Виктория Холт - Изменница
Вокруг много говорили о войне, впрочем, не очень серьезно. Войны случались всегда, но нашу страну они обычно обходили стороной. Когда они заканчивались к нашей выгоде, о них много говорили, а когда приводили к бедствиям, их умело замалчивали. Впрочем, мы слышали о казни адмирала Бинта. Он отдал французам остров Минорку, и его заклеймили как предателя и труса. Все были поражены случившимся и некоторое время ни о чем другом не говорили. Первый министр Питт пытался просить короля о помиловании, но безуспешно. Адмирала расстреляли на палубе его собственного корабля в Портсмутской гавани.
Жан-Луи негодовал:
— Это грубо и несправедливо, — говорил он. — Бинт потерпел поражение из-за своей негодной тактики, но он не заслужил смертной казни.
Джеймс Фентон говорил, что наказание имело иную цель, нежели справедливая кара. Франция была потрясена происшедшим. Вольтер считал, что Бинта просто убили «в назидание другим». Ходили слухи, что Бинт испугался слишком большой ответственности, и его расстреляли, дабы показать всему его окружению, что человек, не умеющий принимать на войне быстрых решений, бесполезен для своей страны.
В любом случае, случившееся со всей очевидностью показало многим, что идет война.
— Как это повлияет на ход событий? — спросила я Джеймса.
— Очевидно, захват Минорки склонит чашу весов в пользу Франции.
Подобные разговоры заставляли меня вспомнить о Жераре. Казалось странным, что мы, бывшие столь близкими, разделены сейчас и не знаем друг о друге. Я размышляла, что бы сказал Жерар, узнав о ребенке.
Когда Лотти исполнилось два года, я почувствовала непреодолимое желание съездить в Эверсли. Я поговорила с матерью и Сабриной.
— Я много размышляю о дядюшке Карле и его имении. В свое время я обещала, что как-нибудь навещу его. Как вы считаете, стоит мне сделать это?
— Но Лотти слишком мала для путешествия, — возразили они мне.
— Думаю, я могла бы оставить ее здесь. Нянюшка прекрасно о ней позаботится. Жан-Луи, по правде говоря, недостаточно крепок для долгого путешествия, поэтому я подумываю…
— Одна ты не поедешь! — воскликнула моя матушка.
— Но… ведь я уже ездила раньше.
Во время нашего разговора в комнату зашел Дикон. Ему уже исполнилось тринадцать, и он был очень высокий для своих лет. Его переполняли чувство собственной важности, надменность и безжалостность. Хотя он и вырос, характер его не улучшился.
— Я поеду с тобой, — заявил он.
— Я считаю, что будет вполне достаточно грумов. Я поеду одна, как и в тот раз.
Но Дикон настаивал, а так как моя мать и Сабрина привыкли всегда потакать всем его желаниям, они пришли к мысли, что меня будут сопровождать Сабрина с Диконом. Дикон оказался так захвачен идеей поездки, что уже не оставалось ни малейших сомнений, что мы отправимся вместе.
Я написала дяде Карлу и получила от него воодушевленный ответ. Он будет счастлив видеть всех нас и просит приезжать как можно скорее.
Стояла весна — лучшее время для путешествий; дни становились светлее и длиннее, а погода была как на заказ.
Дикон и Сабрина были в приподнятом настроении. Дикон все время требовал, чтобы мы ехали быстрее, но грумы указали ему, что вьючные лошади не смогут бежать так резво.
— Пусть они приедут позже, — сказал Дикон.
— Но ты же знаешь, нам надо держаться вместе, — возразила я.
— Разбойники. Все боятся разбойников. А я вот нет.
— Нет, потому что ты с ними никогда не сталкивался.
— Ну уж я бы справился с ними.
— Дикон! — воскликнула Сабрина, наполовину осуждая, наполовину восхищаясь сыном.
Я же просто презирала его.
Поездка прошла без происшествий, и мы прибыли в Эверсли-корт днем, еще засветло.
Сабрина, хорошо помнившая эти места, оживилась. Я догадывалась, сколько воспоминаний, в том числе и не очень приятных, ожили в ее памяти, ведь ее раннее детство прошло в Эндерби.
Джесси вышла, чтобы встретить нас. На ней было голубое муслиновое платье с массой белых оборок и кружев. На ее лице было мало косметики и крошечная мушка под левым глазом.
Эвелина стояла рядом с матерью и выглядела уже совсем взрослой. Должно быть, ей уже исполнилось пятнадцать.
— Его светлость с нетерпением ожидает вашего прибытия, — сказала нам Джесси. — Он приказал, чтобы вас немедленно провели к нему сразу по приезде.
О да, теперь создавалось впечатление, что домом распоряжается его светлость; в прошлый раз было ясно, что все управление сосредоточено в руках Джесси.
Эвелина и Дикон с интересом разглядывали друг друга, но все-таки в первую очередь внимание Дикона привлек дом; Он очень внимательно, что вовсе не было для него характерным, рассматривал здание. Я заметила, что все окружающее произвело на него огромное впечатление.
— Ваши комнаты готовы, — объявила Джесси. — Но не хотите ли вы сначала перекусить или дождетесь ужина?
Я смотрела на Сабрину, которая думала, что Дикон, конечно же, голоден. Однако впервые Дикон не проявлял никакого интереса к еде. Он был захвачен созерцанием окружающего.
Я сказала, что подожду ужина. Сабрина согласилась со мной.
— Ну, тогда не желаете ли пройти прямо к его светлости, — Джесси посмотрела на меня. — Это его просьба.
Итак, пока заносили наш багаж, мы прошли в комнату дяди Карла. Он сидел в кресле у окна. Выглядел он в точности так, каким я запомнила его: морщинистая пергаментная кожа и яркие живые темные глаза.
Он обернулся и восторженно воскликнул:
— О, вы уже здесь! Входите. Входите. Какое счастье! Так… ты Сабрина. Ну конечно, дочка Дамарис. Дамарис была хорошей девочкой. Ну и, конечно, моя дорогая Сепфора. — Дядюшка взял меня за руку. — А это?
— Это Ричард, мы зовем его Диконом, мой сын, — объяснила Сабрина.
— Да, да, замечательно. Очень, очень рад вас видеть. Джесси, ты предложила им поесть?
— Но они только сию минуту приехали, по вашему желанию, я тотчас провела их прямо к вам. Они сказали, что дождутся ужина.
— Хорошо, хорошо. Принеси им стулья, Джесси. Она, улыбаясь нам, принесла стулья. Но глаза ее при этом холодно поблескивали.
— Желаете еще что-нибудь, прежде чем я уйду и дам вам поболтать по-семейному? Когда понадоблюсь, позвоните в колокольчик. Я пошлю вам в комнаты горячую воду. Думаю, вы захотите помыться и переодеться. — Джесси повернулась к дяде Карлу и, подняв палец, произнесла:
— Не забывайте, они проделали долгий путь.
— Нет, я не забуду. Как мило, что вы сразу зашли навестить меня. Хотите пройти в ваши комнаты?
— Немного погодя, — ответила я. — Но как я рада видеть вас в добром здравии!
