Барбара Картленд - Влюбленный джентльмен
Постепенно сэр Дензил и его партнер приобрели всю ценную площадь, и когда в конце концов они, как и ожидали, наткнулись на золотую жилу, никто не стал оспаривать ее собственность.
К моменту, когда у него было уже все, что нужно, срок ссылки приблизился к завершению, и сэр Дензил стал готовиться к возвращению в Нью-Йорк, что стало бы для него первым шагом по пути на родину.
На прииске тем временем работали специалисты, и компаньонам не приходилось самим прикладывать больших усилий, разве что подсчитывать прибыли и убеждаться, что они не собираются иссякнуть.
Все дела были надлежащим образом оформлены лучшими юристами и финансовыми экспертами в Нью-Йорке.
Однако компаньон сэра Дензила был застрелен человеком, который считал, что много лет назад тот обманом лишил его участка.
Обвинение было ложным, однако то, что убийцу отправили в тюрьму, не могло воскресить его жертву.
Перед смертью друг сэра Дензила успел написать завещание в пользу своего компаньона.
— Последние три года, что мы вместе, были для меня самыми счастливыми, — сказал он, сэру Дензилу. — Раньше я и не ведал, что такое радость.
Он судорожно вздохнул и добавил:
— Трать мои деньги, Дензил, и радуйся за меня. Мне будет приятно слышать твой смех.
Когда сэр Дензил закончил эту часть своей истории, в его глазах стояли слезы, и жена крепко сжала его руку, показывая свое понимание и стремясь утешить мужа.
И хотя с этих пор смех сэра Дензила действительно продолжал раздаваться в усадьбе, наполняя каждый день счастьем и новизной красоты, в глубине души у Тэлии был уголок, куда не могла проникнуть радость.
Каждую ночь, оставаясь одна, она бессильно рыдала, думая о графе, спрашивая себя, успел ли он уже позабыть о ней, уступив ее место в своем сердце какой-нибудь другой женщине, вроде леди Аделаиды или Женевьевы.
Она не сомневалась, что поступила правильно, уехав прочь, не известив графа о том, куда она едет и кто она такая на самом деле.
И все же, мучаясь сознанием того, что их разделяет лишь несколько часов быстрой езды, Тэлия понимала — граф не смог бы поступиться честью и предложил бы ей стать его женой.
Ей хотелось стать не просто женой, но чем-то большим, а поймать его в сети и лишить свободы было бы крайне «непорядочно», с горькой усмешкой подумала Тэлия.
— Он забудет… Он меня наверняка забудет, — продолжала она твердить себе. — А я… Никогда не смогу забыть его…
Никогда больше ей не удастся полюбить кого-то другого, а значит, вряд ли она когда-нибудь выйдет замуж.
Но не это волновало ее более всего. Тэлия не могла вспоминать графа без слез и осознавала, что является de trop13 в своем собственном доме.
Раньше у нее были столь близкие отношения с отцом, что Тэлии практически не требовалось присутствие своих ровесниц, и она вполне довольствовалась его обществом.
Теперь в их отношениях чего-то недоставало, и Тэлия понимала, что это происходит по их общей вине, если слово «вина» подходило к данной ситуации.
Пребывание в Америке, невероятные усилия, затраченные им на выживание в совершенно чужом мире, превратили сэра Дензила из легкомысленного и даже безответственного человека в повзрослевшего и рассудительного мужчину.
Он сохранил свой дар весельчака и joie de vivre14, но стал гораздо теплее относиться к своему дому, имению и обожавшей его супруге.
В прошлом он беседовал с Тэлией о своих интересах, лежащих далеко за пределами стен их дома.
Теперь же, к своему удивлению, она вдруг поняла, что отец ее — человек средних лет, стремящийся остепениться.
— Элдон был прав, — порою говорил он своей жене и дочери. — Как только люди свыкнутся с моим возвращением, я стану принимать живейшее участие в делах графства.
Кто знает, может быть, в один прекрасный день король пожалует меня лорд-лейтенантом15!
— Надеюсь, милый, — сказала леди Кавершем, — тебе так пойдет мундир!
— Мне придется потрудиться, — сказал сэр Дензил. — Кроме того, мне придется посетить несколько собраний благотворительных обществ, а также вступить в союз иоменов, что следовало сделать давным-давно.
Он помолчал и затем, стараясь порадовать жену, сказал:
— Мы должны жить в свое удовольствие, дорогая, а кто лучше тебя может смотреться во главе стола? Ну и конечно, быть королевой балов, которые мы будем давать каждый год.
«А для меня уже и места не остается», — уныло подумала Тэлия.
На ней было одно из лучших платьев, что заказал для нее отец, прежде чем купить все остальное, и она не могла не думать о том, что сказал бы граф, увидев ее в нем.
Оно сильно отличалось от того серого, что Тэлия носила в магазине, и муслинового, в котором она ужинала с графом.
Новое платье подчеркивало изящество ее фигуры, белоснежный цвет кожи и волосы, словно тронутые лучами солнца.
Однако никакие комплименты, взгляд ничьих глаз уже не смогли бы разжечь в ней былой огонь, с тоской подумала Тэлия.
Она пересекла лужайку и, вдохнув аромат роз, доносившийся из сада, обнесенного обветшавшими кирпичными стенами еще времен королевы Елизаветы, подумала, что это самое замечательное место, которое она видела в своей жизни.
«Это место для влюбленных», — подумалось ей.
Эта мысль пронзила ее, словно кинжалом, и у Тэлии перехватило дыхание.
Мимо клумб, алых, белых и розовых от цветущих на них роз, она прошла к заросшему лилиями пруду и подумала, что надо будет напомнить отцу поселить в нем золотых рыбок, как это было еще в ее детстве.
Но тут же подумала, что в этом нет смысла.
Золотых рыбок любят дети, а у нее никогда не будет детей, пытающихся поймать своими пухлыми ручонками неуловимо ускользающих рыбок. Никто не принесет ей первую весеннюю розу, какие она срывала для своей матери.
Но больше всего ей хотелось, чтобы ее ребенок напоминал своими чертами графа, поскольку тот должен был бы стать его отцом.
Слезы, всегда готовые скатиться по ее щекам, уже наполнили глаза Тэлии, и она вдруг ощутила чувство стыда за свою беспомощность.
«Пойду в дом и найду себе занятие», — твердо сказала себе девушка.
Повернувшись, она услышала шаги человека, идущего по .розовому саду, и подумала, что это, должно быть, ее отец.
Понимая, что он расстроится, увидев ее в слезах, она несколько раз моргнула и склонила голову набок, пытаясь достать платок из-за пояса платья.
Несколько слезинок все же успело скатиться по ее щекам, как вдруг голос, который она совершенно не ждала здесь услышать, спросил:
— Ты плачешь, Тэлия?
От изумления она тихо вскрикнула. Ее глаза, казавшиеся еще более широкими и блестящими из-за слез, потрясенно воззрились на графа.
