Майя Бэнкс - Всем бедам вопреки
— Я хочу видеть тебя обнаженной. Знать, что каждый дюйм этой красоты принадлежит мне.
— Можно мне подняться, чтобы выполнить твой приказ, муженек?
Желание тлело в его взгляде, подобно углям, и она поняла, что кокетливая игра нравится мужу. Прихотливые повороты мужского мышления никогда не переставали поражать ее.
Не дожидаясь его ответа, совершенно бесполезного, она медленно встала и отодвинулась, чтобы тепло огня омывало ее кожу.
Скрывая улыбку, она повернулась к нему спиной и стала развязывать на талии кушак. Оглянувшись, она увидела, что он зачарованно наблюдает за ней.
— Мне нужна твоя помощь, муженек.
Дрожащими руками он развязал ее платье. Когда оно поползло вниз, она переступила через складки ткани и осталась в одной сорочке.
Снова повернувшись к нему, она медленно стянула бретельки рубашки с плеч. Вырез застрял на груди. И пришлось легонько потянуть его вниз, пока и рубашка не оказалась на полу.
— Теперь я могу позаботиться о тебе, муж?
— О да, жена. О да.
Она снова встала на колени, проводя руками по его бедрам. Запоминая каждый изгиб, каждую мышцу, неровные бороздки шрамов, старых и недавних.
— Покажи, что тебе нравится, — прошептала она.
— Зубы Господни, какая ты красавица, девочка! Глаза сияют ярче тысячи солнц. И твои губы такие сладкие. Я не в силах ждать и минуты, чтобы ощутить сладость этих губок вокруг моей плоти.
Он сжал свое достоинство одной рукой и положил другую на ее затылок, чтобы подвести ее губы. Такая интимная ласка ошеломила ее, хотя почему, казалось бы? Ведь любил же он ее своими губами и языком, пока она не обезумела от наслаждения.
И тут мысль о том, что она может так же свести его с ума, взволновала ее. Она нервно облизнула губы.
— Откройся для меня, девочка. Окутай меня своим теплом.
Его хриплый шепот возбудил ее еще сильнее. Перед глазами возникли соблазнительные картины. Она нервничала и одновременно волновалась. И не находила себе места. Хотелось тереться об него всем телом и довольно мурлыкать, как кошка, которую гладят.
Рионна раздвинула губы и осторожно коснулась его языком. Он нетерпеливо вцепился ей в волосы. Ободренная его реакцией, она взяла его в рот. Ничего подобного она до сих пор не испытывала. Она дрожала с головы до ног, напряженное тело ныло от желания.
Подчиняясь инстинктам, она стала легонько сосать и лизать его. Вкус был совершенно мужской, и в ноздрях оставался легкий запах мускуса.
Из его горла вырвался мучительный звук. Пальцы еще крепче сжались в ее волосах. Он отнял руку от своей плоти, сжал ее лицо и скользнул глубже ей в рот.
— Никогда до этой минуты не знал такого огня и сладости, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты настоящая искусительница. Жена. И хотя сейчас стоишь у моих ног, на самом деле это я распростерся у твоих.
В этот момент к жизни пробудилась ее женская сила. Она всегда считала, что женственность делает ее слабой, но никогда еще не чувствовала себя столь могущественной, как в этот момент.
Вот он, мужчина, закаленный воин, который сейчас целиком и полностью в ее власти. В ее руках — его наслаждение, боль, удовлетворение.
Она сжала пальцы и стала двигать ими сверху вниз, одновременно лаская его губами и языком.
Он провел ладонями по ее голове, сжимая и сжимая пальцы, словно от невыразимой муки. Его лицо словно вмиг осунулось, голова была откинута назад, глаза закрыты.
Теплая жидкость сочилась на ее язык, когда хриплый стон расколол воздух.
— Ты убиваешь меня, жена. Прекрати эту пытку, я больше не могу.
— Не пойму, о чем ты, муженек, — невинно пропела она. — Это ты должен показывать мне, что делать.
Он сжал руки Рионны, поднял и нашел ее губы в жарком нетерпеливом поцелуе, лишавшем возможности дышать. Плавившем кости.
Она обвила руками его шею, отвечая на поцелуй с таким же пылом.
Кэлен подхватил ее и, не прерывая поцелуя, понес к кровати.
— Вот что я больше всего люблю в тебе, девочка. Ты щедра в любви. Такая страстная и неукротимая…
Она с глухим стуком приземлилась на постель. Он придавил ее к матрацу всем телом.
— А я думала, что больше всего тебе нравится моя покорность, — поддела она.
— Все вместе. Ты можешь быть дьявольской кокеткой и одновременно такой милой невинностью, что сводишь меня с ума от желания, — выдохнул он, целуя ее шею, особенно то место, где бился пульс. — Ты совсем не эгоистична. И готова сделать все, чтобы угодить мне. Никогда не видел женщину, которая прежде всего заботилась бы сначала о моем удовольствии. Не о своем.
Она ударила его кулачком в грудь и нахмурилась:
— Теперь не время говорить о других женщинах, даже если при этом ты хвалишь меня.
Он усмехнулся и припал губами к ее груди. Настала ее очередь стонать, пока он сосал сосок, обводя языком снова и снова, легонько прикусывая.
Наконец она стала извиваться и умолять его прекратить эту пытку.
— Я придумал новый способ, каким ты можешь меня ублажить.
Она подозрительно воззрилась на него.
Он играл с ее грудями, касаясь пухлых холмиков и обводя пальцем соски.
— У тебя изумительные груди, никогда не видел более совершенных.
— Опять сравнения, — проворчала она. — Похоже, ты обречен лишиться той части тела, к которой так привязан.
Он ухмыльнулся и перекатился на спину, так что теперь она лежала на нем. Золотистые волосы разметались по его груди.
— Я пытаюсь воздать должное твоей красоте.
— Пожалуй, проще сказать, что я прекрасна, что мои груди несравненны и лицо достойно баллады барда. Ни к чему упоминать других женщин.
— Ты прекрасна. Твои груди несравненны. Воистину несравненны…
Она снова стукнула его в грудь и расхохоталась:
— Довольно. Расскажи, как ублажить тебя.
— Все это достаточно просто, — пробормотал он, сжимая ее бедра, и поднял Рионну так, что его плоть едва не уперлась во вход ее лона. Она широко раскрыла глаза, поняв его намерение. — Ты просто садишься вниз… на меня… — выдохнул он, скользнув в нее. — И скачешь верхом…
Она оперлась ладонями о его плечи, приспосабливаясь к незнакомой позиции.
— Такого просто не бывает, — прошептала она, глядя в его затуманенные наслаждением глаза.
— Мне все равно, что бы ни говорили. Здесь такое бывает.
— Но многие посчитают это развратом, — чопорно заметила она.
Он застонал и закрыл глаза, когда она опустилась на его «петушок».
— Мне все равно, что думают другие. Главное — то, что думаю я. А я думаю, что когда ты сидишь на мне — это самое лучшее, что может со мной случиться.
