Барбара Картленд - Волнующее приключение
Мужчины на прощание обменялись улыбками, после чего доктор наконец-то покинул номер своего пациента.
Профессор бодро уселся на кровати.
— Я собираюсь встать, моя принцесса, — громко заявил он. — И мы вместе наконец-то прогуляемся по Парижу, о котором я вам столько говорил. Я собираюсь показать вам столько прекрасных мест моего любимого города и сам хочу увидеть их, и, конечно, в вашем обществе.
— Да… вероятно, это будет… замечательной прогулкой, — отозвалась Заза.
Она очень надеялась, что ее голос не выдаст того огорчения, которое она ощущала.
Если она проведет этот день с профессором, то как же ей увидеться с Пьером? Каждый нерв в ней, каждая клеточка ее тела жаждали общения с молодым человеком, к которому она привязалась всей душой.
— Спускайтесь вниз и закажите себе завтрак, — сказал профессор. — А я присоединюсь к вам, как только оденусь.
Заза была безумно рада этому предложению своего учителя, потому что рассчитывала, что Пьер ждет ее внизу в ресторанчике отеля.
Она на минутку заглянула в свой номер, бросила пакет, который вручил ей доктор, на столик возле своей не убранной кровати и устремилась с невероятной скоростью вниз по лестнице.
Девушка ворвалась неожиданно, словно бомба, брошенная анархистом, в ресторанчик, расположенный на первом этаже, но надежды ее не оправдались, потому что там не было никого, кроме скучающего пожилого официанта, который с поклоном отвел ее к уже накрытому столику в углу зала, где в прошлый раз они завтракали с Пьером.
— Доброе утро, мадемуазель, — приветствовал ее официант. — Сегодня вы запоздали.
— Да, немного… — рассеянно кивнула Заза. — А где месье Бувье?
— Месье уже позавтракал и отбыл, мадемуазель. Он появился у нас очень рано.
Слова пожилого официанта повергли девушку в изумление.
— Как отбыл? — спросила она, при этом собственный голос показался ей совсем чужим.
— У месье была деловая встреча, и он очень торопился, мадемуазель.
Официант услужливо пододвинул ей стул, и Заза стоило больших усилий не обнаружить перед ним свою растерянность. На какой-то момент ей показалось, что Пьер вообще отбыл в неизвестном направлении. Что он покинул гостиницу и она больше никогда не увидит его.
Но, вспомнив слова официанта о деловом свидании, она немного успокоилась.
Заза погрузилась в тягостные размышления, все ее мысли были заняты Пьером, когда официант подал ей кофе и горячие бриоши и она отхлебнула глоток ароматного напитка, чуть не обжегшись. Но это помогло ей прийти в себя.
Группа постояльцев отеля спустилась в ресторан, и официант занялся их обслуживанием. Заза обрадовалась, что ей не придется дальше поддерживать с ним беседу. Ей казалось, что всем своим видом она выдает любому постороннему свои чувства к Пьеру.
Но как ей поступить — согласиться на прогулку по Парижу с профессором или ждать в гостинице Пьера? Придумать какой-то предлог и обмануть профессора она, конечно же, не могла.
Заза представила себе, что он скажет, услышав от нее заявление, что ей не хочется увидеть красоты великой столицы мира, и что у нее нет желания возобновлять дискуссии о литературе и музыке, что ей нужен только один Пьер Бувье, а больше никто и ничто на свете.
— Нет, я должна вести себя прилично! — Заза произнесла это достаточно громко, так что официант и кое-кто из посетителей кафе бросили взгляды в ее сторону.
Но как она выдержит этот длинный день в разлуке с Пьером?
Следуя в открытом фиакре по широкой набережной Сены, Заза не замечала солнечных бликов, скользящих по ее лицу, не ощущала ароматного ветерка, который колыхал листву высаженных вдоль реки деревьев.
Перед ее мысленным взором все время появлялось лицо Пьера, и она слышала его голос.
«Как же я безнадежно влюблена…»— подумала она. И потом, словно удар молнии, ее поразил вопрос. «А как я могу справиться с этой любовью? Как я должна поступить?»— спрашивала она себя.
Рано или поздно ей придется вернуться в Мелхаузен.
Заза не могла остаться в Париже, как бы ей этого ни хотелось. Предугадывая, что ее отец вскоре начнет серьезно беспокоиться о том, куда исчезла его любимая дочь и наследница, он, конечно, догадается, что ее бегство каким-то образом связано с отсутствием в городе профессора.
Даже если ей удастся скрыться в Париже под вымышленным именем, то фамилия профессора была известна. множеству людей, и полиции Мелхаузена не составит никакого труда обнаружить, где он остановился и с кем общается.
Когда ее мать была жива, они часто за обеденным столом беседовали о достоинствах учителя музыки принцессы Марии-Селесты, восхищались тем, что, кроме выдающихся музыкальных способностей, он еще и талантливый поэт. Заза вспомнила эти беседы и то, как ее отец раздраженно говорил:
— Символизм! Что все это значит, хотел бы я знать. По-моему, это лишь красивое название для полной пустоты. Так себя называют длинноволосые лохматые романтики, которые думают, что если они умеют нанизывать на ниточку ничем не связанные слова и фразы, то это их большое достижение.
Великая герцогиня обычно посмеивалась над подобными заявлениями супруга.
— Мы должны шагать в ногу со временем, Фредерик, — говорила она. — Символизм олицетворяет все самое передовое в искусстве. И в среде многих наших друзей он весьма почитаем.
— Музыку я еще хоть как-то могу воспринимать, — отвечал на это великий герцог, — но поэзию готов послать к черту. Ни одна, даже самая простая стихотворная строчка не доходит до моих мозгов. Если вы, милая моя, собираетесь пригласить подобную компанию поэтов во дворец, то предупреждаю, я на этом собрании присутствовать не буду и найду себе занятие более интересное и полезное. , .
Мать Заза откликалась на эти высказывания супруга добродушным смехом, но Заза была уверена, что ее отец, обладающий феноменальной памятью на всякие мелочи, не преминет вспомнить, что учитель музыки ее дочери был еще и одновременно символистом.
Если великий герцог отдаст распоряжение найти его» то сыщики, конечно, сразу же кинутся в Париж, а там невозможно будет скрыть тот факт, что профессор появляется здесь в обществе племянницы, на удивление похожей на наследную принцессу Марию-Селесту.
«Я должна вернуться в Мелхаузен прежде, чем профессор может попасть в беду»— так рассуждала Заза.
Она чувствовала, что, хотя старик и частенько высказывал неудовольствие по поводу монотонной провинциальной жизни в Мелхаузене, далекой от прогрессивных веяний и открытий Парижа, он все-таки испытал огорчение после встречи с друзьями, о которых раньше отзывался столь восторженно.
