Джулия Лонг - Опасные удовольствия
Кучер спрыгнул со своего места в третий раз, желая помочь прекрасной даме сесть, о чем Колину возвестили колыхание и скрип экипажа. Но Колин открыл дверцу раньше, чем до нее дотянулся кучер, и прежде чем Мэдлин успела что-либо сказать, сунул ей в ладонь пуговицу и нырнул обратно.
Она с недоумением посмотрела на пуговицу, а поняв, в чем дело, повернулась к кучеру:
– У нас нет денег, но, может быть, вы возьмете вот это? – Она показала ему пуговицу. – Она серебряная.
– За эту пуговицу я отвезу вас в Суррей, – с восторгом сказал кучер.
– Неужели?
– Нет, конечно, но пуговица отличная. Куда вас отвезти?
– В больницу Эддерли. Мы подождем доктора там.
Солнце клонилось к закату, и очертания зданий начинали расплываться на фоне неба. Кучер зажег лампы на экипаже, зная, что к тому времени, когда они доберутся до места, будет темно.
Темнота когда-то была сигналом Колину к началу игры, и игра для него не заканчивалась бы до восхода Солнца. Теперь он приветствовал наступление темноты, поскольку чувствовал себя в ней намного безопаснее. А когда-то весь мир и все в этом мире принадлежало ему. С рассвета и до полуночи.
Колин посмотрел на Мэдлин Гринуэй. Ее голова склонилась, как роза, которую необходимо было срезать. В темноте по узким переулкам и улицам до больницы в Саутуорке они будут ехать почти час, возможно, дольше. А еще придется пересекать реку по Вестминстерскому мосту, где даже в лучшие времена движение медленное.
– Надо поспать, – приказал он Мэдлин и через мгновение ради проверки добавил: – И позвольте мне взять пистолет.
Несмотря на то что голова у нее совсем не держалась, она нашла силы возмутиться:
– Спать я буду, когда…
– Когда? Где? На улице? Кто знает, когда вы найдете крышу над головой, чтобы поспать? Спите сейчас. Кому из нас будет лучше, если вы не спите?
Мэдлин нечего было возразить. Колин прав.
– Закройте глаза, миссис Гринуэй. Я не выстрелю в вас, а ножа у меня нет. Если верить плакатам, которые послужили вам источником информации обо мне, я пускаю в ход нож.
Мэдлин подняла на него глаза, которые во мраке экипажа сверкали. Но Колин спокойно выдержал ее взгляд. Мэдлин полезла в карман и передала ему пистолет.
– Он принадлежал моему мужу.
С этим ошеломляющим откровением она откинулась на сиденье, прислонила голову к окну и тут же уснула.
А Колин держал пистолет, который принадлежал ее мужу.
Палец Колина скользнул по инкрустации. Красивый, но скромный дизайн. Теперь, когда у него была возможность рассмотреть его поближе, он увидел, что это была русалка, обнаженная до пояса, с волосами, которые, как морские водоросли, спускались до талии.
Итак, Мэдлин Гринуэй вышла замуж за человека, у которого на пистолете были инкрустированы русалки.
Колин подумал, что это могло быть признаком того, что се муж был человеком умным, не лишенным чувства юмора, и на какой-то сумасшедший миг ему показалось, что он почувствовал этого человека. С такими приятно выпить или сыграть в крикет. Мэдлин говорила как леди; возможно, она была дочерью купца или состоятельного фермера, образованная и удачно вышедшая замуж. Откуда такая секретность?
Как ему хотелось проникнуть в ее мозг и узнать все секреты, пока она спала. Кто она: воровка по найму, наемная убийца или только «планировщик», как она сама сказала? Организация его спасения была действительно охватывающим подвигом, который заслуживает восхищения и виселицы, если бы ее схватили. Но хотя ее работа сорвала приговор английского суда, это нельзя нанять изменой. Эта женщина благодаря изобретательность и невыразимой смелости умудрилась исправить серьезную несправедливость. Ее наняли сделать это.
К тому же ее не волновала его невиновность, она беспокоилась о причитающихся ей деньгах.
Экипаж пересек Вестминстерский мост, освещенный новыми лампами, установленными несколько лет назад, очень медленно сокращая расстояние до места. Колин немного раздвинул занавески; каждая, высокая лампа, казалось, собирала вокруг себя дрожащий ореол пыли и дыма летнего дня и отбрасывала блики света на воду дурно пахнущей реки.
Хороший ливень не помешал бы. Жаль, что миссис Гринуэй спит, не с кем поговорить о погоде.
В экипаже, как, впрочем, в любом наемном экипаже, дурно пахло, но, видимо, от него самого тоже дурно пахнет, мрачно подумал Колин. Через день-другой у него будет такая борода, что он станет неузнаваемым даже для ближайших родственников. Он сможет прислониться к стене рядом со своим новым другом на Сент-Джайлз-стрит и прожить свою жизнь безымянно.
Такой ход мыслей не понравился Колину, и он решил кое-что проверить. Очень медленно наклонившись вперед, он протянул руку, чтобы коснуться колена миссис Гринуэй.
Она схватила его за запястье раньше, чем открыла глаза. А когда открыла глаза, то удивилась, обнаружив, что держит его за запястье.
– Хороший прием, – улыбнулся Колин.
– Что вы собирались сделать, мистер Эверси? – Хрипотца в голосе давала понять, что она еще не совсем проснулась. Впрочем, Колин не был уверен в том, что она спала. Резкий тон был тому доказательством.
– Хотел подержать в темноте вашу руку, миссис Гринуэй, подумал, что это весьма романтично.
Мэдлин оттолкнула его руку так, словно это была дохлая мышь.
Колин рассмеялся.
– Так что вы собирались сделать? – вновь потребовала ответа Мэдлин.
– Решил проверить, спите ли вы или притворяетесь спящей.
– Я спала, – настаивала Мэдлин, откашлявшись и немного повернув голову, чтобы ослабить напряжение в мышцах.
Колин промолчал, изучая ее профиль. Свет газовой лампы падал на ее лицо, и он заметил, что она взволнованна. Колин вдруг почувствовал тихое необъяснимое раздражение.
– Я – не эксцентричный убийца, миссис Гринуэй. Очевидно, меня нужно накачать элем, вывести из себя и поставить лицом к лицу с Редмондом, чтобы я совершил убийство. Со мной вы в абсолютной безопасности. Так что можете спать.
Мэдлин нетерпеливо покачала головой:
– Пожалуйста, не шутите… так.
А что еще он должен делать?
– Я не убивал Роланда Тарбелла, – тихо, но упрямо заявил Колин.
– Я же позволила вам держать мой пистолет, – уже мягче сказала она.
Ну что ж, Колин выдохнул. Не совсем явное выражение доверия, но уже кое-что.
– А я спал в одной комнате с вами, – возразил Колин.
– Как срубленное дерево, – с явным удовольствием признала Мэдлин. – Вас действительно обидело, что я спала не очень крепко, мистер Эверси?
– Нет, – солгал Колин. Если быть совсем точным, то его это больше раздражало, чем обижало.
Наступило молчание. Колин героически боролся, чтобы не погрузиться в собственные мрачные мысли и не поддаться раздражению. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь, любой, снова верил ему. Кто-нибудь, помимо лакея Гарри.
