Джессика Трапп - Грешные удовольствия
— Мне очень жаль, девочка. Правда, жаль.
Негодяй. Лгун.
Но он не торопился с мытьем, как она предполагала. Он неторопливо тер ее спину и плечи снова и снова, и она начала понемногу расслабляться.
— Я знаю, что ты мне не веришь, но я не собирался отсутствовать так долго и оставлять тебя в кандалах. Дождями смыло два моста, так что нам пришлось ехать в объезд дальней дорогой. Мы два раза попадали в засаду. Потом две лошади, поскользнувшись на раскисшей дороге, сломали ноги, так что нам пришлось идти пешком, пока нам не удалось нанять новых лошадей. Я послал домой человека, которому дал ключ от цепей, но позже мы нашли его на дороге мертвым.
Она не поверила ему, но все же его слова были как бальзам на сердце.
— Прости меня, Бренна, — он поцеловал ее в плечо, уколов отросшей щетиной.
Он не побрился. Это о чем-то говорило. Все в этом человеке всегда было идеально — от складок на одежде до безупречного блеска сапог. А сейчас он вернулся и был таким же грязным к неопрятным, какой чувствовала себя она.
— Мне очень жаль, Бренна, — бормотал он, касаясь губами ее плеча.
Он массировал ее руки и ноги, медленными движениями протер складки между пальцами. Несмотря на то, что она была голой, он ни разу не дотронулся до ее плоти. Его пальцы оставались на спине и руках.
Мало-помалу Бренна начала чувствовать, что поддается его чарам. Он продолжал шептать ласковые слова у самого ее лица и шеи, и от его дыхания начинало покалывать кожу. Она уже не могла думать ни о чем другом, как только о том, что он рядом. Он взял ее руку и стал осыпать короткими поцелуями запястье в том месте, где были наручники. Кожа уже не была красной и не чесалась.
Бренна почувствовала, что тело полностью расслабилось.
Она села, не желая ощущать эти чувственные прикосновения, тем более — наслаждаться ими. Этот человек принес ей слишком много горя. На какое-то мгновение Бренне захотелось, чтобы ее спина была в шрамах от кнута, чтобы запястья и щиколотки были воспаленными от цепей, — для того чтобы доказать, какой он ужасный и злобный.
Но она знала, что ничего этого не было. Она была грязной, и больше ничего.
Монтгомери наклонился над ванной и, опустив руки в воду и, просунув их ей под спину и колени, без всяких усилий поднял из ванны. Вода намочила его рубашку, а она вдруг почувствовала себя незащищенной от того, что она голая, а он одет.
Бренна напряглась, но потом заставила себя расслабиться. Мужчина, который так долго ее массировал и снизошел до того, чтобы объяснить, а потом и извиниться за свое долгое отсутствие, не может причинить ей вред, каким бы большим и сильным он ни был.
Джеймс понес ее к кровати и, раздвинув полог, положил на постель. При мысли о том, что ее ждет, у Бренны засосало под ложечкой. Предвкушение боролось со страхом. Вдруг будет больно? Ведь его плоть огромна. Бренна сглотнула.
— О нашей сделке…
— Наша сделка остается в силе, и ты все еще моя. Воспоминание о том, как ты лежала, перегнувшись, на моей руке с задранной юбкой грело меня весь этот месяц.
А у нее его слова вызвали воспоминание о том, что она чувствовала, когда он проводил пальцами вниз по ее спине и между ягодицами. От этого воспоминания у нее запылали щеки.
— Я вижу, что ты меня хочешь, — продолжал он.
Она вздрогнула.
— Сейчас я вас не хочу, — пролепетала она, но жар, вспыхнувший в самой глубине женского естества, говорил о другом.
— Хм… Лежи спокойно.
Неспешными движениями он снял с себя рубашку.
Бренна наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Несмотря на то, что она сердилась, красота его тела завораживала ее. Плечи были широкими и загорелыми, и было видно, как под кожей играют мускулы.
Он потянулся с явным желанием показать свое тело в его полной красе. Это выглядело вульгарно. Бесстыдно. Великолепно.
Он был прекрасен и знал об этом. Наглец. Она попыталась отвернуться, но почему-то не смогла заставить себя сделать это. Она чуть было не застонала, когда он не спеша начал развязывать тесемки бриджей. Джеймс наблюдал за ней с невозмутимостью змея, свернувшегося клубком, но готового напасть в любую минуту. Ах, если бы она вела себя по-умному и не выдала своего восхищения его большим мускулистым телом, когда мыла его несколько недель назад! Его теперешняя, хорошо рассчитанная атака на ее чувства была нечестной. Несправедливой.
Все так же медленно он развязал тесемки и снял с себя остатки одежды.
У нее пересохло во рту.
Его плоть все еще была расслаблена.
Линии его тела были такими же четками, как на какой-нибудь картине. Сплошные мускулы. Округлые ягодицы. Длинные, очень длинные ноги. Изгиб бедер был так хорошо вылеплен, что привел бы в восторг профессионального скульптора.
Потрясающе.
Как в таком прекрасном, идеальном теле может быть столько зла?
Он перешагнул через край ванны и опустился в воду.
Она кляла себя за то, что смотрит на него, но казалось, что ее глаза по собственной воле следят за каждым его движением.
Он начал медленно лить воду себе на плечи, словно был купцом, выставляющим на обозрение свой товар, «Вам нравится то, что вы видите? Разве эти мускулы не прекрасны? А как насчет этой руки?»
Он словно проверял, сказала ли Бренна правду, заявив, что не хочет его.
Вот ужас!
А он продолжал водить мочалкой по груди и животу.
Как же ей противостоять такой красоте?
На мгновение она вспомнила, что чувствовала, когда купала его, и ее окатила волна жара. Ей захотелось встать с постели и провести пальцем по всем ручейкам, стекавшим по его телу.
Она зажмурилась, подавляя эту сумасшедшую мысль. Она пленница. Он не был ее возлюбленным.
— Смотри на меня, — тихим голосом скомандовал Джеймс.
Бренна сглотнула, открыла глаза… и чуть было не упала с кровати.
Он стоял возле нее. Вода стекала ручьями с его торса. В руках у него был кинжал, которым она пыталась его убить.
Она вскрикнула и, содрогнувшись, отпрянула в слабой попытке защититься.
— 3-зачем вам кинжал? Я не собиралась сопротивляться, — Бренна пришла в ужас, сознавая, что говорит правду. Но еще больший ужас охватил ее, когда она поняла, что если он намерен перерезать ей горло, она полностью в его власти.
— Успокойся, девочка, — сказал он, протягивая ей кинжал. — Я хочу, чтобы ты меня побрила. Нам нужны новые воспоминания, связанные с этим кинжалом.
Бренна взяла кинжал и сползла с кровати, предварительно обмотавшись простыней в качестве временной одежды. Клинок блеснул в свете очага, и она поняла, что он его наточил. Рукоятка была теплой. Что, если попытаться снова ударить его этим кинжалом? Или перерезать ему горло?
