Маргерит Кэй - Внутренняя красота
— Знаю, но было бы гораздо ужаснее, если бы мне так и не удалось… Разве вы не понимаете, Джованни, сколь унизительно быть всего лишь женщиной? Признаться, отправляясь куда-нибудь в обличье мистера Брауна, я испытываю постоянный страх, но в то же время… у меня кружится голова от восторга. Эти бриджи предоставляют такую свободу. Должна признаться, меня охватывает приятная дрожь от сознания, что я дурачу всех. Разве это трудно понять?
— Не очень трудно, если знать вас. Кресси, вы замечательная и храбрая девушка.
— Пока я еще мужчина, если вам угодно, — ответила она, вскинув голову.
— Мистер Браун, для меня истинное удовольствие познакомиться с вами, — произнес Джованни, снова рассмеялся и изящно поклонился. — Целую вашу руку, мистер Браун. Вы само совершенство.
И он поцеловал руку Кресси, задержав уста на ее ладони, но тут же отпустил, почувствовав дрожь предвкушения, и сделал вид, будто изучает ее наряд.
— Ну что? — строго спросила Кресси. — Вы будете писать мое второе «я»?
— Вряд ли найдется лучший выход. Вы смотритесь такой очаровательной бунтаркой. В этой одежде есть нечто особенное, она позволяет разглядеть все ваши изгибы. Не могу поверить, что вам удалось провести мужчин, в жилах которых течет настоящая кровь. Наверное, английские интеллектуалы просто слепы. — Джованни походил вокруг нее, затем остановился. — Так не пойдет, — решительно заявил он, вытаскивая шпильки из ее волос и беспечно бросая их на пол. — Искусство заключается в том, чтобы показать вас в обличье мистера Брауна и Кресси одновременно. — Очередные шпильки полетели во все стороны, пока волосы не упали на накидку. — А теперь наденьте эту шляпу еще раз, но так, чтобы у вас был кокетливый вид. Накидку поправьте. Вот так. Хорошо. Кресси, должен еще раз похвалить вас… Это само вдохновение.
Джованни снова поцеловал ей руку. Кресси закрыла глаза, желая больше насладиться прикосновением его губ, и думала, сколько ей еще удастся выдержать такое, не теряя власти над робой. Джованни заставил ее встать на сундук и заходил вокруг, поправляя одежду, волосы, бриджи, сапоги. От художника пахло углем, скипидаром, льняным маслом, чуть перебивавшим все потом, который точно принадлежал мужчине, конкретно Джованни. А существует ли понятие «туалетная вода Кресси»? Она пыталась отвлечься, представляя себе ее аромат. Эта вода, несомненно, пахла бы мылом. Мылом с ароматом лаванды, что приятно. Джемом, шоколадом или ячменным сахаром, в зависимости от того, чем именно баловали братьев, это было бы не очень хорошо и не очень плохо. Однако на днях Фредди пролил на нее целую банку лягушачьей икры. После этого Кресси источала отнюдь не самый приятный запах. Теперь она вспомнила, что у одной из красок Джованни похожий запах. Что это был за цвет?
— Теперь можете сойти с сундука. Думаю, надо попробовать другую позу.
Джованни вытащил на середину комнаты позолоченное кресло. Этот предмет мебели в египетском стиле с изогнутыми круглыми ножками был создан из древесины красных тропических пород, инкрустирован медью. Сиденье, обитое черным бархатом, выцвело и просело.
— О, я помню эти кресла. Они да еще стол того же стиля находились в малой столовой. Моя мама любила все египетское. Она твердила, что ей хотелось быть Клеопатрой.
— Похоже, ваша мать была совсем не той женщиной, которую ваш отец взял бы в жены.
— Видя отца сейчас, так можно подумать, но в начале их семейной жизни… Вы бы только посмотрели на платья, которые она носила. — Кресси расхохоталась. — Я-то думала, мать надевала их только ради отца. Какие ужасные вещи я говорю.
— Но вам ведь хочется, чтобы в ваших словах была хоть чуточка правды, верно?
— Лишь чуточка. Нет, что я говорю! Ради бога, Джованни, мы обсуждаем мою мать.
— Материнство не обязательно наделяет женщину целомудрием.
— Да, это правда. Разумеется. В действительности к материнству часто приводит отсутствие целомудрия, — согласилась Кресси. — Я хотела сказать, что сестры так похожи, за исключением меня и… Джованни! Вы так не считаете? Может быть, вы считаете, что я не дочь своего отца?
Кресси шутила. Как бы ей ни хотелось признавать это, она не могла отрицать сходство между собой и лордом Армстронгом, особенно это касалось глаз, но она пребывала в игривом настроении, а в наряде мистера Брауна чувствовала себя безрассудно уверенной и свободной от общепринятых правил приличия. Кресси хотела пошутить, но ей это не удалось.
— Джованни? Что я наговорила?
Он все время иронично улыбался, пребывал в хорошем настроении, одновременно полностью сосредоточившись на ее мужском наряде и своей картине. Теперь его лицо помрачнело, брови сдвинулись вместе. Настоящий сатир.
— Пустяки.
— Я думала, мы больше не станем врать друг другу.
— Я не вру.
— Значит, не врете. В таком случае уклоняетесь от правды. Не увиливайте от прямого ответа. Чем я вас расстроила? Я ведь не хотела сказать, что мать обманывала отца.
— Меня совершенно не интересует, что ваша мать делала или не делала. Я хочу, чтобы вы сели в это кресло в профиль. Вот так.
Кресси терпела, пока он усаживал ее. Сначала перебросил одну ее ногу через другую, затем сделал все наоборот, подпер подбородок рукой, сложил руки вместе, надел шляпу, потом снял ее. Все это время она пыталась точно припомнить, в каком месте их разговора его улыбка стала кислой. Не тогда, когда она впервые упомянула мать, высказала ужасающее откровение, будто у матери мог быть роман. Это случилось позже. Она говорила что-то о материнстве. Вот когда это случилось!
— Я говорила, что к материнству часто приводит отсутствие целомудрия! — воскликнула она. — Вы… вы были?..
— Вечно вам надо придираться и придираться, — проворчал Джованни и отошел от нее, — Я иногда чувствую себя так, будто на мне не осталось живого места. Да, я имел в виду свою мать. Теперь, когда я ответил вам, может, мы займемся делом?
— Да, займемся, — согласилась Кресси. Частично потому, что он говорил тоном, не терпящим возражений, но, главным образом, ей удалось хотя бы чуть-чуть расшатать преграды, которые он возвел вокруг себя. К тому же ей не хотелось слишком искушать судьбу.
— Мистер Браун к услугам синьора ди Маттео, — сказала Кресси. Подумав, пришла к выводу, что выразилась не совсем удачно.
Глава 7
Кресси предложила мальчикам сделать воздушного змея. Эта мысль пришла ей в голову, когда она прочитала о том, что американец Бенджамин Франклин пользовался воздушными змеями, когда изучал природу молнии. К сожалению, он посчитал лишним объяснить, как сконструировать змея, а Кресси имела лишь смутное представление о практической стороне дела. Этим она разожгла воображение братьев, но не знала, что делать дальше, пока Джованни не пришел на помощь. Несколькими грубыми мазками он объяснил, как работает воздушный змей, и, назначив Джеймса старшим, отправил мальчишек искать необходимые компоненты.
