Мишель Зевако - Эпопея любви
— Святой! Святой помог арестовать еретиков! Одним мановением руки святой лишил еретика силы! — вопили собравшиеся на площади.
Моревер зашел в монастырь и долго беседовал с настоятелем. Закончив разговор, Моревер направился в келью, где был заперт Марильяк. В руке у него была шпага графа.
— Сударь, — обратился Моревер к Марильяку, — вы свободны, вот ваша шпага.
Марильяк, не выказав ни радости, ни удивления, спокойно взял протянутую шпагу и вложил в ножны.
— Сударь, — обратился граф к Мореверу, — надеюсь, мы еще встретимся при более благоприятных обстоятельствах, когда вас не будет сопровождать свора наемных убийц.
— Господин граф, — ответил Моревер, — встретимся, когда вы пожелаете.
— Послезавтра утром, согласны?
— Я готов.
— На лугу, за паромной переправой.
— Место и время мне подходят. Но позвольте заметить, граф, я не понимаю, почему вы вызываете меня на дуэль в тот самый момент, когда я спасаю вам жизнь…
— Это вы-то спасаете мне жизнь! — произнес Марильяк с нескрываемым презрением, так что Моревер даже побледнел.
Однако убийца сдержал свои чувства и спокойно ответил:
— Это именно так, и, поверьте, для меня — большая честь помочь вам. Я случайно оказался у монастыря как раз в тот момент, когда толпа, взбесившаяся Бог знает почему, готова была растерзать вас. Вот тут-то я с друзьями и вмешался, мы вас отбили и доставили в монастырь. Без моей помощи вы бы погибли.
Марильяк выслушал эти объяснения с нескрываемым удивлением.
— Сударь, — заметил он, — если дело обстояло именно так, то это, по меньшей мере, странно. Я ведь не принадлежу к числу ваших друзей и полагал…
— Я бы любого постарался спасти из рук этих безумцев. Любой дворянин на моем месте поступил бы так же. Кроме того, у меня были тайные причины, заставившие помочь вам.
— Какие еще тайные причины?
— Я хотел сделать приятное королеве-матери, — ответил Моревер и почтительно поклонился.
Марильяк вздрогнул и побледнел, а его собеседник как ни в чем не бывало продолжал:
— Может, я и не принадлежу к числу ваших друзей, может, во время последнего праздника в Лувре мы обменялись не очень дружелюбными взглядами, но тем не менее я числю себя среди друзей королевы. И знаете, что недавно сказала Екатерина нескольким верным придворным, среди которых был и я? Она сказала (я лишь повторяю ее слова), что считает вас истинным рыцарем, что питает к вам искреннюю привязанность и просит своих друзей, при случае, оказывать вам помощь и содействие.
— Неужели Ее Величество сказала это! — воскликнул Марильяк с дрожью в голосе.
— Граф, я имел честь повторить вам ее драгоценные слова. Поэтому, не отказываясь от встречи, которую вы мне назначили, я все-таки прошу вас поверить в мою преданность.
Моревер поклонился, собираясь удалиться, но Марильяк окликнул его:
— Подождите, сударь!
Граф пытался казаться спокойным, но чувствовалось, что он потрясен и ошеломлен.
— Сударь, — произнес взволнованный Марильяк, — слова, которые вы приписываете Ее Величеству, для меня жизненно важны. Можете ли вы поклясться, что королева, говоря обо мне, именно так выразила свои мысли?
— Клянусь! — ответил Моревер с подчеркнутой искренностью. — Добавлю, что не только слова, но и тон королевы свидетельствовал о ее расположении к вам. Ни для кого уже не тайна, дорогой граф, что Ее Величество покровительствует вам, думаю, она предложит вам высокий пост в армии, которую адмирал Колиньи готовит для похода на Нидерланды.
Из груди Марильяка вырвался вздох, похожий на стенание. «Матушка! Матушка! — прошептал он про себя. — Неужели это правда? Стало быть, я ошибался?»
А вслух он произнес:
— Господин де Моревер, сожалею, что был с вами резок.
— Каждый может ошибиться, господин граф.
— Прощайте, Моревер, благодарю вас. Пожалуйста, проводите меня к шевалье де Пардальяну, мы уйдем вместе.
— Повторяю, граф, вы свободны, но господин де Пардальян — нет. Его обвиняют в подготовке мятежа и в оскорблении короля. Мой долг — арестовать его.
— Вы его арестовали?!
— Именно так.
— По какому праву? Вы же не офицер стражи?
— Нет, сударь, но у меня приказ задержать Пардальяна, и я этот приказ выполнил.
— Приказ? Чей?
— Ее Величества королевы-матери.
С этими словами Моревер еще раз поклонился и вышел, не закрыв за собой дверь. Марильяк на какое-то мгновение растерялся, но потом попытался взять себя в руки. Ему, видимо, пришла в голову одна идея, и он сказал сам себе:
— На этот раз я действительно узнаю, как ко мне относится королева!
Марильяк вышел из кельи. В коридоре его встретил монах, поклонился и сказал:
— Сударь, мне поручено вывести вас из монастыря через задний двор.
— Почему не через главные ворота?
— А вы прислушайтесь, сударь, — улыбнулся монах. Марильяк вслушался: действительно толпа еще бушевала на площади.
— Глас народа, требующего жертвы, — продолжал монах… — И эта жертва — вы, граф. Но мы знаем, что королева очень расстроится, если с вами что-нибудь случится… Лучше пройдемте со мной, сударь.
Ни о чем более не спрашивая, граф последовал за монахом. Через боковую дверь, выходившую в тихий переулок, Марильяк вышел из монастыря и отправился прямиком в Лувр.
XIII. Тюрьма Тампль
Как ни торопился Марильяк в Лувр, Моревер оказался там раньше: крылья ненависти несли быстрей, чем крылья дружбы. Похоже, Моревера с нетерпением ожидали в той части Лувра, где располагались покои королевы-матери. Увидев его, капитан охраны де Нансей сразу же пригласил посетителя последовать за ним и тайными коридорами проводил Моревера в приемную Екатерины, а оттуда — в королевскую молельню.
Екатерина Медичи лихорадочно писала — перед ней на столе уже лежала груда законченных писем. Королева никому не доверяла и поэтому не пользовалась услугами секретарей, а всегда писала сама. При появлении Моревера Екатерина оторвалась от письма и знаком велела ему подождать, пока она закончит начатую фразу.
У Моревера было острое зрение, и он попытался прочесть адреса на запечатанных письмах, брошенных на столе. Ему удалось определить, что почти все послания были адресованы губернаторам провинций. Екатерина подняла голову и поймала взгляд Моревера.
— Пытаетесь узнать, кому я пишу? — спросила она. — Мне нравятся любопытные люди. Любопытство — признак ума. Ну-ка, отойдите к окну!
— Ваше Величество, поверьте, умоляю…
— Делайте, что вам говорят!
Моревер отошел к окну, выходившему во двор Лувра. Он почувствовал себя в опасности.
