Барбара Картленд - Обитель страха
Маркиз взял Арабеллу за руку.
– Что произошло? – тихо спросил он. – Бьюла поранилась?
– Не знаю, – ответила девушка.
– Почему это вы оказались здесь одни? – В голосе маркиза слышалось раздражение.
Арабелла решила, что чем меньше вопросов будет задано, тем лучше.
– Скорее, – совсем по-детски потянула она маркиза за руку. – Бьюла вон там, в парке.
Они пошли через парк, и Арабелла начала говорить нарочито громко, чтобы Бьюла могла ее слышать.
– Сегодня такой прекрасный день, и Бьюле захотелось посмотреть на лошадей. Она так любит животных!
Звук голоса Арабеллы возымел именно то действие, на которое она рассчитывала: когда они добрались до Бьюлы, девочка неподвижно лежала на траве с закрытыми глазами.
– Вот она! – воскликнула Арабелла.
– Она упала? – спросил маркиз.
– Да, думаю, она споткнулась о корень, – ответила девушка и, заметив, что губы Бьюлы подрагивают, поняла, что нужно быстро действовать.
– Может… если бы вы намочили носовой платок, – обратилась она к маркизу и указала в направлении озера.
– Хорошо, – согласился маркиз и, бросив шляпу прямо на траву, поспешно отправился выполнять ее просьбу.
В сюртуке из темно-синего габардина, сидевшем на нем без единой морщинки, в высоких ботфортах маркиз был сама элегантность, и Арабелла не могла не оценить этого.
Между тем девочка открыла глаза и захихикала:
– Бьюла… знает… секрет.
– Ты молодчина, – шепотом похвалила ее Арабелла.
– Бьюла… плескаться… в озере! – возбужденно залепетала Бьюла.
– Не сейчас. Подожди, пока вернется его светлость.
– Бьюла знает… раз… два… три секрета, – не унималась девочка.
– Ты должна молчать об этом, – предупредила ее Арабелла, – а не то твои секреты больше не будут секретами.
– По-моему, ей лучше, – заметил возвратившийся к этому времени маркиз.
– Должно быть, девочка потеряла сознание от удара, – ответила Арабелла. – Если теперь она немного посидит, все будет в порядке.
– Может, отнести ее в замок и послать за доктором? – предложил маркиз.
– Бьюла… хочет… плескаться! – настаивала девочка.
– Честно говоря, мне кажется, с ней нет ничего серьезного, – решительно проговорила Арабелла. – Думаю, она совсем оправилась, хотя, признаться, вначале я очень испугалась.
– О… правилась, – повторила Бьюла. Маркиз улыбнулся.
– Сдается мне, что обе вы большие притворщицы.
– Притвор… щицы? – с округлившимися от удивления глазами переспросила Бьюла.
– Она не знает этого слова, – быстро объяснила Арабелла. – Давайте отведем ее к озеру. Чем скорее она забудет о случившемся, тем лучше!
– Бьюла… плескаться!
Маркиз взял ее на руки:
– Тогда пошли.
Он устроил девочку у кромки озера среди маргариток и показал, как нужно кидать камешки, чтобы от них шли круги по воде, а сам растянулся на земле под дубом.
– Должен признаться, лежать вот так на солнце очень приятно. Даже несмотря на то, что благодаря вам моей карьере в высшем свете пришел конец.
– Какова же моя заслуга в этом?
– Утром я получил известие, что принц-регент и леди Хертфорд желают сегодня почтить своим присутствием Меридейл-Хаус. Видите ли, очень сложно объяснить его королевскому высочеству, что у его поданных могут оказаться более интересные занятия!
– Его высочество будет гневаться на вас?
– Скорее почувствует себя уязвленным. Принни всегда испытывает уколы ревности, когда умы его подданных заняты чем-то другим, кроме него самого.
– Довольно эгоистично с его стороны.
– В этом весь его высочество! – улыбнулся маркиз. – А если вы будете говорить подобные вещи, вас посадят в Тауэр и отрубят голову.
Арабелла рассмеялась: слова маркиза показались ей забавными.
– Совсем забыл, – быстро спохватился маркиз, – что такая серьезная, начитанная молодая особа, как вы, не поверит высокопарным высказываниям.
– Слишком много испытаний свалилось на меня сегодня, чтобы бояться быть обезглавленной! Вам известно что-нибудь о разбойниках, которые хозяйничают на хертфордширской дороге? Как вы думаете, лорду главному судье ничто не угрожает?
Маркиз с любопытством посмотрел на Арабеллу, скромно устроившуюся рядом с ним на траве.
– Разумеется, его светлость в полной безопасности, – уверенно заявил он. – Откуда в вашей головке подобные фантазии?
– Увы, это правда.
– Я слышал об этих людях, – признался маркиз, – но мне всегда казалось, что слухи о них сильно преувеличены. Говорят, и на улицах Лондона шалят разбойники, но я никогда не удостаивался внимания с их стороны.
– Возможно, вы не выходите из дома без сопровождения. Однако, уверяю вас, хертфордширские бандиты очень опасны. Разговоры об их бесчинствах идут уже давно.
– Тогда пусть пеняют на себя, если скажут мне "кошелек или жизнь"! Я без малейшего сожаления прострелю дырку в любом.
Арабелла вздохнула. Другого ответа от маркиза она и не ждала. И Джентльмен Джек, готовый стрелять наверняка, тоже.
– У вас есть с собой пистолет? – спросила она.
– Сейчас, когда вы заговорили об этом, я вспомнил, что оставил оружие в карете его светлости. Ну да ладно! Может, мой пистолет послужит ему защитой.
– Его руки слишком дряхлы и немощны, чтобы держать оружие.
– Что за кровожадная девчонка! Мне кажется, вы втайне надеетесь, что эти ваши разбойники нападут на судью. Хотите пари? Ставлю пятьсот фунтов против венка из маргариток, который вы плетете, что он благополучно доберется до Лондона.
Отдав должное простому способу заработать деньги, Арабелла все-таки отрицательно покачала головой.
– Этот венок для Бьюлы, – сказала она. – И кроме того, я не одобряю в женщинах страсть к азартным играм.
– Мои друзья ни за что не согласятся с вами. Риск при игре в фараон приятно щекочет им нервы.
– Нет ничего бессмысленнее азартных игр, – резко бросила Арабелла, вспомнив, как после смерти отца его карточные долги оставили матушку без гроша за душой.
– Эх вы, пуританка! – уколол ее маркиз. – Неужели вам хочется, чтобы жизнь оказалась лишенной всех удовольствий?
– Разве для вас не существует иных радостей, кроме как швырять на карточный стол деньги, которые могли бы помочь другим людям или приумножить вашу собственность? Всегда существует опасность, что из-за вашего проигрыша будет страдать кто-то другой.
Маркиз удивленно молчал.
– Как говорится, устами младенца… – наконец сказал он. – Вы правы, разумеется, вы правы. Но, черт возьми, кто бы мог подумать, что мне придется выслушивать нравоучения в моем собственном парке.
– Простите.
