Джоан Смит - Большой рождественский бал
— Я не хотел запугать вас, но вам лучше знать о возможной опасности, — сказал Костейн более мягко.
— Но… — она остановилась, не уверенная, нужно ли сказать о своем выезде с Бьюреком. — Вы должны предупредить и Гордона, — сказала она.
— Я это сделаю, но им больше нравится похищать дам. При известии о том, что беззащитная женщина в опасности, все начинают действовать очень быстро.
— Костейн! Вы напугали меня до смерти"!
Он остановился перед диваном и, схватив ее руки, сильно сжал их.
— Хорошо. Именно этого я и добивался. Не поддавайтесь на улочки Бьюрека или кого-либо еще. Если с вами что-то случится, это будет моя вина.
Глаза их встретились, и он почувствовал, что проваливается в глубину ее взгляда, пока не понял, что тонет. Не сошел ли он с ума, втягивая невинную девушку в это опасное предприятие? Если с ней что-нибудь случится… Он проглотил комок и выговорил:
— Я вас во все это втянул, но вы знаете, что я сделал это ненамеренно.
Кетти мягко освободилась от его рук, чувствуя тепло его пальцев, заставившее ее руки дрожать. Она чувствовала, что Костейн ведет себя как хороший шпион и как влюбленный джентльмен, с его предупредительностью и заботливостью.
— Это не ваша вина, — возразила она. — Если бы мы не пошли за вами в парк Сент-Джеймс, то не влезли бы во все это так глубоко.
— И все-таки это моя вина. Мне не следовало приходить к вам. И не следовало привлекать вас потом. Зачем мне отдавать свое поддельное письмо для перевода именно вам. В Лондоне дюжины независимых переводчиков. Я найду кого-нибудь еще…
— Нет! — Это прозвучало громко и ясно. — Нет, — сказала она более спокойно. — Нечасто бывает, чтобы у женщины был шанс участвовать в важных делах. Если я могу помочь, мне хотелось бы это сделать.
Его восхищенная улыбка была достаточно красноречивой:
— Отважная до мозга костей, мисс Лайман. — Его пальцы приблизились и коснулись ее щеки. — Но все-таки будьте осторожны, — сказал он мягко. — Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
Хотя она прекрасно поняла, о чем говорит его мягкое прикосновение, она ответила только на его слова:
— Разумеется буду.
Она совсем было собралась сказать ему о своем вечернем свидании с Бьюреком, но передумала.
— Когда вы принесете мне новое письмо для перевода?
— Не раньше, чем через несколько дней. Мне нужно время, чтобы понаблюдать за частной жизнью Бьюрека и миссис Леонард. — Костейн устало провел рукой по лбу и продолжал:
— Харольду будет очень тяжело, если его жена замешана. Она для него свет в окошке.
Вернулся Гордон, облаченный в черный фрак и панталоны:
— Лев, вы решили, чем мы занимаемся сегодня вечером? — спросил он.
— Вообще-то меня зовут Дениэл, — сказал Костейн, взглянув на Кетти.
Он не просил называть его Дениэл, но она почувствовала, что в его словах было некоторое личное сообщение, более теплый, чем обычно, взгляд.
— Да, — сказал Гордон. — Но для дела, знаете ли, лучше сбить слушателя с толку. Поэтому я называю вас Лев.
— Мне очень приятно, что вы считаете меня королем джунглей. Но какие еще джунгли нам нужны в это опасное время? Сегодня вечером леди Сомерсет дает большой благотворительный бал. Мы все можем туда поехать. — Он с надеждой посмотрел на Кетти. Ее сердце сжалось от раскаяния.
— Леди Косгрейв — одна из устроительниц бала. Косгрейв на прошлой неделе продал мне билеты. Я не удивлюсь, если он продал их также Бьюреку и Леонарду.
Кетти снова хотела признаться, но прежде чем она смогла заговорить, Гордон сказал:
— Леонард не сможет пойти, ведь у него подагра.
— Тогда и миссис Леонард не придет, — сказал Костейн. — А мы все пойдем. У меня есть полдюжины билетов. Это на благотворительные цели. Я думаю дать несколько Лиз Стэнфилд.
Гордон выглядел так, будто его поразило молнией:
— Мисс Станфилд! Она тоже может пойти с нами, — сказал он, когда ему снова удалось обрести рассудок. — Я хочу сказать, что уже поздно приглашать ее.
— Мы заедем к ней по дороге, и я узнаю, не заинтересуется ли она.
— Напомните ей, что это благотворительный бал, — сказал Гордон. — Заставьте ее пойти.
— Никто не может заставить Лиз сделать что-нибудь против ее воли, но я думаю, что она придет. Вчера вечером она узнала, что зимой ужасно скучно. — Костейн посмотрел на Кетти и сказал:
— Я заеду за вами.
Она наконец-то обрела дар речи:
— Я уже еду на бал с… с мистером Бьюреком, — сказала она и почувствовала себя ужасно глупо.
— Что?! — недоверчиво уставился на нее Костейн.
— Я еду на бал с мистером Бьюреком, — повторила она.
— Вы сумасшедшая? Когда вы договорились? Почему мне не сказали?
— Мы договорились сегодня днем, когда он приходил.
— Разве я не предупреждал вас держаться от него подальше? Гордон, скажите ей, что это безумие.
— Тебе будет с нами гораздо лучше, — сказал Гордон.
— Вы не можете ехать с ним одна. Это небезопасно, — сказал Костейн и снова начал мерять комнату шагами.
— Но если я откажусь, то это будет выглядеть очень странно и грубо, — сказала Кетти в надежде, что ее переубедят.
— Вы правы, — бросил Костейн через плечо. — Гордон, вам придется поехать с ней.
— Ни за что. Я поеду с мисс Стэнфилд.
— У меня есть лишние билеты. Попросите мать или дядю сопровождать вас, — сказал Костейн, снова повернувшись к Кетти.
Гордон ухватился за это решение:
— Мама все равно предполагала поехать, не так ли, Кетти? Когда я отказался сопровождать тебя, она сказала, что использует другой билет и сама поедет с тобой.
Гнев Костейна рос во время этих откровений. Наконец он заговорил тонким от ярости голосом:
— Как я понял, мисс Лайман, вы хорошо спланировали сегодняшний вечер? Я только хотел бы узнать, не сами ли вы сделали это приглашение? Я боюсь, что вы упустили самые интересные моменты из своего описания визита мистера Бьюрека.
Гордон громко расхохотался:
— Господи, я скорее стану обезьяной, чем поверю, что Кетти набралась смелости пригласить мужчину. Это войдет в историю, держу пари.
Костейн достал из кармана и протянул Кетти два билета:
— Обещайте мне, что вы не поедете с Вьюреком одна.
Кетти увидела в его глазах гнев, но и что-то помимо него, что выглядело странно, как подлинное беспокойство. Может, даже как ревность…
— Хорошо, — сказала она и взяла билеты.
— Во сколько он приедет? — спросил Костейн весьма натянуто.
— В восемь тридцать. Костейн повернулся к Гордону:
— Я буду здесь в восемь. Мы возьмем Лиз и вернемся сюда в восемь тридцать.
— За каким чертом? — изумленно спросил Гордон.
