Барбара Картленд - Змея Сатаны
Экипаж немного отъехал по улице, и в это время дверь дома 13 открылась, и женщина с беспокойством выглянула наружу. Она была немолода и одета во что-то яркое на цыганский манер; с повязки на голове свисали золотые монеты и ожерелья, блеснувшие в свете, падавшем из двери.
Она оглядела оба конца улицы и, видимо не увидев того, что хотела, разочарованно вернулась в дом и закрыла за собой дверь.
Старьевщик, словно очнувшись, внезапно преобразился и начал энергично действовать.
Он подхватил два мешка со своей повозки, направился с ними к дорожке вдоль боковой стены, поставил один мешок у двери, а другой под окном с задней стороны. Он покрутился около этих мешков, затем вернулся за третьим, плотно прислонил его к стене у парадного и что-то сделал у основания мешка. После этого он вернулся к опустевшей тележке и медленно поволок ее по улице.
Он не успел уйти далеко, когда у задней стены дома 13 прогремел взрыв. Через мгновение под окном прозвучал другой взрыв. Третий – у парадного – был громче, чем два других; казалось, что отголосками эха он разнесся по всей улице. В то же мгновение появились языки пламени, заплясавшие в темноте.
Доносились еще более слабые отзвуки взрывов, раздавались треск горящего дерева и пронзительные крики. Не дожидаясь развития событий, тряпичник, ускорив шаги, удалялся с перекрестка, растворившись в сбегавшейся толпе.
Граф переоделся, сменив костюм для верховой езды на более элегантный, и завязывал накрахмаленный белый галстук новым, сложным образом: камердинер восхищенно наблюдал за ним.
Раздался стук в дверь спальни.
– Войдите! – сказал граф, и майор Мазгров появился в комнате.
– Доброе утро, Мазгров, – сказал граф, – как вы доехали?
– Отлично, милорд, – ответил майор Мазгров, – не могу представить себе, чтобы какие-нибудь лошади могли скакать быстрей ваших.
– Меня бы очень раздосадовало, если бы такие лошади нашлись, – ответил граф.
Он взглянул на камердинера, и тот немедленно исчез.
Когда дверь за ним закрылась, граф спросил:
– Вы получили специальное разрешение?
– Оно у меня с собой, милорд. Я захватил также коробки с одеждой для домика в деревне, как вы мне приказали.
– Спасибо.
Они замолчали, затем майор Мазгров сказал:
– Я принес утренние газеты – в них есть кое-что, что может вас заинтересовать.
– Что это? – спросил граф.
– Леди Лангстоун умерла.
Помолчав, граф спросил:
– Отчего?
Майор Мазгров открыл газету, которую держал под мышкой, и ответил:
– Здесь говорится, что она умерла от передозировки опиума. Горничная сказала репортеру, что леди Лангстоун страдала от сильной боли, когда легла в постель, и что она может только предположить, что ее хозяйка приняла слишком много опиума по ошибке.
Граф молчал какое-то время, затем обернулся и спросил:
– Можно посмотреть газету?
– Это «Морнинг пост», милорд. То же сообщение появилось и в «Таймс».
Граф взял газету у управляющего и, не обратив внимания на первую полосу, листал страницы, пока не нашел то, что искал.
Это была маленькая заметка, гласившая:
«Пожар в Челси.
Пожар вспыхнул в среду вечером в доме на Лимбрик-лейн, где собрались несколько человек. Пожарная команда не сразу могла добраться до дома, и поскольку среди находившихся в доме поднялась паника, то большинство из них было доставлено в больницу с ожогами.
Единственное лицо, серьезно пострадавшее, —хозяйка дома, мадам Зенобия, иностранного происхождения. Ее оставили в госпитале, в то время как большинство других лиц были отпущены домой после оказания первой помощи.
Как сообщает наблюдатель, дама, лицо которой было сильно обожжено, уехала в экипаже, прежде чем ее смогли опознать.
Дом сгорел до основания, и невозможно распознать ничего, что в нем находилось».
На лице графа появилась улыбка. Он отбросил газету.
– Вы намерены сообщить мисс Лангстоун, что ее мачеха умерла? – спросил майор Мазгров с некоторым сомнением в голосе.
– Во всяком случае, не сегодня, – ответил граф, – так что спрячьте газеты, чтобы они не попались на глаза.
– Да, я это сейчас сделаю, – ответил майор Мазгров. – Могу я еще что-нибудь для вас сделать?
– Вы можете передать специальное разрешение священнику, который придет в капеллу примерно через десять минут, – сказал граф. – Как я уже говорил, вы будете единственным свидетелем этого бракосочетания, которое должно сохраняться в полном секрете.
– Я понимаю, милорд.
– Поскольку моя будущая жена будет в трауре, это послужит отличным предлогом, чтобы позже объяснить, почему свадьба была такой скромной. Вы можете послать заметку в «Лондон газетт» через две недели, но не раньше.
– Прекрасно, милорд.
Майор Мазгров вышел из комнаты графа, а камердинер вернулся. Он помог графу надеть прекрасно сшитый облегающий фрак, не скрывавший ширину и мощь его плеч и вместе с тем придающий ему атлетическую элегантность, выделявшую его среди ровесников.
Граф привел в порядок воротник фрака и вышел из комнаты, но не в коридор, куда перед тем вышел майор Мазгров, а через боковую дверь, ведущую в соседнюю спальню.
Это была изящная комната с большой кроватью под бледно-голубым балдахином. Его голубизна перекликалась с голубым цветастым ковром на полу и с небом на плафоне, в котором резвились богини и купидоны.
Внимание графа, однако, было обращено не на всю эту обстановку, но только на цветы, заказанные им и расставленные теперь на всех столах и столиках комнаты. Все они были белыми, благоухали, и в каждой вазе стоял букет из особого сорта лилий.
Он подумал, что в них есть что-то символическое и что они не только напоминают ему Офелию, но и должны ей понравиться.
Он спустился вниз, чтобы проверить цветы, украсившие другие комнаты, превратившиеся – особенно салон – в беседку, утопающую в благоухании и красоте.
Стоя у окна, он смотрел в сад и думал, что любой мужчина, будь у него возможность выбора, выбрал бы именно такую свадьбу: тихую, интимную, когда ничто не отвлекает от торжественности самой церемонии.
Он понимал, что от него меньше всего ожидали такой свадьбы. При его положении в свете любая женщина, выходящая за него замуж, непременно захотела бы устроить огромный прием для всех друзей и пышное бракосочетание в какой-нибудь очень модной церкви, на котором принц Уэльский был бы почетным гостем.
