Патриция Хэган - Отважное сердце
Томас засмеялся:
– Я не влюблен в нее, если тебя беспокоит именно это. Мы вполне отдаем себе отчет в том, что делаем. Все именно так, как я сказал, – мы просто помогаем друг другу скрасить унылые ночи.
Он задумчиво почесал подбородок и обеспокоенно спросил:
– Кто-то еще знает?
– Пока мне никто ничего не говорил, – пожал плечами Дерек.
– Даже Джули?
– Даже Джули, – улыбнулся Дерек, – а если бы она что-то слышала, поверь, она бы проговорилась.
– Ладно, смотри… – Томас беспомощно взмахнул руками. – Я хочу сказать, что понимаю – она замужем и все такое… но когда мы прибудем на место, все закончится, и никто не узнает. Слушай, а откуда ты?.. Может быть, мы были неосторожны…
– Не переживай, – успокаивающе похлопал его по плечу Дерек. – Скажем… я просто догадался.
Томас кивнул, и они стали спускаться с холма. Что ж, очень возможно. Дерек видел людей насквозь. Так было всегда. Без этого он бы не стал самым авторитетным, самым дерзким среди всех капитанов кораблей Конфедерации во времена блокады.
Свинины хватило всем. Хоть мясо и обладало несколько необычным вкусом, все равно оно было желанным разнообразием после вяленой говядины, картошки и кукурузной каши.
Когда все наелись, Дерек объявил, что они останутся здесь еще на день, и за это время они с Томасом изучат перевал.
– Только не надо меня спрашивать, не рыскают ли поблизости апачи, – сказал он. – Теперь нам постоянно нужно быть готовыми к нападению. А об этом перевале меня специально предупреждали солдаты из форта Блисс. Мы в самом сердце страны апачей, – мрачно напомнил Дерек, – и я хочу, чтобы все понимали это. Ни на секунду не отпускайте детей от себя. Ни под каким предлогом не разрешайте им выходить на равнину. Мужчины, следите за тем, чтобы ваши ружья всегда были заряжены и готовы к бою. Переход через ущелье займет почти весь день. И тогда уж мы окажемся в пяти днях пути от Таксона. Но еще раньше – если возникнет необходимость – мы сможем свернуть в форт Хуачуча. Когда мы доберемся до Таксона, я уже смогу вздохнуть спокойнее. За ним лежит уже относительно безопасная территория. Больше всего меня беспокоит именно этот район. Будьте начеку.
Когда Арнхардт закончил, переселенцы тут же засуетились: женщины бросились собирать детей, чтобы строго наказать им никуда не отлучаться; мужчины отправились проверять оружие и боеприпасы.
Дерек пошел на поиски Джули и нашел ее именно там, где и предполагал найти – в фургоне Бэскомбов вместе с малышом. Не дожидаясь просьбы, Сюджин взяла у Джули младенца, и та вместе с Дереком вышла наружу. Держась за руки, они пошли прочь от фургона и уединились среди зарослей кустарника.
Джули удобно устроилась, положив голову ему на грудь. Дерек ее обнял, Джули сразу же почувствовала, как ее тело охватывает приятная истома. В его объятиях ей ничего не было страшно. Джули вздохнула:
– Ты должен попытаться поговорить с Майлзом. Пожалуйста! Мне казалось, что худшего состояния уже быть не может и глубже уйти в себя невозможно, но с каждым днем он становится все дальше и дальше от всех нас. – Она привела несколько примеров странностей Майлза, затем добавила: – Несколько раз я слышала, как он плачет. И он даже ни разу не взглянул на ребенка! По-моему, Майлз считает его виновным в смерти Терезы, хоть он мне ничего похожего и не говорил.
– Он сам должен справиться, – твердо сказал Дерек. – Каждый по-своему переживает горе, и кто бы ему что ни говорил, от этого ничего не изменится.
