Франсуа Деко - Приданое для Анжелики
Через считаные минуты Адриан остановил свой экипаж на рынке.
Спустя еще пять минут мадемуазель Луиза уступила его яростному напору и пробубнила:
— В Нант она поехала.
Адриан охнул. Нант был самым близким к Парижу крупным атлантическим портом. Выходило так, что невеста, отказавшаяся взять у него хоть что-нибудь, три месяца отработала торговкой, чтобы оплатить возвращение на Мартинику. Он, Адриан Матье, в этой ситуации выглядел полным чудовищем. Мсье Дюбуа, вне всякого сомнения, позаботится, чтобы в салоне мадам Ролан все узнали каждую позорную деталь.
— Нет, милая, так не годится! — прорычал Адриан, и без того взвинченный, и взлетел в экипаж. — В Нант!
Он хотел сказать ей все прямо в лицо!
Аббат спешил. Свежий лозунг «Мир хижинам, война дворцам» еще приводил Европу в восторг, но бесконечно это длиться не могло. Вдоль всей границы новой Франции словно грибы росли все новые якобинские клубы. Была успешно присоединена Ницца, ждала своей очереди Швейцария, а в Риме весьма своевременно убили французского посла. Конвент даже озвучил доктрину о естественных границах Франции — разумеется, больших, чем нынешние.
Под этот аккомпанемент Людовика и казнили — быстро и без юридических изысков. Время для этой акции Аббат подбирал очень тщательно. Он знал, что граф Провансальский, живущий в эмиграции, немедленно провозгласит малолетнего сына Людовика королем, а себя — его регентом.
Ясно было, что произойдет дипломатический разрыв с Англией, а Россия и Пруссия спешно займутся польским вопросом. Это и было главным. С гибелью Людовика рушилась масса династических связей Бурбонов, и вся Европа оказывалась перед необходимостью пересматривать договоры. Монархи не могли не делать этого и были обречены потерять время.
Франция не зевала. 25 января 1793 года конвент принял решение об увеличении армии до полумиллиона солдат, а уже 1 февраля была объявлена война Англии и Голландии.
Едва зерно и фураж для армии были закуплены, пришла долгожданная новость об Анжелике Беро. На след этой девицы вышел бывший жандарм, назначенный Аббатом руководить сыском. Он заметил, что Адриан уклонился от ожидаемого маршрута, заехал на мелкий мародерский рынок у Сены и поговорил там с некой Луизой. На торговку надавили и выяснили, что мсье Матье искал свою невесту, буквально за сутки до того снявшую в патриотической кассе все свои накопления и выехавшую в Нант.
Параллельно выяснилось, что в салоне мадам Ролан все обсуждают бесстыдство Адриана Матье, выбросившего свою невесту на улицу. Несчастная, наверняка беременная, как уже все знали, вынуждена была зарабатывать себе на жизнь на мелком мародерском рынке, стала обычной торговкой. Судя по всему, Адриан, человек весьма состоятельный, выдворил ее из съемной квартиры без единого сантима.
Аббат поблагодарил офицера, распорядился выдать ему оговоренный бонус и пригласил Охотника. Для работы такого рода он был и оставался лучшим. Задание было непростое. Уж очень много времени упущено. Суда выходили из Нанта каждый день.
— А если она все-таки отплывет? — сухо поинтересовался Охотник. — Причем не на Мартинику, а, скажем, в Китай?
— Не имеет значения. — Аббат покачал головой. — Найди ее, даже если тебе придется выехать в преисподнюю.
Анжелика наняла самый удобный экипаж, какой нашла. Трястись несколько дней до Нанта, столицы Нижней Луары, лучше было в относительном комфорте. Однако от пронизывающего февральского холода не мог спасти и самый лучший экипаж. Она мерзла, когда ехала, ждала очередной смены колеса, даже в придорожных трактирах, как бы близко к камину ни садилась. И чем ближе они подъезжали к морю, тем сильнее она мерзла. Только когда они подъехали к Нанту, все переменилось. Ее бросило в жар. Девушка чувствовала, что ее лицо внезапно заполыхало.
«Не бойся, — приказала она себе. — Ты хорошо выглядишь, изящно одета. У тебя прекрасная речь с ясным акцентом благородной девушки из Вест-Индии. Не бойся!»
Но страх не уходил. Видит бог, ей стало бы легче, если бы плательщик, имя которого было обозначено на векселе, оказался мифом. Но, как это обычно бывает, если боишься, Анжелика отыскала этого человека сразу, не прошло и четверти часа.
Обмирая от волнения, она зашла в огромный, богато украшенный парадный подъезд. Девушка с первой попытки, без всяких возражений со стороны охраны и нескольких секретарей прошла к мсье Тарту — седому старику с крупными чертами лица и пронзительным взором. Она молча положила вексель на стол.
Старик поднес бумагу к лицу, долго вчитывался в каждую строчку, затем глянул вверх, вздохнул и сказал:
— Значит, пора.
В ушах у Анжелика зазвенело.
Мсье Тарту взял перо, макнул его в чернила. Спустя четверть часа клерки банка, расположенного напротив, на другой стороне улицы, спрашивали, на чем уважаемая мадемуазель собирается вывезти это золото.
— Простите меня, мадемуазель, но обычный экипаж такого веса не потянет, — мягко, стараясь не вызвать ее гнева, объяснил главный клерк. — Оси лопнут на первой же кочке.
— Мне только до порта, — отрезала Анжелика. — До первого судна, уходящего на Мартинику.
Клерк покачал головой и спросил:
— Вы представляете, какой это вес? Позвольте, я покажу.
Анжелика прошла вслед за ним в служебное помещение и задумалась. Маленькие ящики стояли рядами. Их было довольно много.
— Попробуйте приподнять один, — предложил клерк.
Она подошла, ухватила откидную железную рукоять, рванула вверх и охнула. Девушка отошла, окинула ящики взглядом и развела руками. Она и представить не могла, что большие деньги — это так хлопотно.
Клерк понимающе кивнул и сказал:
— Мадемуазель, смею порекомендовать вам специальный экипаж с усиленными осями и дополнительную маскировку золота при помощи ящиков для фарфора. Наш банк предоставит все это вам в течение нескольких часов и очень недорого.
Анжелика махнула рукой. Мол, делайте что хотите. Она могла себе это позволить. Клерк начал отдавать распоряжения. Девушка поняла, что ближайшее время будет свободным, проехала в порт и оплатила каюту на первом же судне, идущем до Мартиники. Оно отправлялось сегодня же, через несколько часов.
Потом Анжелика прошла в самый конец причала, присела на какой-то деревянный ящик и уставилась на серое зимнее море. Она просидела так минуту или две и вдруг ясно осознала, что не хочет на Мартинику.
Идти замуж там было не за кого. Те соседские парни, которые когда-то ей нравились, теперь, после всего пережитого, казались девушке сущими детьми. Плантацию Анжелика не любила никогда. Да, рабами занимались надсмотрщики, но их следовало держать железной рукой. Отец это умел, но она… ей почему-то не хотелось такой жизни.
