Лора Гурк - Пари с маркизом
– Надеюсь, новости не из плохих?
Голос Дениса ворвался в его мысли. Николас поднял взгляд и заметил, что друг за ним внимательно наблюдает.
– Вовсе не из плохих, – ответил он, пытаясь в это поверить. – Собственно, совсем наоборот.
– Это хорошо, – сказал Денис, глядя мимо него на дверь, – потому что боюсь, кое-какие плохие новости направляются прямо к нам.
Николас обернулся и увидел Лэнсдауна, вошедшего в дверь у него за спиной. Герцог заметил его в тот же миг и резко остановился.
«Мой бог, как он постарел» – такой была первая мысль Николаса. Он по-настоящему растерялся, увидев впавшие щеки, землистый цвет лица и костлявую фигуру, потому что для любого, знавшего его, Лэнсдаун всегда был сильной личностью, стремившейся властвовать над всеми, оказавшимися в пределах досягаемости, и такой его вид оказался пугающим откровением. Однако в некотором смысле он ничуть не изменился. Изгиб рта, искаженный злобой и ехидством, расчетливый блеск зеленых глаз, надменно поднятая голова – все это, Николас знал, не изменится никогда.
– Трабридж.
Старик взглянул на лицо Николаса, наверняка заметив уже пожелтевший синяк под глазом, но ничего не сказал. Собственно, он вообще больше ничего не сказал, только коротко кивнул. Когда герцог обращается к маркизу, от него больше ничего и не требуется, а Лэнсдаун никогда не делал чего-то сверх необходимого. Именно это и подстегнуло Николаса повести себя прямо противоположным образом.
– Папа! – вскричал он достаточно громко, чтобы окружающие его услышали. – Мой дорогой, дорогой папа!
Трабридж заключил отца в крепкие объятия с преувеличенной радостью, не дав старику ускользнуть. Он похлопал герцога по спине с чрезмерной сердечностью, затем чуть отодвинулся, чтобы запечатлеть на обеих щеках старика по поцелую, искренне наслаждаясь гримасой отвращения на лице Лэнсдауна, который терпеть не мог этот французский обычай.
– Прости, старина, – тут же извинился Николас, даже не пытаясь изобразить раскаяние. – Я знаю, как сильно ты не любишь такие проявления любви, но мы так долго не виделись, что я чересчур увлекся. Кроме того, после жизни в Париже быстро перенимаешь местные привычки. – Маркиз чуть отступил назад. – Я не знал, что ты в городе, папа, а то сразу бы зашел. – Это было ложью, но для Николаса не имело значения. Вспыхнувшая во взгляде Лэнсдауна тревога подстрекала его поступить так на самом деле. – Я могу прийти к тебе на этой неделе, – предложил Николас, – выделю время, и мы с тобой посидим и поболтаем в свое удовольствие.
– Я только что приехал и боюсь, что пока очень занят.
Герцог переступил с ноги на ногу и явно собрался уходить, но Николас не собирался его отпускать.
– О, извини, – воскликнул он, чуть наклонившись и вглядываясь в белую гвоздику, украшавшую отворот утреннего сюртука Лэнсдауна. – Я немного сбил твою бутоньерку. Позволь, поправлю.
Николас устроил целое представление, расправляя цветок, и сумел смять лепестки еще сильнее, прежде чем Лэнсдаун оттолкнул его руку и прошипел:
– Ради всего святого, ты непременно должен ставить меня в неудобное положение при каждой возможности?
– О да, отец, – ответил Николас голосом тихим и страстным. – Обязательно должен. Только ради этого я и живу. Ты видел ту пикантную статейку про нас в «Татлер»? – добавил он, повышая голос так, чтобы его услышали все. – Боюсь, мир решил, что мы поссорились. Какая глупость, верно? Мы с тобой всегда так хорошо ладили.
Лэнсдаун тревожно огляделся, заметив, что приглушенные голоса в баре смолкли, сменившись полным молчанием, и все джентльмены наблюдают за ними, делая вид, что вовсе не смотрят.
Николас притворился, что не замечает ни враждебности отца, ни любопытства окружающих.
– Святые небеса, до чего я невежлив! – воскликнул он, показав на стоявшего рядом с ним друга. – Ты знаком с виконтом Сомертоном?
– Разумеется. Добрый вечер, Сомертон. – Герцог еще раз коротко кивнул и снова попытался обойти их, но Николас шагнул в сторону, не давая отцу уйти.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам, папа? – предложил он голосом, полным дружелюбия. – В конце концов, мы с тобой не виделись целую вечность. Семь лет или восемь? Я забыл.
Уголки его губ опустились еще сильнее.
– Восемь.
– Ну и ну, как время летит. Ты приехал в город на весь сезон, верно? Я тоже, – продолжил Николас, не дав герцогу времени ответить. – И не знаю, как ты, а я отлично провожу время. Фрибоди говорил тебе, что я собираюсь жениться? Должен сказать, поиски жены оказались куда интереснее, чем я мог предположить. Разумеется, помощь леди Федерстон просто неоценима.
Лицо герцога не изменилось, но веки слегка дрогнули. Он пришел в замешательство.
– Леди Федерстон?
– Ну да. – Николас постучал пальцем по письму, которое держал в руке. – Восхитительная женщина. Ты с ней знаком?
Отец смущенно кашлянул, и Николас пришел в восторг.
– Кажется, мы встречались. Американка.
Он произнес последнее слово так, как миссис Битон могла бы сказать «мыши» или Уильям Гладстон мог бы сказать «Дизраэли» – с той же самой презрительной интонацией, с какой говорили бы эти двое.
– Тем не менее ничего удивительного, что ты ее знаешь, – продолжал между тем герцог. – С кем только ты не знаком.
Судя по тому, как он это сказал, леди Федерстон была по меньшей мере государственным преступником.
– Это не совсем так, – ответил Николас. – Но во время сезона каждый стремится завести новые знакомства, в особенности с американцами. У леди Федерстон так много друзей из Нового Света, и все чрезвычайно богаты. Право же, я не понимаю, почему ты не любишь американцев, отец. Девушки у них такие хорошенькие и очаровательные. Благодаря леди Федерстон я уже с некоторыми познакомился.
Губы Лэнсдауна неприязненно скривились.
– Упал настолько низко? – пробормотал он. – Нанимаешь кого-то, чтобы тебе подыскали жену? Меняешь титул на деньги? Должно быть, ты в полном отчаянии.
– Совсем наоборот, я решил, что нанять брачного посредника – способ практичный и действенный. Ты хорошо выучил меня, папа. Можно получить все, что пожелаешь, если готов за это заплатить. Я готов платить своим титулом. – Николас пощелкал зубами и подмигнул отцу. – Наконец-то я нашел ему хорошее применение.
Лэнсдаун сжал губы, поклонился, отвернулся и направился к бару, оставив Николаса в хорошем расположении духа.
– Он здорово разозлился, Ник, – пробормотал Денис. – Право же, лучше бы ты ему не противоречил.
– Конечно, ты прав. – Заметив официанта, Николас жестом велел принести ему выпить. – Но стоит мне увидеть Лэнсдауна, и я ничего не могу с собой поделать.
