Пэррис Бондс - Хранительница Грез
— Компромиссы нежелательны, но… — Дэна прервала Энни, вошедшая в комнату без предварительного уведомления секретаря. Держа голову высоко поднятой, она заняла кресло напротив Райана и расправила юбки, как это делала королева Виктория, встречаясь со своим кабинетом и премьер-министром.
— Я полагаю, вы и есть мистер Дэн Варвик?
— До сих пор меня называли так. Наблюдая, как на лице Энни отразилась вся гамма чувств — она несомненно его узнала — он не смог сдержать удовлетворенной усмешки, заигравшей на губах.
Побледнев, она почти прошептала:
— Дэниел…
Шеридан вопросительно уставился на него.
— Сестра встречает блудного брата, — ответил Дэниел, иронически усмехаясь.
Как-то незаметно вся величественность Энни Трэмейн куда-то улетучилась, слезы покатились у нее из глаз, губы задрожали.
— Все эти годы у меня душа была не на месте. Ты даже не знаешь, как я искала тебя. Я нанимала детективов, чтобы они обшарили каждое поселение в Австралии. А ты, оказывается, здесь, что случилось…
— Я не могу себе представить, что у тебя есть душа. Особенно теперь, когда ты управляешь целой империей. Ты стала такой же, как и Нэн. Ты всегда боролась за счастье других, забывая при этом, что у них есть собственное мнение на этот счет.
Она вздрогнула как от удара.
Все было против их примирения, считал Дэн, не только разница в детстве, но и взгляды на иммиграцию, рабочих и предпринимательство.
— Все, чего ты хотела, Энни — «НСУ Трэйдерс», — безжалостно продолжал Дэниел, — и теперь ты имеешь ее, если, конечно, сумеешь сохранить компанию вместе с ранчо.
Сказав это, он оттолкнул кресло и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Глава 15
1893
Брендон выглядел юношей, хотя ему не было еще и двенадцати. Высокий и стройный, как эвкалипт, мальчишеское тело прямо лучилось энергией, лицо вытянулось и черты стали резче, подбородок тверже, а уши оттопырились. По мере того, как тело росло, оно теряло детскую грацию.
Сегодня Брендон был обеспокоен. Он стоял на веранде Большого дома и всматривался в темно-синее пятно на вершине дальней горы. Между ними больше ничего не было, только кроваво-красный песок да нелепые баобабы — длинные и гротескные, толстые и коренастые, как гномы. Саванна казалось странным сверхъестественным прибежищем монстров.
Мать уехала из Времени Грез вчера, оставив его здесь на все лето, чтобы он кое-чему научился у аборигенов.
Эти чертовы аборигены! Нет, с Зэбом все в порядке, но за каким чертом он должен учиться читать следы и выслеживать дичь, — если живет в городе и там ему это не нужно?
Правда, Вена, Зэб и Баловэй знали несколько чудодейственных секретов, и Брендон надеялся, что его научат им. К тому же учиться этим вещам ему велела мать. Но секреты и манили, и пугали.
А если он не сумеет чего-нибудь? Если он недостаточно мужественен? А вот мать никогда не сдавалась, она могла, а ведь даже не была мужчиной…
— Ты готов, парень?
Он обернулся. Зэб стоял у калитки. Он был одет по-европейски, но палочка, торчавшая в носу, выдавала его принадлежность к другой культуре. Мать говорила ему, что Зэб способен угадать следы овец по одной лишь сломанной веточке. По столь незначительной примете он мог определить не только, кто прошел здесь с овцами, но и когда это произошло: день назад или больше.
Брендон закивал головой. — Да. — Его голос прозвучал, как кваканье лягушки.
— Мы идем к Никогда-Никогда и священным местам.
— Я оденусь?
— Тебе это не нужно.
Мальчик нехотя кивнул головой и судорожно сглотнул.
Они с Зэбом пошли пешком. Баловэй был слишком стар для такого путешествия. Он, как рассказывала Брендону мать, «собирался сменить жизнь». Почему она не называла это смертью, как все нормальные люди?
Идти с Зэбом было все равно, что следовать за пауком по его паутине. Зэб шел впереди Брендона, старательно следившего за маячившей перед ним курчавой черной головой. Зэб переоделся в кожаный плащ и вооружился копьем и бумерангом, заткнутым одним концом за набедренную повязку.
Несколько миль они прошли по голой равнине без единого деревца, затем появились солончаки и известковые почвы. Однажды прошли через эвкалиптовую рощу, где тропа извивалась меж деревьев, как змея. Несколько раз на пути им попадались куполообразные строения термитов в два раза выше Брендона.
Брендон не замечал, как ландшафт постепенно менялся. Вдруг оказалось, что они с Зэбом карабкаются по крутому склону среди изломов и трещин в охряных скалах.
Наконец они вышли к глубокому каньону, на дне которого бурлила быстрая горная речка. В глубине каньона по обеим сторонам русла росли плакучие ивы и едва пропускали солнечный свет. Брендон чудовищно устал и сразу же повалился под деревьями, наблюдая, как Зэб ловко управляется с копьем, добывая окуней им на обед.
Спокойствие и тишина вечера подействовали умиротворяюще на Брендона. Свежий воздух, аппетитный запах жарящихся окуней, шипящих на костре, уверенные движения Зэба.
Скорее всего, это просто пеший поход, чтобы испытать меня на выносливость, — подумал Брендон, засыпая и не ожидая от завтрашнего утра ничего особенно приятного для себя.
На следующий день путешественники шли преимущественно по пересеченной местности, изрезанной трещинами и усеянной скалами. Ноги Брендона покрылись волдырями. Несмотря на шляпу, у него сильно обгорела шея. Брендон очень устал, каждый шаг, каждое движение с трудом переставляемых ног было для него героическим деянием.
Наконец они вышли к небольшому каньону, склоны которого покрывали буйные заросли папоротника и невысоких деревьев. До ушей Брендона доносилось приглушенное бормотание журчащей внизу воды. От одной только мысли о чистой холодной воде рот наполнился слюной, и даже воздух, казалось, стал прохладнее.
Зэб пошел по тропинке, которая уводила в глубину зарослей, извиваясь между нависающих над ней валунов и заканчиваясь на песчаной отмели под сводами шелестящей листвы чайных деревьев. Берега речушки были из мелкого наносного песка. Лишь чистое, ясное пение птиц отражалось от скал и нарушало тишину этого места.
— Это дух женщины, зовущей своего возлюбленного, — сказал Зэб. — Мы отдохнем, подкрепимся и затем приступим к тренировке для посвящения.
Брендон собирался спросить Зэба, что за тренировка его ожидает, но передумал. Скоро и так все узнает Он узнал это слишком скоро.
Первые несколько недель были посвящены выживанию в первобытных условиях. Совершенно голый, в набедренной повязке из шкур, Брендон учился ловить и готовить речных раков, отыскивать яйца эму. Жир эму использовали как защиту от ветра и палящих солнечных лучей. Эвкалиптовые дрова, вонявшие мочой, придавали, как ни странно, приготовляемой на них пище удивительный аромат.
