Барбара Картленд - Затерянная в Париже
Она посмотрела на него снизу вверх, и глаза ее засияли.
— Вы все-таки отвезете меня… куда-нибудь пообедать?
— Мне было бы очень грустно обедать одному, — ответил он.
Их взгляды встретились и что-то, до конца ей непонятное, заставило ее сердце быстро забиться; оказалось, что невозможно отвести взгляд от взгляда герцога…
Герцог немного помолчал, словно что-то обдумывая. Потом сказал:
— У меня есть картина, которую, я думаю, вы были бы рады увидеть еще раз. Подождите здесь! Он вышел из салона и отправился в приемную, где уже никого не было; впрочем, картины Джулиуса Торо все еще стояли на диване.
Подняв ту, которую хотел показать Уне, он услышал, как мажордом сказал от двери:
— Тот джентльмен уехал, ваша светлость. Он сказал, что заедет еще раз, если это будет удобно. Герцог кивнул в знак признательности и вернулся в салон.
Уна вопросительно посмотрела на него и, когда он развернул к ней картину, вскрикнула.
— Он у вас! Мой портрет, который нарисовал папа! А я надеялась найти его в студии.
— Если бы вы спросили меня, я бы сказал, что он дожидается вас здесь, — сказал герцог, улыбаясь при этом, так как в его словах не было упрека.
Уна, держа картину в руках, поднесла ее к окну.
— Мне было девять лет, когда папа писал этот портрет, — сказала она, — но он так и не закончил его.
— Почему? — спросил герцог.
— Он говорил, что портрет получается слишком традиционным, заурядным, и к тому же я была плохой натурщицей. Я никак не могла стоять спокойно.
Говоря это, она взглянула на герцога, и он рассмеялся, словно она поделилась с ним шуткой, понятной только им двоим.
Но он понимал, — ей бы не хотелось вспоминать о том, как только что ее пытался раздеть какой-то художник.
— Это был ваш дом? — спросил герцог, указывая на домик на заднем плане.
— Он был намного симпатичнее, — ответила Уна. — Папа не нарисовал глицинию, которая вилась по одной стене, и розы, аромат которых наполнял все комнаты.
Предаваясь воспоминаниям, она говорила совсем тихо, и герцог спросил:
— Вы были счастливы там?
— Очень счастливы. Мама всегда была весела, хотя, я думаю, мы были очень бедны.
Она замолчала. Потом сказала еще тише:
— Но все же не так, как я бедна сейчас. Герцог положил руку ей на плечо.
— Уна… — начал он.
В этот момент открылась дверь и голос возвестил:
— Милорд Стэнтон, ваша светлость. Герцог, полный удивления, обернулся; обернулась и Уна.
Мужчина среднего возраста, краснолицый, с черными усами, уже входил в комнату.
— Привет, Блейз! — воскликнул он. — Вот не ожидал увидеть тебя. Я и не знал, что ты в Париже.
Герцог неохотно подошел к вновь прибывшему, чтобы пожать ему руку.
— Я приехал вчера, — объяснил он тоном, который люди, хорошо его знающие, охарактеризовали бы как «холодный».
— Какое счастье, что ты здесь, — сказал лорд Стэнтон, — тебе придется на одну ночь принять меня — я только что на пять минут опоздал на экспресс в Ниццу!
Герцог не отвечал, а лорд Стэнтон продолжал:
— Я приехал, чтобы побыть с Герти, но поезд из Кале в Париж опоздал. Так что я застрял, а это крайне неприятно.
— Да, это и впрямь неприятно, — согласился герцог.
— Я подумал — а вдруг твой дом открыт и я смогу здесь переночевать. Однако, когда я приехал, мне сказали, что и ты здесь. Я решил, что мне повезло!
Лорд Стэнтон искренне рассмеялся, словно от хорошей шутки.
Тут он увидел Уну.
Она выглядела просто прелестно — солнечный свет падал со спины, придавая золотое сияние ее волосам.
Ее фигурка с тоненькой талией четким силуэтом выделялась на фоне окна и была очень соблазнительна, о чем Уна совершенно не подозревала.
Лорд Стэнтон явно ждал, когда его представят, и герцог сказал:
— Уна, позволь представить тебе моего кузена; лорд Стэнтон — мисс Уна Торо.
Лорд Стэнтон двинулся к ней, глядя на нее с тем выражением, с каким мужчины средних лет смотрят на молоденьких хорошеньких девушек.
— Я счастлив познакомиться с вами! — сказал он. — Но я должен был предвидеть что-нибудь подобное — Блейза всегда окружают красивейшие женщины!
Казалось, Уна немного смутилась от комплимента, и герцог сказал:
— Мисс Торо и я как раз смотрели картину, написанную ее отцом.
— Позвольте и мне посмотреть, — попросил лорд Стэнтон. Заглянув через плечо Уны, он воскликнул:
— Это вы? Вы с тех пор изрядно выросли, да и похорошели тоже!
Он опять засмеялся, и Уна застенчиво посмотрела на герцога.
— Я полагаю, вы бы хотели подняться к себе и переодеться, — сказал он. — Мы поедем часов в восемь.
— Это будет… прекрасно.
Она поставила картину на стул, вежливо улыбнулась лорду Стэнтону и пошла к двери.
Он проводил ее взглядом и, когда они остались одни, сказал герцогу:
— Боже милостивый, Блейз! Умеешь же ты выбирать! Просто прелестная кобылка, давно я такой не видел! Да еще англичанка! А я-то думал, раз ты приехал в Париж, то предпочтешь француженок!
Герцог ответил жестко:
— Это совсем не так, Берти. Мисс Торо — моя гостья, я — почитатель таланта ее отца.
— Да и его дочери тоже, а? — сказал лорд Стэнтон, подталкивая его локтем. — Ну, я тебя не обвиняю ни в чем! Она, однако, совершенно не похожа на Роуз.
— Я уже говорил тебе, — ответил герцог еще более холодным тоном, — что твои измышления, если я позволю себе выразиться таким вульгарным образом, неверны. Мисс Торо очень молода, а как ты знаешь, я не интересуюсь молоденькими девушками.
Закончив говорить, он позвонил, вызвал слугу.
— Я прикажу, чтобы тебе приготовили комнату. Ты будешь обедать здесь?
— Господи Боже, конечно нет! В Париже я не обедаю в одиночестве, — ответил лорд Стэнтон. — Я загляну к «Путешественникам» и найду там приятеля-двух, которые и составят мне компанию.
— Надеюсь, ты не будешь скучать, — ледяным тоном сказал герцог, когда в комнату вошел слуга, готовый выслушать указания.
Отдав необходимые распоряжения, чтобы кузен был устроен с комфортом, герцог отправился в кабинет мистера Бомона.
Управляющий поднялся из-за стола.
— Я и не знал, что ваша светлость уже приехали.
— Не я один приехал, — ответил герцог. — Приехал еще и Берти Стэнтон и требует, чтобы я пустил его переночевать!
— Лорд Стэнтон! — воскликнул мистер Бомон.
— Я думал, что достаточно ясно дал вам понять — я не хочу, чтобы меня тревожили гости, — со злостью сказал герцог.
Он увидел озабоченность на лице управляющего и прибавил:
— Не думаю, что это была ваша вина или вина слуг. Я знаю, каков Берти — он бы вломился и в Букингемский дворец, если бы решил, что ему следует там переночевать!
