Мэрилайл Роджерс - Воспевая рассвет
– Как глупо было бросаться одному в погоню за несколькими злодеями! – сказала девушка.
Вульф в изумлении открыл рот. Нежная хрупкая девушка с огромными голубыми глазами рассуждала, словно старый воин. Но в ее словах была доля правды.
– Я должен был хорошенько им поддать и разогнать в разные стороны, чтобы они не собрались снова вместе и не возобновили нападение, – ответил Вульф, немного обиженный такими нелюбезными словами. Затем он прищурил один глаз и добавил ехидно: – К тому же я что-то не слышал, чтобы ты возражала, когда я дрался с гораздо большим числом врагов. Может быть, это тоже было глупо?
При этих словах детской бравады у девушки уже как не бывало. Она почувствовала, как щеки ее начинают гореть. Чтобы скрыть свой румянец, она наклонилась над телом, неподвижно лежавшим у ног Вульфа.
Она быстро осмотрела его и через малое время поняла, что даже все неписаные тайны ее целительного рода уже не могут помочь этому человеку. Стараясь не глядеть на мужчин, стоявших около нее, она грациозно встала и подошла ко второму телу.
У этого разбойника сердце билось, но он был в беспамятстве. Когда Брина потянулась к сумке со своими лечебными снадобьями, Глиндор знаком остановил ее.
– Ты что это, девочка? – Старик был ошарашен первый раз в жизни. – Ты что, хочешь свести на нет все мои усилия? Мне стоило немалых сил одолеть этого негодяя. – Глиндор осуждающе покачал седой головой. Брина удивленно захлопала глазами. Ведь она просто хотела помочь человеку, чья жизнь была под угрозой.
– Такое сострадание к побежденным врагам весьма похвально, – улыбнулся Вульф, глядя на девушку, которая сидела над раненым и никак не могла решить, как ей следует поступить.
Она подняла взгляд на сакса и увидела выражение одобрения в его зеленых глазах. Вульф не сердился на нее за мягкосердечие, в отличие от деда. Наверняка он бы высоко ценил это качество в женщине. В женщине, но не в колдунье.
«А я – колдунья!» – подумала девушка.
– Наверняка вот таким же образом ты спасла и мою жизнь, – сказал Вульф нежно. Он протянул ей свою сильную руку и помог подняться.
Когда Брина, встав на ноги, взглянула на деда, то увидела на его лице гримасу отвращения. Сакс опять оказался прав. Именно так все и было.
Опять девушка почувствовала, как далека она от сущности высочайшего знания. Она отвернулась, чтобы не видеть того, которого не могла исцелить, и пошла к детям. Близнецы выглядывали из-за кочки. По их заспанным, но все еще испуганным глазам было ясно, что они не поняли, о чем говорили взрослые.
Вульф чувствовал, что Брина и Глиндор дуются друг на друга, и решил нарушить неловкое молчание.
– Наши враги, конечно, вернутся, и их будет гораздо больше. Нам остается только поскорее покинуть это место, – сказал он.
Глиндор кивнул, затем резко повернулся и пошел в сторону трех деревьев, возвышавшихся среди лесной поляны. Между ними он остановился, поднял руки и снова стал напевать свои заклинания. Увидев, что старик не поднимает свой посох, Вульф понял, что мерцающий свет кристалла теперь заменяла луна, озарявшая сейчас лес своим серебряным светом. Закончив свое пение на глубокой вибрирующей ноте, Глиндор быстро взял в одну руку свой посох и поднял его вверх.
– Это поможет скрыть наши следы от тех, кто сейчас уже близко.
И, словно подчинившись ему, облака пошли в ту сторону, куда указывал посох, сгустившиеся тучи закрыли луну, и вдали послышались громовые раскаты. Лес зашумел на ветру, первые капли дождя забарабанили по листьям. Первая молния с треском расколола небо, отразившись белой вспышкой в глубине кристалла.
