Мелани Джордж - Единственная и неповторимая
Алек с улыбкой наблюдал за Кейт, вцепившейся в поводья. На ней была ее мальчишеская одежда, и она настояла на том, чтобы сидеть верхом, отказавшись от дамского седла – от этого проклятого хитроумного изобретения, каким Кейт считала его.
Она прямо заявила Алеку:
– Я не хочу давать этой дрянной скотине шанс сбросить меня на землю.
Алек решил ей не говорить, что эта «дрянная скотина» может сбросить ее в любом случае: будет ли она сидеть верхом или нет.
Он решил отказаться от верховой прогулки в Гайд-парке, потому что там наверняка будет много людей, которые начнут задавать ему вопросы относительно Кейт. Вопросы, на которые он не знал ответов.
Вместо этого он выбрал более уединенное и спокойное место. Тем не менее здесь они оказались не единственными посетителями, хотя было бы неплохо остаться наедине.
По этому поводу Алек вынужден был напомнить себе, что теперь он несет ответственность за Кейт. Он предложил ей работу и когда найдет что-нибудь подходящее в соответствии с ее способностями…
Но что она умеет делать, кроме воровства, которым он никак не мог воспользоваться?
Какая же работа может быть подходящей для нее? В качестве служанки? Помощницы на кухне? У него и так уже более чем достаточно людей, и ему не хотелось бы слышать недовольное ворчание слуг по поводу появления еще одной работницы. Даже если он попробует не замечать этого, Холмс непременно будет докладывать ему обо всем. Его дворецкий имел привычку пересказывать все, что слышал в доме, и во всех подробностях.
Обслуживающий персонал хорошо относился к Кейт, но не хотел работать с ней. Она была воровкой, и потому ей не доверяли.
Такая ситуация была очень щекотливой и могла создать много проблем, заниматься которыми у него не было времени. К тому же недоверие могло обидеть Кейт. Однако Алек не мог понять, почему, собственно, это так беспокоит его. Он никогда раньше не волновался по поводу того, что скажут другие слуги при приеме на работу кого-то еще. К тому же Кейт была достаточно стойкой девушкой, разве не так?
Внезапно перед его мысленным взором возникло ее заплаканное лицо и глаза, наполненные болью и печалью, из-за того, что она порвала платье. Что-то внутри его изменилось с того момента и что-то, неподдающееся объяснению, вызвало у него желание держать Кейт при себе и в то же время на расстоянии.
Как бы то ни было, Алек обязал себя помогать ей, и он не станет увиливать от своих обязанностей, хотя у него было полно других неотложных дел, помимо принятия решения, что делать с Кейт.
Но если он найдет для нее подходящее место, что тогда?
Тогда он сделает доброе дело, не так ли? Что-то полезное для общества? На благо ближнего, будь то мужчина… или женщина?
Правда, Кейт не женщина. Она ребенок.
Ребенок ли?
Алек решил, что пора перестать задавать себе этот вопрос. Он становится похожим на безумца, зациклившись на этом вопросе. Однако потом у него едва ли будет более подходящее время спросить об этом. Но что изменится, если он узнает ответ? И может ли он допустить, чтобы что-то изменилось в его отношениях с Кейт? Ему хотелось верить, что его желание обеспечить благополучие Кейт обусловлено единственно заботой о другом человеке и ничем другим. Даже если она не является ребенком, она находится под его опекой и заслуживает того, чтобы оставаться в безопасности, нетронутой и целомудренной. Если он будет почаще повторять эти слова, то, может быть, они прочно осядут в его сознании.
– Проклятая ослица! – прошипела Кейт норовистой лошади. – Стоишь как приклеенная!
Лошадь, словно поняв, что этот крик относится к ней, повернула голову и посмотрела на Кейт своим большим карим глазом.
– Да, да, я тебе говорю, ленивая скотина! Не смей глазеть на меня! – Лошадь потянулась мордой к ноге Кейт, показывая зубы. – Даже не думай об этом, тварь! Я ущипну тебя!
Кейт не сознавала, как нелепо звучали ее слова. Она увлеклась словесной баталией с лошадью, правда, в одностороннем порядке, так как лошадь не могла ответить ей тем же. Кейт стремилась дать выход своему расстройству, а лошадь, казалось, сама напрашивалась на ссору и была рада оказать ей такую услугу.
Кейт резко подняла голову, когда Алек разразился смехом.
– Что тут смешного? – спросила она обиженно, поворачиваясь к нему.
– Ты выглядишь ужасно смешно, – ответил он, успокаиваясь. – Неужели ты не соображаешь, что Леди понятия не имеет, о чем ты толкуешь ей?
– Значит, ты на стороне лошади?
– Я ни на чьей стороне, – спокойно ответил Алек. – Я просто констатирую факт.
– Эта лошадь намеренно досаждает мне! – продолжала настаивать Кейт, надув губы.
– А ты не подумала, что, может быть, это ты раздражаешь Леди?
Кейт удивленно уставилась на него. Алек покачал головой и усмехнулся.
– Леди не такая уж плохая, если ты узнаешь ее поближе.
Кейт недоверчиво фыркнула.
– То же самое ты говорил о светловолосом неотесанном хаме и о старом лизоблюде.
– При нормальных обстоятельствах они оба довольно добродушные люди.
Кейт никак не могла согласиться с таким явно ошибочным утверждением.
– Добродушные в сравнении с чем? С разъяренным быком? С гнездом злобных пчел?
– Если ты слегка пришпоришь Леди позади подпруги, она начнет двигаться.
«Нельзя было сказать попроще? – мрачно подумала Кейт. – Пришпорить позади подпруги! Где, черт возьми, эта подпруга?»
Она вопросительно посмотрела на Алека.
– Где находится подпруга? – сухо спросила она.
– Это ремень, который держит седло, – пояснил он, указывая на него. – Слегка ударь ее пятками в бока, и лошадь послушается тебя. – Он продемонстрировал это на своем черном жеребце, который немедленно повиновался.
– Ты хочешь, чтобы я стукнула ее пятками? – Эта мысль ужаснула Кейт. Ведь проклятая упрямица может ударить ее в ответ.
Алек кивнул.
– Только помни, что я говорил тебе относительно поводьев. Держи их нежно, но твердо.
Кейт закатила глаза. Нежно, но твердо? Как можно держать нежно и твердо эти тонкие ремешки, называемые поводьями? Может быть, он намеренно старается свести ее с ума?
– Ты хочешь, чтобы я была одновременно нежной и твердой?
– Да. Расслабься, но будь наготове. Кейт едва не взвизгнула.
– Как это может быть? Нежно, но твердо или расслабиться, но быть наготове?
– Одновременно.
– Ты говоришь глупости, – пробормотала Кейт, испытывая раздражение. – И я не стану пинать эту лошадь ногами! Я не хочу обижать животное! – Угрозы – это одно, а физическое воздействие – другое.
– Это ничуть не обидит животное, – спокойно сказал Алек. – Это такая условность, сигнал, если хочешь. Когда ты слегка ударяешь Леди в бока, она понимает, что надо двигаться вперед. Уверяю тебя, что это не причиняет никакого вреда животному.
