Лора Вальден - Принцесса маори
Конечно, она догадывалась, что нравится Даниэлю, но о том, насколько сильны его чувства, девушка и не подозревала.
— Тебе не нужно давать ответ прямо сейчас. Мне следовало бы выбрать другой момент. Я не хотел тебя ошеломить, просто мне хотелось, чтобы ты не волновалась о своем будущем, — виновато произнес Даниэль.
— Я… я просто не знаю, что и думать, что мне ответить на это, — залепетала Ева и растерянно посмотрела на Адриана. Она никак не могла выйти замуж за Даниэля, потому что… Ее сердце чуть не выпрыгивало из груди. Может быть, Адриан совсем не против этого? Может быть, ему важно жить на вилле вместе с Маргарет?.. Но в его взгляде читалось совершенно обратное. Он словно говорил: «Не делай этого! Я тебя люблю!»
Ева пристально посмотрела ему в глаза. Адриан не отводил взгляд. Какой же глупой она была, даже на секунду сомневаясь, что на ее чувства не отвечают взаимностью! Он смотрел на нее с такой любовью! И Ева позабыла обо всем на свете. Существовали лишь Адриан и она, и они молча объяснялись друг другу в любви. Они не касались друг друга, не обнимали, потому что их глаза в это мгновение говорили, что все жесты и слова излишни. Радостная улыбка просияла на губах Евы. Адриан ответил тем же.
— Ева, я правильно понял, что твой ответ «нет»? — спросил Даниэль, наблюдавший за этой сценой с мрачным лицом. Судя по всему, он осознал свое поражение.
Ева повернулась к нему.
— Я… нет, то есть… так дело не пойдет, ты мне правда очень нравишься, но, знаешь ли… — запинаясь, попыталась объясниться Ева и умолкла на полуслове.
— Я знаю… Мне просто нужно было удостовериться в этом, — холодно ответил Даниэль. — Я… Я оставлю вас одних, — быстро добавил он и бросился прочь из комнаты.
Ева подозревала, что сделала ему больно, но в этот драматический миг она не могла поступить иначе. Ее глаза снова впились в Адриана. Казалось, влюбленные стояли неподвижно друг перед другом целую вечность. Только когда его губы отыскали ее, движение вернулось в замершее тело девушки. Они обнялись и поцеловались.
Нейпир, декабрь 1868 года
Хеху направил мушкет на Тома и Ахоранги. По его татуированным щекам катились слезы. Том крепко взял жену за руку.
— Ну так стреляй в нас! — крикнул он.
Но вместо того, чтобы нажать на курок, Хеху медленно опустил оружие и сдавленным голосом спросил:
— Это правда, что ты ждешь ребенка от него?
Ахоранги кивнула.
— И мы по законам пакеха стали мужем и женой.
— Хорошо! — проворчал Хеху, отвернулся и пошел к лошади.
Ахоранги побежала вслед за ним.
— Что ты теперь будешь делать? Пошлешь к нам воинов из моего племени, чтобы они нас убили?
— Я все забуду! — ответил маори. — Своему племени я сообщу, что вождь Канахау пал в бою с людьми Те Кооти. Один на один. И что мы его похоронили, как подобает королю.
— Спасибо, — всхлипнула Ахоранги и взяла его за руку. — Тогда помоги нам передать его предкам, как он того заслуживает!
Хеху, казалось, был озадачен, но потом последовал за ней к краю канавы. Том тоже нерешительно приблизился.
— Где его меховой плащ с перьями? — спросила Ахоранги.
— В седельной сумке, — ответил Хеху, уже немного придя в себя. — Я сейчас принесу! — В отличие от Тома, он, кажется, понял, что хотела сделать Ахоранги.
Она спустилась в канаву и встала на колени у тела отца. Потом что-то пробормотала на своем языке. Хеху протянул Ахоранги плащ с перьями, а затем присоединился к ней.
Том остался стоять на краю канавы и изумленно наблюдал за происходящим. Он все еще был напряжен и оставался настороже. Если бы Хеху сделал хоть одно неверное движение, Том бросился бы на него и убил. Он с удивлением смотрел, как Ахоранги расправляет плащ на теле отца. Потом она запела. Хеху стал подпевать. Спустя некоторое время он снял плащ с тела вождя и протянул его Ахоранги. Она обернулась в громадный плащ, и маори снова жалобно запели. Том не решался спуститься к ним в канаву. Ему казалось, что маори погрузились в какой-то совершенно другой мир. Мир, где он был чужаком. Они, казалось, пребывали в трансе. Том подозревал, что никогда не сможет понять их традиций и обычаев. Но сейчас он впервые с тех пор, как спас Ахоранги от фермера, который ее купил, осознал, что они с этой женщиной — с разных планет. Глядя на громко поющих маори, Том понял, что и ребенок, которого она носит под сердцем, тоже будет наполовину таким же, как они. И, несмотря на внезапно возникшую отчужденность, Том с болью подумал о том, что эти двое просто созданы друг для друга — она, женщина в плаще из перьев, и он, мужчина из дикого племени.
Осторожно, чтобы не мешать маори, он спустился в канаву, решив понаблюдать за церемонией вблизи. Том склонился над вождем, в котором до этого видел только врага. Хотя тело Канахау лежало в канаве, в нем было нечто величественное. Неожиданно маори замолчали. Ахоранги снова сняла плащ и укрыла им отца. Потом маори начали танцевать вокруг усопшего вождя. Сначала это испугало Тома, но потом он сообразил, что это часть ритуала.
Наконец Хеху взял за руку Ахоранги и отвел ее к Тому.
— Пусть предки простят вас и подарят вам счастливую жизнь!
— Это значит, что ты больше не будешь пытаться вредить нам? — все еще с подозрением спросил Том. Он не верил в примирение.
Хеху покачал головой.
— Если хочешь, я помогу тебе зарыть могилу вождя. Чтобы ночью на тело не напали стервятники.
Том с удивлением взглянул на маори.
— Почему ты это делаешь? Я думал, что ты хотел взять ее в жены…
На лице Хеху промелькнула улыбка.
— Потому, пакеха, потому… Я всегда ее любил. Но если Ахоранги носит под сердцем твоего ребенка, она больше не может стать моей женой. И тогда пусть она будет счастлива с тобой. Ее счастье значит для меня намного больше, чем все остальное в этом мире.
Едва он проговорил эти слова, как Ахоранги бросилась ему на шею.
— Ты всегда останешься моим братом! И еще придет день, когда я пригожусь тебе. Я обязательно буду рядом! — прошептала она, и Том услышал эти слова. Он ничего не мог поделать, но его уязвило то, как доверительно Ахоранги общается с маори.
— Хорошо, а теперь позволь нам приступить к работе, — пробормотал Хеху, и оба маори, к недоумению Тома, потерлись носами. Том знал, что этот странный поцелуй маори не всегда был знаком нежности и любви, иногда он символизировал дружбу. И все же ему это не понравилось.
— Что твой отец кричал перед тем, как хотел застрелить меня? — громко спросил Том.
Ахоранги и Хеху поспешно повернулись к нему.
— Я… я не могу припомнить, я не знаю… — запинаясь, ответила Ахоранги. Том ни в коем случае не должен был узнать, что ее отец проклял не только его, но и всех их будущих детей. Она бросила на Хеху умоляющий взгляд.