Когда Глиндор пересек поляну и вернулся под полог леса, Вульф воскликнул, возбужденно блестя изумрудными глазами:
– Ты поднял бурю?
Его глаза требовали ответа, подтверждения.
– Я поднял бурю? – Старик гордо вскинул голову. Ветер усиливался, и белые волосы и длинная борода старика развевались при его порывах.
– Ты… – присутствие девушки и детей не давало Вульфу выразить свои ощущения более крепкими словами.
Глиндор пожал плечами:
– Я только произнес тираду заклинаний, чтобы поблагодарить силы природы за бурю, которую они послали нам в помощь.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Брина отвела рукой мокрые ветви тисов и выглянула из пещеры. Молодой месяц стоял в темно-синем небе, знаменуя конец сумерек и начало ясной ночи. Земля, омытая дождем, была залита серебряным лунным светом. Своим усталым сердцем девушка ощутила небывалый покой и чистоту, царившие в природе.
Их маленький отряд находился в пути уже два дня с того ночного нападения в лесу. Глиндор вел их по лишь ему одному известным тропам, сырой мох чавкал под ногами, спутанная трава и плющ цеплялись за одежду. Весь лес был насыщен влагой, потоки дождевой воды извергались на головы путников с густых ветвей при малейшем сотрясении. Но, промокшие до костей, они упорно продолжали свой путь.
К счастью, до наступления темноты небо разъяснилось. Старик отыскал небольшую пещеру на поросшем кустарником горном склоне, так что теперь они могли отдохнуть в этом убежище после тяжелого перехода и обсушиться у огня. И вот сейчас все они лежали на земляном полу почти обессилевшие, а от их развешанной на камнях одежды поднимался пар, пахнувший прелой листвой. Уставшее тело девушки было полностью расслаблено, но внутреннее напряжение все еще сковывало ее. Перед ее глазами в который раз проплывали сцены ночной схватки, буря, ливень и гром. Она вспомнила, как Вульф попросил деда прекратить бурю, что их враги остались далеко позади, гроза уничтожила их следы, так что ливень уже стал им помехой в достижении цели. Глиндор сначала отмалчивался и хмурился, но сакс продолжал настаивать. Наконец старику пришлось признаться, что он не в силах управлять разбуженной стихией. Так сакс понял, почему старик не мог тогда остановить бурю, унесшую жизнь его сына на Винвидском поле.
Узнав этот секрет, Вульф подумал, что теперь колдун, наверно, научился кое-чему и уже не станет вызывать своим колдовством то, что потом не сможет держать под контролем. Старик же продолжал свой путь, делая такие размашистые шаги, что дети и девушка с трудом поспевали за ним.
Внутренний конфликт между саксом и стариком, казалось, обострялся с каждым часом. Раздражение их время от времени прорывалось наружу в словесных перепалках. Брина постоянно ощущала растущее эмоциональное напряжение и надеялась, что когда они достигнут цели их путешествия, отношение в их маленьком коллективе изменится к лучшему.
«Может быть, это последняя ночь, которую я проведу в жилище, созданном самой природой, – размышляла девушка, – стены, построенные человеческими руками, отделят меня от моих корней, встанут непреодолимой преградой для сил природы, которые всегда придавали мне силы и спокойствие духа». Дед и так, похоже, был разочарован в ней, а теперь она совсем будет оторвана от истоков тайных сил. Мысль о том, как переживает дед из-за нее, наполнила ее чувством вины. Эта душевная боль никак не могла заглушить другой боли – это были словно две стороны одной монеты. С одной стороны – покинуть то, что было дорого ей столько лет, с другой – навсегда расстаться с Вульфом. На какую бы сторону ни упала монета, Брина в любом случае окажется в проигрыше. Наконец девушка решила отвлечься от этих мрачных мыслей и сосредоточить свое внимание на прекрасной панораме, расстилавшейся перед ней.
