Жюльетта Бенцони - Катрин и хранитель сокровищ
Кто бы мог сказать, что это бледное лицо, эта исцарапанная и кровоточащая шея принадлежат блестящей госпоже де Брази?
— Какой ужас! — прошептала она. — До какого состояния он тебя довел, Боже праведный!
— Главная беда — что она отвратительно грязна! — весело сказал Ландри. — На вашем месте я бы дал ей немного молока и начал приводить ее в порядок…
— Я согрею воды, — одобрительно сказала Пакеретта и сняла с крюка ведро, чтобы набрать воды из колодца.
Пока Катрин пила молоко, а Сара готовила все необходимое, чтобы помыть ее и привести в порядок, они объясняли Катрин, как она тут оказалась. Ландри рассказал, что он встретил Сару в таверне Жако де ла Мера накануне дня спасения Катрин. Оказалось, что Ландри часто проводил там вечера. Сара появилась там как раз в тот день, бросив Станко — цыгана, из — за которого она оставила Катрин, и его табор в окрестных лесах Пака.
— Она не осмелилась пойти в твой дом, — добавил молодой человек.
— Мне было стыдно, и я чувствовала себя виноватой, честно призналась Сара. — Мне жутко хотелось тебя повидать, но я боялась посмотреть тебе в глаза. Все же меня неодолимо влекло в Дижон, и я пошла к Жако узнать, что происходит. Когда я услышала о твоем исчезновении, я подумала, что с ума сойду и что это, верно, Бог наказывает меня за то, что я забыла свой долг. И я умолила Ландри позволить мне прийти и помочь разыскать тебя.
— Мы караулили по очереди, — сказал Ландри. — А что случилось потом — ты знаешь. В ту ночь, когда я оставил тебя в крепости, я вернулся в Дижон, чтобы привезти Сару. Что касается Пакеретты… — он привлек девушку к себе, по-свойски обняв ее одной рукой за талию и смачно поцеловав ее в губы, — я познакомился с ней тоже в таверне Жако, примерно год назад. До этого она жила в Фонтене со своей матерью, но старуху-мать схватили и сожгли, как ведьму. Пакеретте пришлось бежать. Она спряталась у Жако. Но в Дижоне ей трудно было дышать: ей нужна воля, сельская местность. У Жако был двоюродный брат, который умер в то самое время, и Жако отдал ей домик, и вот мы здесь. В Малене ей бояться нечего, разве что герцог решит привести сюда войска и уничтожить всю деревню.
— Но почему он должен это сделать? — спросила Катрин. — Ведь этому месту принадлежит право церковного убежища? Я думала, что эта земля принадлежит церкви.
Разве ты не говорил мне, что крепостью владеет аббатство Сен-Син?
— Да, безусловно, хотя этот настоятель добродетельно отрицает такую связь, — сказал Ландри, смеясь. — И это место действительно является убежищем. Хотя и не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово, скорее, наоборот. Причина, по которой никто не приходит сюда, проста: деревня населена практически одними колдунами. Всем это известно. Так что одной больше или меньше — какая разница. Пакеретта живет здесь в мире, в покое, а твой муж знал, что делал, заперев тебя в старой крепости. Добрые люди в округе и близко не подходят к этим местам, разве что их кто-нибудь заставит.
Говорят, что в крепости водятся привидения, а деревня проклята…
Пока Ландри говорил, Сара наполнила большую лохань горячей водой и поставила ее перед огнем.
— Хватит болтать! — крикнула она, подталкивая Ландри к двери. — Давай пойди погуляй. Чтобы помочь Катрин искупаться, мужчина не требуется.
Ландри со вздохом натянул свою старую кожаную куртку, сунул за пояс кинжал и свистнул собаку Пакеретты.
— Ладно, я прогуляюсь по лесу. Может, найду какую-нибудь дичь. Мяса зимой всегда не хватает…
Когда он вышел, Сара помогла Катрин встать на ноги и снять изодранную рубашку, потом усадила ее в лохань с теплой водой. Когда Катрин всем телом почувствовала воду, она удовлетворенно вздохнула. После длительного сна в удобной постели больше всего на свете ей хотелось принять теплую ванну. Она в жизни не чувствовала себя такой грязной. Разглядывая свою кожу и волосы, она испытывала стыд и отвращение. Если бы ей пришлось провести в этой отвратительной тюрьме несколько месяцев, ее внешность пострадала бы необратимо… Катрин с наслаждением погрузилась в воду, наблюдая через окно, как Ландри идет к лесу, а собака бежит следом за ним.
Сара же в это время нежно обмывала поврежденные участки кожи у нее на шее и смазывала их бальзамом.
Пакеретта пошла вместе с Ландри, чтобы составить ему компанию, и Катрин видела, как она нежно прижималась к плечу молодого человека.
— Это Пакеретта, — обратилась она к Саре, — она подружка Ландри, как ты думаешь?
— Она его любовница, и у меня складывается впечатление, что она безумно влюблена в него. Но я не знаю, что он о ней думает. Любит ли он ее? Трудно сказать.
— Думаешь, она действительно колдунья? Она непохожа на колдунью…
— Говорят, что это болезнь, которая переходит от матери к дочери. Все равно, даже если она и не колдунья, никто этому не поверит — это противоречило бы привычному порядку вещей.
— И все-таки ты-то что думаешь?
Сара пожала плечами и намылила тряпицу, которой она мыла тело Катрин. Кожа постепенно приобретала нормальный цвет, если не считать синяков и царапин, которыми она пестрела.
— Не знаю, я бы не поручилась, что это не так. Она, знаешь ли, странная девушка. Я часто видела ее у Жако мужчины побаивались ее, так она на них смотрела.
Вспомнив странные глаза Пакеретты — один голубой, а другой карий. — Катрин подумала, что в этом что-то есть. Но вскоре она позабыла о своей хозяйке: было так приятно почувствовать себя вновь чистой! Сара помогла ей вылезти из лохани и усадила перед огнем сохнуть.
Затем она принесла еще воды, чтобы вымыть и голову.
Катрин делала все, что ей велели, послушная, как ребенок. Было так приятно отдаться умелым рукам Сары, как в те дни, когда она была маленькой. Грязь и усталость, казалось, мгновенно покинули ее. Она чувствовала себя заново родившейся.
Когда вернулась Пакеретта, она на мгновение застыла на пороге с вязанкой дров в руках, открыв рот при виде зрелища, представшего ее глазам. Катрин сидела с закрытыми глазами на скамеечке у огня и, казалось, дремала; розовые блики падали на ее тело, завернутое в кусок белой ткани, оставлявшей обнаженными стройные ноги и прекрасные плечи. Сара стояла сзади нее, вновь и вновь проводя гребнем по золотой массе густых волос, еще влажных после мытья, но самых тонких и длинных, какие доводилось видеть Пакеретте. Возможно ли, чтобы женщина, которая накануне выглядела вызывающей жалость нищенкой, серой, что испачканное кровью создание превратилось в это сияющее существо?
— Будь так добра, закрой дверь, — сказала Сара, поворачиваясь к ней. — Холодно.
Пакеретта послушно захлопнула дверь, но ее разноцветные глаза нехорошо сощурились, и Сара заметила, как она смотрела на Катрин. Неожиданно открывшаяся красота Катрин подействовала на Пакеретту как удар хлыста.
