Елена Арсеньева - Любимая муза Карла Брюллова
Да, легко догадаться, что особой, на которой мечтал жениться Пачини, была именно она, Юлия Самойлова!
Конечно, Пачини оскорбился и категорически отказался отдать дочерей Юлии. Он даже попытался запретить их встречи, однако вскоре убедился, что это бессмысленно: каким-то удивительным образом, подкупом, лаской ли Юлия умудрялась располагать к себе самую строгую охрану, которую Пачини пытался приставлять к детям. В конце концов он махнул рукой и больше не запрещал Юлии не только навещать девочек, но и возить их с собой, куда ей заблагорассудится.
Собственно, это было очень хорошо, что дети под ее присмотром! Теперь Пачини мог вполне отдаться творчеству. Но беда состояла в том, что с творчеством дела обстояли не слишком ладно. Его опера «Корсар», премьера которой состоялась в Риме, провалилась.
Юлия как раз в это время тоже оказалась в Риме, и она, конечно, была в театре Аполло на спектакле, а потом явилась в директорскую ложу утешать старинного приятеля.
Публика уже разошлась, огни погасли, театром вмиг овладел тот особенный холодный сырой мрак, который немедленно овладевает огромными нетоплеными зданиями, лишь только в них гаснет свет, и Юлия демонстративно куталась в горностаевый мех (она уверяла, что именно горностай в сочетании с алым архатом служит наилучшим фоном для ее красоты, и не ошибалась… Впрочем, горностай служил бы лучшим фоном для чего угодно!), подрагивала плечами, постукивала зубами и уверяла, что ставить премьеры в этом театре, который больше похож на казарму, в котором нет ничего праздничного и радостного, – дурная затея.
– Сюда просто не хочется идти, и я понимаю зрителей!
– Ради Господа Бога, – зло сказал Пачини. – Не считай меня дураком! Что значит – не хочется идти? В зале не было ни одного свободного места!
– Да, я это заметила, – спокойно кивнула Юлия. – Но я заметила еще кое-что. Здесь нынче не было подлинных ценителей оперы. Такое ощущение, что собрались люди случайные. Большинство этих зрителей совершенно не умели себя вести! Одновременно начинали шикать и свистеть, лишь только раздавались аплодисменты, а иногда они аплодировали, как идиоты, только начиналась выигрышная ария или сцена, и заглушали голоса актеров. А когда упал занавес, они все, как один, ринулись к выходу, толкаясь и грохоча креслами. Что это за невежи?! Как они сюда попали?!
– Случайные люди? Невежи? – невесело ухмыльнулся Пачини. – О, дитя! Совсем нет! Они именно что неслучайные! Это клака!
– Что? – удивилась Юлия.
– Неужели ты и впрямь не знаешь? – Пачини был поражен. – При каждом театре есть организация лиц, которые живут тем, что освистывают, зашикивают или, наоборот, превозносят до небес актера или целый спектакль. Помнишь, «Севильский цирюльник» Россини провалился здесь же, в театре Аполло? Его провалила клака Пазиелли, у которого был собственный «Севильский цирюльник» и который совершенно не желал видеть рядом с собой соперника.
– Не могу поверить… – пробормотала Юлия.
– О, да ты просто не обращала внимания на те события, которые происходят в зрительном зале, а не на сцене. Клака – это страшная сила! Говорят, она зародились еще во времена Нерона: тиран-император лично баловался актерством и очень нуждался в аплодисментах, которые тешили бы его тщеславие. Ну, приближенные и старались, отбивая ладони, – свои и наемные.
– Все пути ведут в Рим… Вернее, из Рима! – усмехнулась Юлия. – И как ты думаешь, чья же это клака позаботилась провалить твой спектакль?
– Да я почти уверен, что постарался Беллини! – с ненавистью сказал Пачини. – Этот самонадеянный мальчишка – ему едва исполнилось тридцать! – привозил сюда свою оперу «Сомнамбула», однако в Аполло ее не поставили, сочли скучной и затянутой. Кое-как ему удалось пристроить ее в Милане, в театре Каркано, и он решил мне отомстить: ведь я-то премьеризировал в Аполло.
– Ну, его можно понять! – ласково сказала Юлия. – Что такое Каркано по сравнению с римским Аполло! Ты восторжествуешь над ним, когда твоего «Корсара» поставит Ла Скала! Я знаю, ты уже подписал все договоры с дирекцией…
– После сегодняшнего провала я даже не знаю, действительны ли они, – чуть не плача, проговорил Пачини. – И ты недооцениваешь Беллини! Его новая опера «Норма» выходит на сцену Ла Скала за месяц до моего «Корсара». И если будет успех, ею вполне могут заменить мою постановку – после сегодняшнего-то провала…
– Норма? – презрительно переспросила Юлия. – Ну и название! Норма, форма…
– Это имя главной героини, – пояснил Пачини. – Разве ты не знаешь пьесу Алессандро Суме «Норма, или Детоубийство»? Либретто написал Феличе Романи, и можешь не сомневаться – это хорошее либретто. Беллини сделает все, чтобы уничтожить мою оперу снова! Ему хочется пролезть в репертуарный план Ла Скала и закрепиться там! И ему это удастся, с его-то деньгами и с его дружками-клакерами!
– С его-то деньгами? – презрительно повторила Юлия. – О чем ты говоришь? Не смеши.
Она о чем-то подумала, расхаживая по тесной коробочке ложи, и вдруг расхохоталась – по своему обыкновению, буйно, залихватски, даже пронзительно.
– Послушай, Пачини… На что ты готов, чтобы твой «Корсар», загубленный сегодня, воскрес в Ла Скала через несколько месяцев, а эта, как ее… «Форма»…
– «Норма»!
– Да какая разница! – раздраженно бросила Юлия. – На что ты готов, чтобы отплатить Беллини его же монетой и провалить премьеру этой, как ее… – Она нарочно пощелкала пальцами, словно не могла вспомнить названия.
– На все! – вскричал Пачини.
– На все… – повторила Юлия, улыбаясь, и взглянула на своего друга искоса и так лукаво, что ему почудилось, будто в черных глазах ее проблеснули синие бесовские огоньки. – На все?.. Ну, тогда приготовься подписать договор с дьяволом, друг мой, вернее, с дьяволицей. Только она потребует не душу твою, а кое-что дороже…
– Что ты имеешь в виду? – спросил насторожившийся Пачини.
– Твоих дочерей, – усмехнулась Юлия. – Они официально, с оформлением всех необходимых бумаг, станут моими воспитанницами, и я получу полное право забирать их с собой в Россию, путешествовать с ними по миру, устраивать их жизнь и заботиться о них. Взамен ты получишь сокрушительный провал этого неблагозвучного творения Беллини – и столь же сокрушительный успех своего «Корсара», после чего с тобой, конечно, подпишут договор на новую постановку.
– Перестань, Юлия, что это за торг! – поморщился Пачини. – Я знаю, ты на многое способна, однако чтобы навредить Беллини с его клакой…
