Джилл Барнет - Великолепный
Между тем рыцарь поднял забрало шлема, после чего устремил на девушку взгляд, который не предвещал ничего хорошего. Его голубые глаза обрели стальной оттенок и блестели от сдерживаемого гнева.
Рука в стальной рукавице лежала на передней луке седла, однако этот характерный жест, который обычно являлся показателем душевного равновесия, не мог ввести Клио в заблуждение.
– Меня не было в замке всего несколько часов, но вы, тем не менее, ухитрились попасть в западню и едва не лишились жизни, – мрачно произнес Меррик, и в его глухом, низком голосе не было и намека на куртуазное обращение, которого требовал этикет.
Клио хотела осадить своего спасителя какой-нибудь насмешливой фразой, но не могла произнести ни слова. Все ее тело сотрясалось от крупной дрожи, голова кружилась все сильнее, в глазах потемнело. В следующее мгновение она неожиданно рухнула на колени и уронила голову на грудь, отчего ее светлые волосы свесились на лицо, скрыв от взгляда рыцаря проступивший у нее на щеках нездоровый лихорадочный румянец.
И только тут Меррик заметил торчащее из ее спины древко тяжелой стрелы.
Клио слышала, как он разразился бранью, но не понимала, что вызвало новую вспышку его гнева. С каждой минутой ей становилось все хуже – лихорадка усиливалась, нестерпимо болела спина, а сердце то замирало, то опять колотилось, как сумасшедшее.
И тогда она поступила так, как поступила бы в ее положении всякая женщина. Она разрыдалась.
16
У Меррика от бессильной ярости сводило скулы. Он смотрел на длинную стрелу, торчавшую из хрупкой спины его невесты, и ему было ясно как день, что даже если его сию минуту утащит с собой дьявол и проведет по всем кругам ада, то и это явится для него слишком легким наказанием.
Ну почему, черт побери, он не сумел ее уберечь?! Сжав коленями бока лошади и слегка натянув поводья, Меррик заставил благородное животное встать на колени. Потом он слез с седла – далеко не так легко и ловко, как обычно, поскольку ему мешали тяжелые стальные доспехи.
А вот ее тело не было защищено доспехами! Она оказалась совершенно беззащитной перед валлийцами – притом что его первейшей обязанностью являлось защищать свою невесту...
Меррику приходилось видеть, как умирают люди, а уж кровавых ран он перевидал на своем веку столько, что и не сосчитать. Он сам тоже получил немало ран – и рубленых, и колотых, – короче говоря, всяких. Но, когда он увидел, что из спины его невесты торчит оперенная стрела, у него появилось ощущение, будто его разрывают на части дикие звери.
Меррик торопливо, насколько мог, двинулся к Клио. Когда он шел, его доспехи лязгали, звенели и скрежетали, издавая звуки, нестерпимые даже для привычного уха. Но во сто крат нестерпимее было ему слышать тихие рыдания Клио. Меррику хотелось сорвать с себя латы – все, вплоть до последней стальной пластины, – тем самым доказав ей, что и он столь же мало защищен от превратностей этого мира, как и она...
Оказавшись рядом с Клио, Меррик опустился на одно колено, подхватил девушку за талию и помог ей опереться о его закованное в сталь колено. Даже сквозь тяжелые рукавицы он ощущал, как трепещет ее маленькое тело.
– Успокойтесь, дорогая моя, – глухо произнес он. – Теперь вы не одна.
Клио едва слышно прошептала его имя и положила голову на его стальное плечо. Чтобы не поддаться нахлынувшему на него непривычному, но чрезвычайно сильному чувству, от которого у него защипало под веками сжалось сердце, Меррику пришлось на несколько секунд прикрыть глаза.
Некоторое время они пребывали в этом положении, потому что он не знал, на что решиться.
Меррик де Бокур был воином – это правда. Но в данную минуту он испытывал странную слабость, злость на себя и даже страх. Наконец, он поднялся на ноги и двинулся к лошади, прижимая Клио к себе. Одна ее тонкая рука обнимала его за шею, а другая бессильно свисала вниз, и по ней тонкой струйкой бежала кровь – потревоженная рана на спине снова начала кровоточить.
По команде Меррика лошадь снова опустилась на колени, и рыцарь взобрался в седло, предварительно с большой осторожностью усадив перед собой Клио. Он все никак не мог отвести глаз от торчащей в ее плече стрелы.
– Ну-ка, вдохните поглубже, – скомандовал он, после чего молниеносным движением ухватился за древко обеими руками, переломил его, словно спичку, и отшвырнул оперенную часть стрелы в сторону.
Клио жалобно застонала, и этот стон отозвался в сердце Меррика острой болью. Со стороны могло показаться, что ему тоже нужна помощь – такое у него было бледное и несчастное лицо.
– Я отвезу вас домой, – пробормотал он. – Для того чтобы вытащить наконечник, нужно много горячей воды. – Потом, с минуту помолчав, он добавил хриплым от волнения, словно не ему принадлежащим голосом: – Все будет хорошо, Клио. Я клянусь вам в этом.
Клио снова положила голову ему на плечо, тело ее совсем обмякло в его руках, а Меррик, не теряя времени, кольнул лошадь шпорами и несильно сдавил ее бока коленями, заставив животное двигаться в нужном направлении.
Они выехали из сумрачного леса на обширное, освещенное солнцем поле, начинавшееся от самой опушки, и двинулись в сторону Камроуза, горделивый силуэт которого выглядел особенно величественно на фоне ярко-синего неба. Замок царил над всей округой и был похож на стоявшего на страже хорошо вооруженного воина, одно только присутствие которого должно было служить гарантией безопасности для всех добрых христиан.
Подумав об этом, Меррик мрачно усмехнулся. Ни горделивый вид Камроуза, ни его высокие стены и башни не смогли уберечь Клио от страшной раны. Да и он сам, Меррик, тоже оказался не в силах ее уберечь. А ведь король послал его сюда с одной-единственной целью – хранить этот край и оберегать его жителей от набегов валлийцев.
Во всем этом Меррику виделась горькая насмешка. В течение многих лет он оттачивал свое боевое мастерство и учился командовать войсками на поле битвы. Его интуиция была развита до такой степени, что он чувствовал присутствие врага прежде, чем тот представал перед его взглядом. Он умел избегать коварных ловушек и с легкостью судил о пригодности того или иного мужчины к воинскому делу.
Тем не менее, когда он оказался рядом с распростертой на земле маленькой женщиной, раненной стрелой в плечо, им овладела удивительная, необъяснимая беспомощность – как если бы в разгар сражения у него неожиданно забрали меч и боевого коня...
Пришпоривая лошадь, Меррик делал отчаянные попытки покончить с хаосом, царившим в его душе. Прежде всего, следовало приструнить панические настроения. И хотя Клио не подавала признаков жизни, он всячески убеждал себя, что не может чувствовать тепла ее тела, поскольку их отделяет друг от друга твердая скорлупа его стальной брони.
