Линда Миллер - Невеста принца
— Что с вами?
Анни поняла, что вопрос обносится к ним обеим.
— Ничего. С нами-то ничего, — печально проговорила вмиг повзрослевшая Анни.
С двумя корзинками она стала подниматься по лестнице, оставив принцессу рыдать на плече ее будущего мужа.
Анни прямиком направилась наверх в комнаты служанок. Там было пусто.
Она достала из корзинки куколку, которую купила на рынке — каким-то чудом она не разбилась, — и положила ее рядом с тряпичной куклой. Потом положила по апельсину на каждую из кроватей и пошла вон.
Добравшись наконец до своей комнаты, она сняла чужое платье и аккуратно сложила его на сундуке, который стоял в ногах кровати. Оставшись в одной рубашке, Анни залезла под одеяло, укрылась с головой и зарыдала. Она плакала, пока не выплакала все слезы.
Она не пошла обедать и не стала есть завтрак, который Кэтлин принесла ей в комнату на другое утро.
Служанка собрала вещи, которые Анни надевала накануне, и прижала их к груди.
— Мисс, вы были так добры, что положили там куклу, — сказала она. — Малышка Нэнси уверена, что ее принесли ангелы. Ее мама умерла в прошлом году от простуды, и она много думает об этом.
Анни сидела в постели, обхватив колени руками, и от этих слов на мгновение закрыла глаза. У нее перехватило в горле.
— Вы когда-нибудь хотели стать кем-то еще… Ну, перестать быть собой и жить другой жизнью?
Кэтлин удивилась.
— Нет, мисс. Глупо думать о таких вещах, ведь это невозможно… Правда? — Она помолчала, потом посмотрела на стол, на который поставила поднос — Мисс, поешьте, пожалуйста. Не следует ходить голодной.
От одного взгляда на еду Анни чуть не вырвало. Воспоминания о пролитой накануне крови все еще были слишком свежи. Ее сердце разбилось на мелкие кусочки, которые больно кололись, как кусочки стекла.
Она покачала головой, и Кэтлин нехотя ушла, унося с собой «заимствованное» платье.
На другое утро было официально объявлено, что бал в честь помолвки принцессы откладывается на неделю. Анни с некоторым цинизмом подумала о том, как это отзовется на торговцах. Или на друзьях и родственниках юного бунтаря, столь бесславно закончившего свои дни в фонтане.
В первый раз с тех пор, как они девочками встретились в Академии святой Аспазии, Анни и Федра поняли, что им нечего сказать друг другу. Федра не выходила из своей комнаты, бесконечно раскладывая пасьянсы и, судя по словам Кэтлин, отказывалась кого бы то ни было видеть. Анни же гуляла в саду под своим окном, стараясь привести в порядок свои мысли и чувства и подружиться с желтой кошкой.
Она была в саду, когда услышала стук копыт и поняла, что приехал со своим отрядом принц Бавии.
Сначала она вскочила на ноги, потом села обратно на каменную скамью, потом опять вскочила. Ей хотелось немедленно видеть Рафаэля и не хотелось видеть его никогда до конца своих дней. Ей хотелось броситься ему на шею и хотелось долго и жестоко мучить его.
Анни слышала скрип петель и стук копыт множества лошадей. Она ходила взад и вперед по дорожке, то проклиная, то благословляя его.
Минут пятнадцать она пребывала в этом смятении чувств, пока в сад не пришел принц, небритый, со спутанными волосами и в пропыленной одежде. В его серых глазах она увидела усталость, страсть и злобу.
Не в силах сдержать рвущееся из груди сердце, Анни шагнула ему навстречу… и остановилась. Подобно всем черным ангелам, Рафаэль был немыслимо прекрасен.
— Как ты узнал, что я здесь? — спросила она, хотя это ее совсем не интересовало.
Рафаэль недоуменно изогнул бровь и потер подбородок. Едва отросшая бородка очень красила его, но Анни он больше нравился чисто выбритым.
— Начальник дворцовой стражи сказал мне. — Он говорил тихо, спокойно, но Анни поняла, что он разгневан. Начальник стражи наверняка сообщил ему еще кое о чем. — Анни, это правда, что ты и Федра под видом служанок ходили на рыночную площадь?
Анни выпрямилась, вздернула подбородок и подалась назад. Ее чувства были в полном беспорядке. Она радовалась тому, что Рафаэль вернулся целым и невредимым. Она трепетала, потому что она и Федра совершили опасный и дурацкий поступок, за который он с полным основанием мог наказать их обеих. И она желала его. Рафаэль был то ли жестоким, то ли слабым правителем, то ли тем и другим вместе, и невинные люди страдали из-за него, но Анни все равно его любила.
— Да, — спокойно ответила она. — Это правда.
У Рафаэля забилась жилка на правом виске, и Анни почувствовала, как в нем поднимается ярость, хотя он не двинулся с места.
— Ради Бога, что заставило тебя, даже тебя, поступить так по-дурацки?
Анни почувствовала, что ее тошнит, стоило ей вспомнить пережитый в тот день ужас. Она вновь увидела кровь, окрашивавшую воду в фонтане в розовый цвет, потом — в ярко-красный.
— Уверяю вас, ваше высочество… в моем полном и искреннем сожалении по поводу порыва, приведшего меня на вашу ужасную рыночную площадь.
Она, не поворачиваясь, сделала несколько шагов назад и села на прохладную каменную скамью. Несмотря на слабость, охватившую ее при воспоминании о том, что она видела, Анни храбро встретила его взгляд.
— Ваш народ правильно восстает против вас, — продолжала она. — Вы, Рафаэль Сент-Джеймс, — тиран. В вас нет ни капли сочувствия к гражданам вашей страны.
Несмотря на дорожную пыль и бороду, Анни видела, как он побелел, и поняла, что больно ударила его. Рафаэль сжал правую руку в кулак и хотел было что-то сказать, но не смог. Помедлив, он подошел к скамейке и сел рядом с Анни.
— Расскажи, что там случилось, — попросил он. — Расскажи, что ты видела.
Анни несколько мгновений сидела отвернувшись, стараясь сдержать слезы гнева, обиды, разочарования, страха. У нее сжало горло, и она не сразу смогла обрести голос.
— Мы с Федрой были маленькими девочками, когда отправились на рыночную площадь, — грустно проговорила она. — Мы были девочками в чужих платьях, которые искали приключений. По дороге мы кое-что купили, а потом отправились на площадь поглазеть на витрины. Когда мы опять шли через рынок, мы увидели мужчину… совсем мальчика, наверное, студента… Он взобрался на ящик возле фонтана и что-то говорил. — Она помолчала. Щеки у нее покраснели, но она не позволила себе отвести взгляд от Рафаэля. — Он был против тебя. Он еще говорил, когда появились солдаты. Они приехали на лошадях, и их было очень много… Они вели себя так… словно сошли с ума.
Рафаэль закрыл глаза, но взял себя в руки, когда Анни заговорила вновь:
— Один из них выстрелил в студента, и он, обливаясь кровью, упал в фонтан. — Она опять замолчала, стараясь проглотить комок, застрявший у нее в горле, и крепко стискивая руки, лежавшие на коленях. — Твои солдаты разнесли все лавки, все прилавки, перевернули телеги, потоптали все, что только могли. Они всех испугали. Уверена, они еще кого-нибудь убили или ранили, не только этого одного студента.