– Ты же не хочешь заходить в форт Бауи, – упрекнула его Джули. – А я так надеялась, что его осмотрит врач!
– Врач здесь бессилен, Джули, – устало сказал Дерек. – Не уговаривай меня. Я принял решение и считаю его верным. Я должен думать, как лучше для всех. Я, конечно, попробую поговорить с Майлзом, если это тебя успокоит. А потом моя очередь дежурить. А тебе сейчас нужно поспать.
Прежде чем уйти, Дерек крепко прижал ее к себе и сказал:
– Я хочу, чтобы ты увидела меня во сне. Хочу, чтобы тебе приснилось, как хорошо нам с тобой будет, когда у нас опять появится возможность побыть вместе.
Он жаждал остаться с ней, но знал, что не имеет права, поэтому заставил себя повернуться и уйти.
Дерек нашел Майлза под его фургоном. Бедняга лежал на спине, положив под голову руки, с широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Майлзу даже не пришло в голову расстелить матрас – он просто лежал на голой земле. Дерек присел рядом на корточки и долго молча смотрел на него. Если даже Майлз его и заметил, то ничем этого не обнаружил. В конце концов, Дерек заговорил первым:
– Ружье и патроны у тебя в порядке, Майлз?
Майлз не отвечал так долго, что Дерек собрался уже было повторить свой вопрос.
– Какая разница?.. – Слова его были едва различимы. – Я все равно уезжаю.
– Не выйдет, – возразил Дерек. – Для защиты колонны нам нужен каждый человек. А как же Джули? Твой сын? Ты хочешь их бросить?
С видимым усилием Майлз повернул голову и посмотрел на Дерека. Его взгляд был пустым и отрешенным – таким его сделало безутешное горе.
– В ту ночь, когда умерла Тереза, я потерял себя. Что-то вроде этого. Поэтому я и хочу уехать, попытаться что-то найти. Потом я вернусь. Пока меня не будет, присмотри за ними. Ты настоящий мужчина, Арнхардт, – не то, что я.
– Когда стоишь на коленях, легко поверить, что все вокруг выше тебя. Когда-то и ты был мужчиной, – с вызовом бросил Дерек. – Почему бы тебе не перестать жалеть себя и снова не начать вести себя как мужчина?
Глаза Майлза вспыхнули, и Дерек с радостью отметил, что в нем еще теплится жизнь.
– Не дави на меня, Арнхардт. Ты никогда не терял жену, ребенка…
– Нет, но я знаю, что такое горе. И я горд тем, что оно сделало меня только сильнее. Подними же голову, черт возьми! – Дерек наклонился. – Ты никуда не уедешь. Ты останешься и сделаешь то, что требуется. Если тебе так хочется, можешь по ночам лежать под своим дрянным фургоном и упиваться жалостью к себе. Но днем тебе придется вести себя как подобает мужчине.
Майлз не ответил ни словом. Казалось, он снова полностью погрузился в свой собственный мир и перестал воспринимать окружающее. Но Дерек знал, что он все расслышал и понял.
Чуть позже Джули увидела, как Дерек взбирается на гору, чтобы приступить к обязанностям часового. Ей захотелось поговорить с Майлзом, но тут ее позвала Луэлла, и Джули пошла с ней к ребенку. Позже она все же подошла к фургону Майлза и окликнула его, но так и не дождалась ответа. Уже валясь с ног от усталости, Джули зашла внутрь и легла на свой тюфяк. Она быстро заснула, и ей привиделся удивительный сон.
Она стояла перед алтарем. На ней было искусно отделанное тонким кружевом платье из блестящего белого атласа с умопомрачительным, похожим на струящийся водопад шлейфом, украшенным россыпью крошечных бриллиантов, которые сверкали и перемигивались словно звезды. Глубокое декольте почти не скрывало поднятую корсажем грудь, но вырез платья до самого ворота был укрыт мелкой белой сеточкой. Шею ее украшало роскошное ожерелье из молочно-белых жемчужин.
