Сюзанна Энок - Грех и чувствительность
— Я пришел сюда не драться с вами. Я здесь только для того, чтобы обсудить кое-что с герцогом Мельбурном.
— Тогда ты не должен угрожать леди Элинор, как не должен был пытаться переехать меня сегодня днем.
Элинор оторвала взгляд от Кобб-Хардинга, чтобы уставиться на Деверилла.
— Он что?
— Оторвал рукав от моего проклятого сюртука. Так что более неотложный вопрос для тебя, Стивен, должен быть не тот, хочешь ли ты поговорить с Мельбурном, а хочешь ли ты встретиться со мной на рассвете где-нибудь в уединенном месте.
Заносчивое, самоуверенное выражение на лице Кобб-Хардинга слегка изменилось.
— У вас нет никаких доказательств.
— Мне не нужны доказательства. Я был свидетелем произошедшего, оба раза. У меня хорошее зрение, и к тому же очень долгая память. А сейчас повернись и покинь этот дом, или выбирай место для нашей завтрашней встречи. Пистолеты я уже выбрал.
— Это…
Маркиз придвинулся ближе.
— Если ты немедленно не уберешься, то я не остановлюсь только на том, чтобы опозорить тебя или вызвать скандал. Я убью тебя, Кобб-Хардинг. Но оставляю выбор за тобой.
Стивен сжал губы, бросил гневный взгляд на Элинор, а затем, натянуто кивнув Девериллу, развернулся кругом и зашагал к выходу из бального зала. Элинор смотрела ему вслед, выдохнув воздух, который, казалось, целую вечность находился в ее груди.
— О, Господи.
— Мои извинения, — проговорил Деверилл, оборачиваясь, чтобы взять ее руку и поднести к губам. — Я не хотел встревать, но Кобб-Хардинг, кажется, пробуждает худшее во мне. — Он выгнул бровь. — Или это лучшее во мне?
— Не нужно извинений, — ответила девушка, забирая руку назад, но только после того, как поняла, что он уже ощутил, как дрожат ее пальцы. — Благодарю тебя.
— Это не только ради вас, леди Элинор. Он испортил мой сюртук. А мне это сюртук нравился больше, чем большинство людей. — Маркиз предложил ей свою руку, склонив при этом голову. — Ты закусила губу. Оближи ее до того, как кто-нибудь увидит кровь.
Она даже не осознавала, что сделала это. Элинор облизала губу, ощутив соленую влагу.
— Я не ожидала увидеть его здесь.
— И я не ожидал. Этот тип — трус в самом худшем смысле этого слова.
— А ты угрожал убить его.
— Я знал, что он не останется. Он пытался скрыть свое лицо сегодня днем, когда попытался переехать меня, и он не стал приближаться к тебе перед твоими братьями. Он все еще выискивает, каким способом лучше получить то, чего хочет. Надеюсь, я дал ему возможность обдумать и третий выход из положения.
— Именно это ты и сделал, — Нелл сделала еще один вдох, расправив плечи. — Как много ты услышал?
— Я слышал, как он угрожал тебе. Этого было достаточно.
У Элинор появилось странное желание улыбнуться, несмотря на испорченный вечер.
— Он заявил, что хочет жениться на мне, и что пойдет к Мельбурну, чтобы разоблачить мой опрометчивый поступок, если я не соглашусь на это.
Валентин кивнул, когда они подошли к столу с закусками.
— Я не удивлен. Пунш?
Она с благодарностью приняла стакан.
— Хотела бы я, чтобы он был покрепче… Нет, не хочу. О чем только я говорю?
— Есть разница между ромом и ромом, приправленным лауданумом; хотя леди Фирайон упадет в обморок, если увидит, как кто-то прикладывается к бутылке в ее доме. — С легкой улыбкой он вытащил из кармана фляжку и сделал глоток.
Элинор не смогла удержаться, и оглянулась кругом в поисках хозяйки дома, ярой сторонницы трезвенности.
— Валентин! — воскликнула она, — убери это немедленно!
— Только если ты пообещаешь улыбаться.
— Это так благородно с твоей стороны. И весьма заботливо.
— В самом деле? — ответил маркиз, прикасаясь к ней взглядом. — Кажется, ты пробуждаешь во мне очень странные чувства.
О, ей так нравилось смотреть на него, пытаясь разгадать, о чем он думает. Маркиз удивлял ее на каждом шагу.
— Возможно, мы помогаем друг другу, — предположила девушка.
Валентин понизил голос.
— Если бы у тебя было хоть малейшее представление о том, насколько плохим я хочу быть для тебя, Элинор, то ты с криками сбежала бы от меня.
Господи Боже. Жар разлился у нее под кожей.
— Расскажи мне, насколько плохим ты хочешь быть, — дрожащим голосом попросила она.
Маркиз снова взял ее руку, медленно подняв ее пальцы к своим губам.
— Очень плохим.
— Ты думаешь, что сможешь соблазнить меня? — Пока она произносила эти слова, ей пришло в голову, что он уже наполовину сделал это.
Его пальцы обвились вокруг ее пальцев, глаза спрятались за темными ресницами.
— Да, — прошептал он, — я могу. Но я не сделаю этого. — Валентин резко выпустил ее руку и даже сделал шаг назад. — Думаю, что иногда есть серьезное основание придерживаться правил.
Нелл ощутила себя так, словно ее столкнули в сугроб.
— Это несправедливо.
— Значит, я должен повалить тебя на этот стол и задрать твои юбки? Это определенно будет приключение, но я не думаю, что оно принесет тебе большую пользу.
— Звучит так, словно именно ты сейчас отступаешь, — упорствовала девушка, задетая тем, что он мог всего лишь… играть с ней. — Это так?
— Так и есть.
— Значит, я должна рассказать Мельбурну о Кобб-Хардинге? Он убьет меня. А затем отправит домой в Мельбурн-парк и пришлет какой-нибудь… ходячий пень, чтобы я вышла за него замуж. Но я буду следовать всем твоим глупым правилам.
— Это — не мои правила. Это просто правила, — Валентин убрал на место свою фляжку и воспользовался случаем, чтобы узнать, где находятся ее братья. Все трое, несомненно, заметили беседу своей сестры с Кобб-Хардингом, но маркиз не думал, что у них возникла мысль о том, насколько недружелюбной эта беседа была. Никакое соглашение не удержало бы Мельбурна от того, чтобы броситься на спасение члена своей семьи, если бы тот почувствовал, что что-то неладно.
Самому себе он мог признаться, что его первая мысль при виде Кобб-Хардинга была вовсе не об испорченной одежде. Он подумал об Элинор, стоящей лицом к лицу с человеком, который одурманил и напал на нее. Который выбрал такой момент для разговора с ней, когда рядом не было союзников.
Очевидно, что она была встревожена, но в то же время она стояла перед ним прямо, с поднятым вверх подбородком, а ее глаза с вызовом смотрели на негодяя. Какой бы свободы или приключений она не искала, Элинор была до мозга костей Гриффин.
— Злись на меня, если ты этого хочешь, — сказал маркиз самым мягким тоном, каким смог, — но не жди, что я буду извиняться за что-то. Я потратил очень много времени и сил на то, чтобы стать тем, кем являюсь. И я не собираюсь меняться ни для кого. — У Валентина не было намерения признавать, что с недавних пор мысль о том, кем он является, начала отнимать некоторое количество его ценного времени, которое было предназначено для выпивки, игры в карты и сна.
