Эми Фетцер - Ирландская колдунья
Миновало почти полчаса, пока Коннал догадался выйти к нему и встать рядом.
– Тебе надо спать.
– Я не настолько устал.
Ну конечно, мальчишка должен радоваться такому приключению! Реймонд невольно улыбнулся.
Но Коннал и не подумал улыбаться ему в ответ.
– Не унижайте ее больше, сэр. Да как он смеет?
– Я и не думал ее унижать!
– Вы же сами сказали, что она вам нравится, но на самом деле вы ее ненавидите. Это нечестная игра, милорд, и мне она совсем не по нутру.
– Ты слишком много на себя берешь! – На самом деле Реймонд понимал, что мальчик угодил не в бровь, а в глаз.
– Да, милорд. Но Фиона уже предупреждала вас, и я предупреждаю тоже – раз и навсегда. Не будите ее гнев. Вы даже понятия не имеете о том, какие могут быть последствия.
– Благодарю покорно за столь милостивое предупреждение!
Коннал посмотрел ему в лицо и кивнул с самым серьезным видом.
– А что ты говорил о десяти годах и одном дне?
Коннал нерешительно оглянулся на Фиону. Она лежала неподвижно, как будто спала.
– Десять лет назад Фиона была изгнана.
– Почему? – опешил Реймонд.
– Она предала свой народ ради любви к мужчине.
Реймонд не ожидал, что эта новость покажется ему такой сокрушительной. Фиона влюбилась в кого-то настолько, что позабыла о своем народе? Она любит этого типа по-прежнему? И что именно она совершила, заслужив такое наказание?
– Вот уж не думал, что она на такое способна!… – вырвалось у него.
– Когда это случилось, она была не намного старше меня.
– А кто был этот человек?
– Не знаю.
Реймонд посмотрел на него, не скрывая недоверия.
– Я правда не знаю! – От обиды Коннал чуть не заговорил в полный голос. – Все, что мне известно, – во всем этом как-то замешана моя мать.
– Так это Шивон ее прогнала?
– Нет, Фиону прогнал ее отец.
У Реймонда буквально не было слов.
– Ее клану под страхом смерти запрещено разговаривать с ней и даже смотреть на нее, но все равно находились отважные люди, которые нарушали запрет.
Реймонд тут же вспомнил Дугана. И ту старуху, Изольду.
– Она родилась и выросла здесь, на этой земле, но не имеет права приближаться к замку. – Коннал кинул на Фиону сочувственный взгляд. – Отец сам выгнал ее из крепости. Сто ударов кнутом, от которых ее платье на спине превратилось в клочья. Но ее раны не кровоточили. – Коннал спокойно ответил на вопросительный взгляд Реймонда и сказал: – В место нее истекала кровью ее мать. Пока не умерла.
– Боже правый!
– Я уже вижу – вы не верите, что такое возможно.
– Ты хочешь сказать, что тот человек высек свою дочь, но от ее ран скончалась его жена? – вкрадчиво промолвил Реймонд.
– Это у них в роду. – Коннал пожал плечами с таким видом, как будто говорил о чем-то само собой разумеющемся.
Но Реймонду явно требовались пояснения.
– Они же чародейки, милорд.
– Разве ты забыл, что любая особа, именующая себя ведьмой, является обманщицей и что на свете нет никакой магии и колдовства?
– Я помню, милорд, – устало вздохнул Коннал и повернулся, чтобы вернуться в пещеру. – А костер у нас загорелся от молнии.
Реймонд, ошалело хлопая глазами, смотрел то на мальчишку, то на Фиону, то на мерцавший в пещере огонь. Наконец он пришел к выводу, что все это просто дурацкие фокусы.
Шарлатанство.
Дождавшись, пока Коннал уляжется, Фиона открыла глаза. Невыразимая тяжесть легла ей на сердце. За десять лет она успела смириться с горечью от людской неблагодарности. Но как прикажете принять этот жгучий напиток от Реймонда?
Измучившись от бессонницы и тревоги за Шинид, Фиона поднялась задолго до рассвета. Она добавила хвороста в костер, и пламя осветило Реймонда де Клера. Он тоже не спал и наблюдал за ней, переводя взгляд с ее лица на весело полыхавший костер и обратно.
Сделав вид, что ничего не заметила, чародейка вышла из пещеры. Де Клер встал и отправился следом. Фиона ничего не могла с собой поделать: она слишком бурно реагировала на присутствие этого человека. Эта слабость не доведет ее до добра.
– Как ты это сделала?
– Магия. – Она едва слышно вздохнула, старательно отводя глаза. – И я знаю, что для тебя эти вещи не существуют. Но они у меня в крови.
– Вот и Коннал об этом твердит.
– Коннал – всего лишь мальчишка, которому еще трудно отличить правду от вымысла. – Фиона зябко куталась в плащ Реймонда, прижимаясь щекой к теплой ткани. – Наверняка он наплел тебе всяких небылиц.
– О твоем изгнании тоже?
– Нет, это правда. – Она поникла, придавленная грузом вины.
– Почему ты ничего не сказала?
– Это вряд ли кого-то волнует, кроме меня.
Де Клер протянул было руку, чтобы обнять ее, прижать к себе и утешить – такая душевная мука прозвучала в ее голосе. Но рыцарь вовремя опомнился, и его рука безвольно повисла.
– Господи, Фиона! Целых десять лет! Ты была изгнана, когда мы встретились в Донеголе?
– Да. Местные вилланы ничего не знали обо мне – или это их просто не интересовало. До тех пор, пока туда не добрались беженцы из Антрима. Они и разнесли повсюду мою историю.
– Тебя выдворили оттуда силой?
– Быть отверженной – само по себе наказание. – Чародейка болезненно поморщилась, – И не важно, где именно оно тебя настигнет.
– Но ведь это же твой народ!
– Это народ, который я предала! – выкрикнула она, яростно сверкнув глазами.
– Ради мужчины… – Одной мысли об этом было достаточно, чтобы в груди де Клера проснулась черная ревность.
Фиона предпочла промолчать.
– Кто он?
Снова Реймонд остался без ответа.
– Ты его любила?
Алые губы сжались в упрямую черту.
– А он тебя любил?
– Нет.
– Нет. Значит, ты пошла на предательство ради мужчины, которому было на тебя наплевать? – процедил он, скрестив руки на груди.
– О, не на меня! – фыркнула чародейка. – На мое искусство!
– На твое искусство?! – Реймонд не поверил своим ушам. – Значит, он еще больший болван, чем ты!
Его ядовитые слова попали точно в цель. Лицо Фионы так исказилось от боли, что Реймонд чуть не закричал.
– Моя непростительная беспечность до сих пор ежечасно напоминает мне о себе, де Клер. Но я благодарна за то, что ты лишний раз освежил мою память. – Ее голос предательски дрогнул. – Потому что на миг я позволила себе обо всем забыть.
Глава 10
– Ох! – вырвалось у Реймонда, подавленного собственной грубостью. – Фиона, прости меня!
– Вы просите прощения у ведьмы, милорд? Право же, напрасно.
– Ты женщина, и я вел себя грубо.
– Из-за меня ты можешь не расстраиваться. – Меньше всего Фиона нуждалась в его проклятой жалости!
– Этот приговор лишил тебя не только твоего народа, – сказал он, не в силах оторваться от ее чудесных голубых очей. – Он лишил тебя гордости.
