
Дафна взглянула на два последних письма от неизвестных отправителей, это оказались приглашения. Странно, кто может куда-то приглашать ее в Лондоне?
И тут увидела письмо от Каслфорда.
В самых вежливых выражениях, лишь смутно намекнув на вчерашнюю близость — он выразил восторг по поводу того, что увидел ее, «от души наслаждавшуюся хорошим настроением», — герцог писал, что им нужно встретиться завтра по вопросу его земельных владений.
Дафна положила письмо и задумалась: сколько времени потребуется ювелиру, чтобы сделать серьги с бриллиантами?
Позже этим же утром Дафна вышла из дома, чтобы встретиться с одним из управляющих, написавшим ей о возможности заключить контракт, и вернулась домой только к часу дня. Придя к выводу, что нельзя избежать встречи с Каслфордом, она написала ответ, сообщив, что придет. Затем вежливо отклонила оба приглашения от дам, с которыми никогда не встречалась, и написала записку Селии.
Дафна как раз запечатывала записку к Селии, когда вошел лакей и объявил, что внизу ждет посетитель. Визитную карточку он не дал, вместо нее лакей принес букет, желтых роз и письмо.
«Десять минут, не больше, обещаю», — гласило оно. И подпись: «Латам».
Она отложила цветы в сторону, пусть вянут, обдумала просьбу со всех сторон и решила, что должна выяснить, что у этого человека на уме. Не ухаживание в том смысле, в каком предполагал Каслфорд, в этом Дафна была почти уверена. Даже Латам не может быть настолько самоуверен.
Она нашла его внизу, в гостиной. Обмениваясь приветствиями, постаралась рассмотреть как можно внимательнее.
Девять лет изменят любого, но в особенности меняют человека, если охватывают промежуток между концом юности и началом зрелости. Дафна заметила, что зачатки юношеской мягкости в лице Латама исчезли, сменившись выражением человека, привыкшего потакать собственным желаниям. Тем не менее, следует признать, что большинство женщин сочтут его привлекательным, даже красивым, кроме того, воспримут его скромную одежду и стрижку, а также легкое дружелюбное обаяние как успокаивающие и обнадеживающие детали. Так волк прячется под овечьей шкурой.
— Мисс Эйвонли… о, простите, миссис Джойс, я должен был нанести вам визит.
— Откуда вы узнали, где я остановилась?
— Пришлось поспрашивать. В обществе знают, что вы приехали в этот дом. Надеюсь, вы не против того, что я наводил справки и разыскивал вас таким образом?
— Я не в восторге. Избежать встречи прошлым вечером я не могла, но не сегодня.
Он вежливо улыбнулся, но глаза весело сверкнули. Он потешался над ее официальностью.
— Встреча с вами поразила меня. Я никогда не думал, что это снова произойдет, впрочем, должен признаться, что эта встреча вызвала у меня ностальгию по тем временам, когда я был намного моложе и считал отеческий дом вторым своим.
Он что, думает, что это остроумно, или, Боже упаси, рассчитывает, что встреча с ним обрадовала и ее тоже?
— Теперь это целиком и полностью ваш дом, поэтому вы можете целыми днями предаваться ностальгии. Возможно, ради нее вы и в деревню поедете?
— Не думаю, во всяком случае, не в ближайшее время. Меня попросили задержаться в городе. Ливерпуль считает, что я могу потребоваться.
Понятно, он уже успел пробраться в высшие круги влияния. Как отвратительно!
Разумеется, теперь он — герцог. Возможно, все они потребуются в эти дни волнений, если готовы откликнуться на зов Англии.
— Полагаю, раз лорд Ливерпуль теперь благосклонен к вам, он читал ваши эссе.
— Читал. А вы? Возможно, вы нашли их вдохновляющими или полезными?
— Вы имеете в виду эссе, написанные вами? Я нашла их комическими. Давайте не будем притворяться, что вы не знаете почему.
Он едва заметно кивнул, признавая, что знает это, и по-мальчишески широко улыбнулся, пряча досаду. Может быть, он решил, что, прикинувшись смущенным, сумел извиниться за грехи юности?
Дафна предположила, что он примерял на себя это выражение лица перед зеркалом, как раз для таких случаев, когда кто-нибудь упомянет, что знает о нем больше, чем ему хочется помнить. И вовсе не похоже, что он хочет сказать всего несколько слов и быстро уйти. Она почувствовала, что придется сесть, чтобы это выглядело, как приличный визит. В записке сказано — десять минут? Ну что ж, одиннадцати он не получит.
— Я не знал, что вы были замужем, Дафна.
Она отметила, как изменился его тон, и то, что он назвал ее по имени, и то, как смотрит на нее. Попытка повести себя интимно была дерзкой и оскорбительной, но, вероятно, этого следовало ожидать. Дафна помнила, как он украдкой флиртовал с ней, приходя в отцовский дом. Юная и одинокая, она находила это очаровательным и даже лестным, а позже винила себя за поцелуи в укромных уголках, но только через несколько лет поняла, насколько непорядочно он себя вел. Впрочем, той несчастной девушке из кухни досталось больше. Благородное происхождение спасло Дафну от подобной судьбы.
— В доме вашего отца все знали, что я вышла замуж. Вероятно, никто не счел нужным сообщить об этом вам.
— Отец мог бы и сообщить.
— Слуги приходят и уходят. Их жизнь не обсуждается в гостиных.
— Вы не были просто служанкой.
