Жюльетта Бенцони - Фиора и Папа Римский
И кто это дал тебе право становиться поперек дороги истинной веры и чести господа бога? Два года назад ты стала причиной многих скандалов во Флоренции.
— Разве это плохо — защищать память своего убитого отца? А если и случился скандал, то я в нем была виновна гораздо меньше, чем те, кто расставил ловушки и капканы беззащитной девушке, которой я тогда была! И разве ради славы королевы Изабеллы монах Игнасио готовил заговор против семьи Медичи?
Стук копий с плоским наконечником — Протазанов — о мраморный пол разом прервал обличительную речь разгневанной молодой женщины, решившей не отступать, даже рискуя жизнью.
В этот самый момент новый персонаж с величественным видом появился в зале. С нескрываемым восторгом на лице Фьора следила за его уверенной поступью. Если кто и заслуживал звания высшего иерарха церкви, то это был этот человек, шедший по коврам, как по опавшим листьям, в своем великолепном муаровом одеянии ярко-красного цвета.
То, что он был уже в преклонных годах, было всем заметно, но в свои семьдесят пять лет Гийом Детутвилль, кардинал-камерарий и архиепископ Руанский, сохранил молодцеватую походку, которой многие завидовали, начиная с самого папы. Высокий, стройный, подтянутый, породистый от корней волос до самых кончиков своих красивых пальцев, настоящих пальцев прелата, он был самым богатым кардиналом святой коллегии и самым щедрым. Рим был обязан ему тем, что он спас от разорения несколько церквей и расточал свои милости большому количеству бедных семей, ибо это был еще и добрый человек.
Что касается папы, он уважал в этом бывшем монахе-бенедиктинце из благородной нормандской семьи королевскую кровь — бабушка с материнской стороны кардинала была сестрой короля Карла V, — высокую культуру и острый ум дипломата. Кроме того, он обладал большим красноречием, а мысли его опережали время. Детутвилль, будучи легатом во Франции, провел глубокую реформацию в Сорбонне и требовал пересмотра незаконного процесса над Жанной д'Арк.
Его положение в Риме было исключительным, и случалось, что папа завидовал ему.
Несмотря на его возраст, он с легкостью преклонил колено, чтобы поцеловать перстень, но, поднимаясь, вопросительно посмотрел на Фьору своими ясными васильковыми глазами. Папа Сикст IV прокаркал со своего возвышения:
— Взгляните на эту женщину, брат мой! Это по ее поводу мы попросили прийти вас сюда. Вы знаете ее?
— Нет, — ответил кардинал, добавив с улыбкой:
— Если бы мы встречались прежде, я не забыл бы ее. Не скажете ли вы мне, святейший отец, кто она?
— Это Фьора Бельтрами — создание настолько же вредное, насколько и опасное. Она была любовницей последнего герцога Бургундского, а сейчас любовница вашего короля Людовика!
Удивление и возмущение охватили Фьору и заставили ее потерять всякую осторожность.
— Что это за басни? — воскликнула она с негодованием. — Я никогда не была любовницей Карла Смелого и уж тем более любовницей короля!
— Доклады наших шпионов, однако, подтверждают противное, — проворчал Сикст IV. — Вы разве не находились рядом с покойным герцогом со времени осады Нанси и до самой его смерти?
— Да, но я была заложницей, хотя и являлась при этом женой одного из его командиров. Герцог считал меня шпионкой французского короля.
— Любопытно! Неужели заложницей? Однако до нас дошли слухи, что перед последней битвой он нежно попрощался с вами и подарил свою любимую драгоценность. Разве так обращаются с заложниками?
— Прошу извинить меня за вмешательство, святой отец, но разве эта женщина только что не сказала, что она замужем за бургундским офицером?
— Три года назад я вышла во Флоренции замуж за графа Филиппа де Селонже, приехавшего посланником к мессиру Лоренцо. Мы поженились тайно, но потом этот брак был признан действительным.
— Тогда где же ваш супруг?
— Умер, ваше высочество! Казнен в Дижоне в июле прошлого года по приказу короля, того самого короля, чьей любовницей я якобы являюсь. И это не боятся сказать мне прямо в лицо.
Улыбка, полная яда, появилась на лице папы, но в его глазах зажегся жесткий огонь:
— Как это все необычайно! Прошу вас быть судьей, Детутвилль. Мои люди схватили эту якобы бургундскую даму в небольшом замке, находящемся поблизости от замка Ле-Плесси-ле-Тур, имении, подаренном ей королем.
— Это правда, — ответила Фьора, немного повысив тон. — Но известно ли вам, что король Людовик подарил мне этот замок в знак признательности за услугу, которую я ему оказала?
— Действительно, большую услугу, — зло подхватил папа. — По вине этой подлой женщины один из моих легатов гниет в одной из этих железных клеток, которые так нравятся королю Людовику. Там он томится вместе с нашим несчастным братом кардиналом Балю.
— Да, я помешала вашему так называемому легату убить короля. Что же касается Балю, то я о нем знаю лишь то, что он предатель.
— Столько шума из-за нескольких знаков дружбы, выраженной Бургундии! Герцог умер. Следовательно, больше нет причин держать нашего брата в тюрьме, вот почему я и приказал схватить тебя, нечестивая. Если король Людовик XI захочет увидеть тебя живой, он должен будет отпустить Балю и особенно монаха Игнасио Ортегу. Кроме того, он должен будет потом дать нам уверения в его мирной политике по отношению к Флоренции, хозяин которой только и помышляет о том, как бы восстать против нашей власти.
— Никогда Флоренция не признавала другой власти, кроме власти своих настоятелей и тех, кто принес ей богатство, честь и свободу, — Медичи.
— Вы только послушайте ее! — воскликнул папа, с трудом поднимаясь на свои больные ноги. Приступ гнева овладел им. — Какая наглая особа! Она осмеливается говорить о правах, свободе и спорить о политике! Кардинал, прошу вас срочно отправить эмиссара во Францию, чтобы довести до сведения короля условия выкупа. А эта женщина пусть подождет ответа в тюрьме.
— Тогда вы можете меня казнить на месте, — с горечью ответила Фьора. — Король никогда не примет ваших условий и не пойдет на эту сделку. Впрочем, может быть, сейчас он не питает ко мне никаких дружеских чувств: я довела до сведения Людовика, что желаю вернуть ему его подарок, потому что мой сын не может быть воспитан на земле того, кто приказал казнить его собственного отца.
— Ты хочешь сказать, что король и пальцем не пошевельнет для твоего спасения?
— Вот именно. Приказав похитить меня, ваше святейшество совершил большую ошибку.
В этот момент двери зала распахнулись, и, прежде чем магистр Патризи успел объявить о визите, вошла молодая женщина и быстрыми шагами смело направилась прямо к трону. Совсем юная, очаровательная, с густыми, пышными волосами цвета меди и глазами, напоминающими прозрачный кварц с вкраплениями, она была одета с такой роскошью, что Фьора невольно залюбовалась ею.
