Сьюзен Флетчер - Колдунья
Я неспешно прогуливалась. Мне нужны были ягоды и хотелось провести день на мокрых осенних холмах. И я надеялась вновь заметить того оленя, или других оленей, или пару орлов.
Я не встретила никого.
Но увидела дома.
В мою жизнь пришли люди. Или это я пришла к ним, потому что, двигаясь на запад, вдоль гребня, я остановилась и посмотрела вниз. И увидела дым из труб. Он поднимался очень ровно. Он был черным в полумраке, и я присела на пятки, уставившись на дым. Ну конечно. Чему тут удивляться? Я и раньше допускала, что в долине с такой чистой и быстрой водой, где пасутся стада коров, а ягоды наливаются соком на кустах, должны жить люди. Другие, наверное, тоже нашли эту долину и подумали: «Вот. Здесь».
Здесь были люди. Единственный дом, рядом с озером. Я облизнула нижнюю губу: «Один дом — это не так уж и плохо». Но когда я вздохнула и посмотрела на запад, по направлению к морю, в которое как раз опускалось солнце, я увидела другие трубы. И дома — приземистые, без окон. Много.
Люди. Не означает ли это неприятности?
Я заволновалась, по рукам побежали мурашки. Я судорожно вспоминала слова, которые слышала раньше о людях, говорящих на гэлике; я искала что-то доброе, а вовсе не плохое. Но много ли хорошего я слышала? «Они варвары». Совсем мало хорошего.
«Дьявола нет, — сказала Кора. — Есть лишь дьявольские поступки людей».
И я шмыгнула носом. Подумала: «Плохи мои дела». Но рядом со своим очагом, когда снаружи ухала сова, я размышляла: «Кора бы не испугалась их. Она бы осталась самой собой. Она вообще не боялась. Она бы спустилась к людям. Она бы заглянула в двери, и ее бы не смутило, если бы ее увидели. Она бы откинула назад свои волосы, встряхнула красными юбками». Я говорила это коровам, и они слушали.
«Но разве я не ее дочь?» — размышляла я.
И коровы внимательно меня разглядывали.
Так что с рассветом я спустилась к домам. Прошла между валунами, направляясь в долину. Потом стремглав побежала к одинокому дому у озера, некоторое время рассматривала его, взобравшись на березу. Разговоров не было слышно, как и шагов, зато из дома доносился густой мужской храп. А еще я различила, как собака зевнула с коротким высоким поскуливанием и встряхнула ушами. Я решилась подойти, вдыхая запахи этого места — торф, мокрая шерсть, мясо, собака, нечистое человеческое тело. Еще я унюхала кур, а когда так приблизилась к дому, что могла дотронуться до его стен, то услышала клохтанье усаживающейся наседки. Она была здесь, на соломе. Ее глаза застилала молочная пленка, которую можно увидеть только у спящих кур, и я подумала: «Когда я в последний раз ела яйцо?» Очень тихо я подобралась к ней, просунула руку под перья, нащупала твердую теплую скорлупу. Я схватила яйцо, спрятала в кулаке. Наседка заквохтала, проснулась собака, и я бросилась прочь.
Я бежала и бежала, а волосы мои развевались. Я сварила и съела яйцо и сжалась в своем оленьем укрытии, притянув колени к подбородку. Я чувствовала, что подошла очень близко к чему-то опасному. Но к чему? Я не знала.
Воровство? Нет! Я никогда не воровала.
Я вернулась к тому дому вечером и с охапкой травы. Я оставила дубок, потому что, если его жечь и вдыхать пары, можно избавиться от храпа. Я положила его под курицу. Может, хозяйка придет проверить яйца и подумает: «Наша курица теперь несется травами?» И может быть, она оценит эту траву дороже сотни яиц, ведь если муж прекратит храпеть, и ее сон станет крепче. Мне нравилось надеяться на это.
Я теперь была отважной. Мне придавало храбрости знание уступов, за которые лучше схватиться руками; я научилась различать звуки животных. Мне были знакомы все самые лучшие места, где можно посидеть.
Признаюсь, я брала еще яйца. А однажды ночью утащила котелок из дома на западном краю. Среди деревьев я обнаружила еще несколько домов, сделанных добротно — с окном или двумя, и пахло около них гораздо лучше. Я заглянула в дверь и увидела посуду. Там была дюжина котлов, а я сильно захотела всего один. Вместо него я оставила валериану — ее еще зовут травой от всех болезней, — и это был честный обмен. Ведь уже из ее названия понятно, что это самая полезная трава. Зато теперь я варила грибы и ежевику, распаривала корешки и подогревала молоко, а пару раз отлично потушила кролика. От всего этого у меня даже вырос животик. Я тыкала в него, когда мылась, удивляясь новым очертаниям и мягкости своего тела.
Еще я обнаружила замечательную скалу ниже северной гряды. Она была маленькая и стояла отдельно. Когда я садилась на нее, она подходила по форме к моей спине, и оттуда открывался такой вид, что я могла любоваться на него часами. Вокруг бушевала роскошная осень. Я как раз сидела там, натянув капюшон, когда увидела людей.
Наконец-то.
Мужчины цепочкой шли вдоль берега реки. Я оставалась неподвижной и не сводила с них глаз. Иногда они ненадолго скрывались за деревьями. Трое в одеждах цвета склона холма — земляного, влажного цвета. Пряжки поясов вспыхивали, и я подумала: «Быстро идут. У меня так быстро не получается».
«Куда это они?» А потом поняла: знаю куда.
Они повернули и двинулись между двумя холмами. Они направлялись в ущелье, что вело в мою лощину, так что я сказала своей скале и воздуху:
— Нет…
Я побежала.
Я не хотела, чтобы они нашли мой дом и разрушили его, сломали стены, сожгли крышу. Я не хотела, чтобы они обнаружили меня с моими травами и костерком, а в углу хижины мои нехитрые сокровища: гальку, похожую на яйцо, подкову моей кобылы, совиное перо, несколько монеток. Еще там была корзинка с ягодами, — что, если они съедят? Я же целый день собирала. Я бежала, задрав юбки до самого верха.
Мне было страшно, да. Но не их я боялась. Не того, что эти люди окажутся дикими или жестокими, как те солдаты, потому что я как будто знала: они не такие. Я боялась, что они заставят меня покинуть это место, боялась, что потеряю свой дом, и тогда куда податься? Я устала от скитаний, от движения вперед и вперед. Моя кобыла мертва, мое сердце устало, и я пришла в долину, думая: «Вот то место, вот где я должна быть». Я не хотела уходить. Мне нравилась моя скала. Мне нравилось, что я могу сидеть в дверном проеме своей хижины и разглядывать оленя на горной круче. Мне нравились звезды. Вкус воды, которую я пила, складывая ладони ковшиком. Я не хотела оставлять все это.
Я бежала, думая: «Нет. Я не уйду».
Я видела следы их ног, пока мчалась вверх по ущелью к своей хижине.
Придя в лощину, я увидела, что они уже стоят там. Около моего дома. Один обходил его вокруг, щупал стены тыльной стороной кисти. Мужчина с бородой, похожей на лисий хвост, наклонил голову, заглядывал в дверь.
