Моника Маккарти - Горец-изгнанник
Для Лиззи все могло сложиться и хуже.
Например, выйти замуж за человека вне закона — за мужчину, у которого нет ничего, кроме гордости. Да еще справедливость на его стороне. Брак с ним был бы совсем не похож на брак с Робертом Кэмпбеллом, и эта мысль не давала ему покоя.
Становилось все труднее и труднее не обращать внимания на истинную цену, которую пришлось бы заплатить Лиззи, если бы она ему отдалась.
Все должно было бы быть не так. По праву, ему бы сейчас сидеть на месте Роберта Кэмпбелла. Никогда еще он столь горячо не хотел той нормальной жизни, в которой ему было отказано. Мысль обо всем, что у него украли, жестоко ранила, но Лиззи у него не отнимут. Будь он проклят, если потеряет эту девушку. Зачем тогда жить?
* * *Лиззи смеялась до слез. Комната вертелась вокруг нее, когда она танцевала и кружилась чуть не до обморока.
— Нет, больше не могу! — закричала она, вырываясь из рук своего партнера. Щеки у нее, горели, грудь тяжело вздымалась, она обмахивалась рукой, пытаясь отдышаться.
Роберт усмехнулся, сверкая белыми зубами и темно-синими глазами. Прядь светлых волос упала на лоб. Невозможно отрицать его обаяние. Он весьма привлекательный мужчина.
— Вы не можете остановиться прямо сейчас, — умолял он. — Танец еще не кончился.
Он протянул руку, желая вернуть ее в танцевальный круг, но она шутливо уклонилась. А потом подняла глаза, встретилась с ним взглядом и улыбнулась, сознавая, как ей хорошо. Вся последняя неделя была… веселой. Для Лиззи ухаживание одного мужчины и так было в диковинку, а сразу двух — это уж совсем необычно.
Даже Колин выглядел веселее, чем обычно. Она попыталась расспросить его о размолвке с Джейми, который выгнал его отсюда пару месяцев назад, но он отмахнулся, назвав это простым «недоразумением».
Роберт Кэмпбелл обладает всеми качествами, которые она надеялась увидеть в своем женихе: красив, умен и обаятелен. Истинный джентльмен во всех отношениях.
Настолько же правильный, насколько неправильный Патрик Мюррей.
— Очень хорошо; если не хотите танцевать, тогда погуляйте со мной. Походим по парку — и вы быстро придете в себя.
— Я не могу, — подумав, сказала Лиззи. — Ведь праздник, гости обидятся.
Он возразил:
— Ну что вы! Мы скоро вернемся, так что никто и не заметит.
Она инстинктивно поискала взглядом Патрика, сама не зная почему. Он избегал ее всю неделю… С прибытием Колина и Роберта их распорядок дня изменился; ей не хватало их разговоров наедине.
Ей не хватало его.
Она понимала: что-то не так. Всю неделю он был мрачен как медведь, но сегодня все обстояло гораздо хуже. Она танцевала со всеми, кроме него. Но, даже избегая ее, он наблюдал за ней с загадочным выражением на лице, отчего ей становилось неловко. Она чувствовала в нем растущее волнение и едва скрываемый гнев. По мере того как веселье продолжалось и количество выпитого им вина увеличивалось, он становился все мрачнее.
Роберт заметил, куда она смотрит.
— Это всего лишь небольшая прогулка, — улыбнулся он. — Вам не нужна ваша сторожевая собака. Я хотел бы поговорить с вами кое о чем — наедине.
— Ну что ж… Пусть будет по-вашему.
Последний раз окинув взглядом зал, она оперлась о руку Роберта и последовала за ним к дверям, чувствуя, как глаза Патрика буравят ее спину.
Легкий ветерок приятно охладил ее пылающие щеки. Лиззи глубоко вдохнула свежего воздуха. Волшебное время между днем и ночью, когда тьма смыкается вокруг опускающегося солнца. Последние оранжевые угли дня слабо светились на горизонте, образуя приятное сочетание розового и серого в вечернем небе.
— Как красиво! — восхитилась она, когда они шли по тропе.
— Да, — согласился Роберт. — Чудесно.
Лиззи почувствовала, как щеки у нее вспыхнули. По его внезапно охрипшему голосу она поняла, что он говорит не о закате. О чем-то другом думать не хотелось. Она наслаждалась вечером, красивой природой, закатом.
Они шли молча, пока не приблизились к железной калитке, ведущей в парк. Его окружала низкая каменная стена, скорее для украшения, чем для защиты. Он открыл перед ней калитку, и она вошла. Он последовал за ней, увлекая ее к каменной скамье у живой изгороди, откуда открывался прекрасный вид на холмы и деревню внизу. Он сел рядом с ней и взял ее руку в свою.
— Эту неделю я не забуду, — сказал Роберт.
— Я тоже.
Он улыбнулся, мелкие морщинки показались в углах глаз.
— Счастлив слышать это. — Он задумался, как бы подыскивая слова. Где-то вдалеке тихо пела птица. — Мы с Колином скоро уедем.
— О… — Ее разочарование было искренним. — Мне очень жаль.
— Мне тоже. Но преступников нужно задержать. Король не намерен на этот раз проявлять снисхождение. — Он откашлялся. — Но не об этом я хотел с вами поговорить. Вы, без сомнения, знаете о решении, принятом моим отцом и Аргайллом.
Она закусила губу и кивнула, смущенная. Впервые с тех пор, как они приехали, тема ее замужества поднималась так открыто.
— Честно говоря, — продолжал Роберт, — мне не нравилась мысль о браке по договоренности. Я сначала не знал, что и думать, но теперь, после дней, проведенных с вами, у меня сомнений нет.
Она посмотрела на него, глядя в глубину голубых озер, и услышала:
— Я почел бы за честь, если бы вы согласились стать моей женой.
Все шло к этому, но Лиззи все-таки растерялась.
— Я… — Она не знала, что ответить. То есть она догадывалась, что должна была бы сказать, но слова, казалось, застряли у нее в горле. Она не заикалась, она просто была не уверена.
Странно. Вот она сидит рядом с красивым мужчиной в свете луны, он предлагает ей руку и сердце, а думать она может только о ком-то другом.
Кажется, он прочитал ее мысли.
— Я не жду от вас немедленного ответа. Не спешите. Вас никто не торопит.
Что с ней происходит? Тут и думать не о чем. Она знает свой долг.
Он смотрел на ее лицо, слабая улыбка играла на его губах, и она подумала, неужели ее мысли так очевидны.
Роберт встал и притянул ее к себе. Откинув назад ее голову, он заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Я сделаю все, чтобы вы были счастливы, Элизабет. Она верила ему. У нее будет красивый дом, прекрасный муж, появятся дети, ее согласие полностью одобрит семья. Все, чего она всегда хотела. О чем же еще мечтать?
Тогда почему, почему она не может согласиться? Почему ее сердце требует большего? Жаждет такого влечения, когда все остальное перестает существовать, страсти, поглощающей ее душу, — всего, чего, как она думала, никогда не будет в ее жизни.
Любви.
Он склонил голову, и его губы легко коснулись ее губ в нежном поцелуе. Это было приятно, но… не более того. Ни одна клеточка ее тела не воспылала ответным чувством.
