Мэри Грин - Ворон и голубка
— Господи милостивый, что же это? Что в тебе так опьяняет, Синара, и лишает меня разума? — пробормотала он, поднимая голову, чтобы взглянуть ей в глаза. — КТО ты, любимая? Ведьма, заколдовавшая меня? Кажется, я искал тебя всю жизнь, но теперь, когда держу в объятиях, знаю, что ты мне не принадлежишь, потому что лишен твоей любви, знаю, что растоптал твою гордость в ту ночь. Но теперь мы оба кое-что усвоили, не так ли?
Синара потрясенно уставилась на мужа. Никогда раньше она не слыхала от него таких нежных слов. Это он казался волшебником, его слова оплетали магической паутиной грез ее сердце, так, что горячая волна счастья захлестнула Синару. Ей неожиданно показалось, что они знали друг друга всегда. Беспредельность этой мысли испугала ее, и она поспешно отстранилась. Мерлин разжал руки:
— Как мне заставить тебя понять?!
— Что именно? — резко спросила она, поднимаясь, расправляя платье и изо всех сил стараясь казаться безразличной.
— Что есть нечто, всегда соединявшее нас, то, чего мы не можем точно определить.
Он прав, прав и говорит вслух то, о чем не осмеливалась подумать Синара. Между ними существует какая-то внутренняя глубинная связь, которую почти невозможно объяснить… и оба произнесли брачные обеты перед священником, клятвы, которые она не могла нарушить, а теперь и не хотела, особенно после той ночи… Отныне Синара навеки принадлежит этому темноволосому красавцу, сумевшему зажечь в ней пламя. Однако пока еще не время открыть мужу свои пробудившиеся чувства.
— Ощущение, что мы связаны невидимой нитью, не меняет того обстоятельства, что наш брак — брак по расчету.
— Это зависит от того, сколько еще времени ты будешь стараться сохранять его таковым.
— Не возлагай вину только на меня, Мерлин. Синара направилась было к лестнице, но муж остановил ее:
— Не уходи, подожди немного. У меня для тебя подарок.
— Подарок?
Мерлин вытащил из кармана маленький сверток и вручил жене.
Синара открыла бархатную коробочку и на мгновение прикрыла глаза, ослепленная радужным блеском. Внутри оказались золотые серьги в виде капель. В середине каждой сверкал большой бриллиант чистой воды.
— Они похожи на слезы, пролитые тобой, когда мы впервые любили друг друга. Они всегда будут напоминать тебе нашу ночь…
Синара вспыхнула от смущения:
— Не знаю, захочется ли мне вспоминать такое. — Опустив крышку, она протянула мужу коробочку. — Не вижу причин отмечать это событие.
Что-то мрачное, болезненное мелькнуло в его глазах, но Мерлин молча взял коробочку и сунул обратно в карман. Синара тут же пожалела о некстати вырвавшихся жестоких словах:
— Я… не хотела обидеть тебя, — запинаясь, пробормотала она.
— Серьги очень красивые, но я предпочла бы забыть ту ночь.
«ЛГУНЬЯ»! — упрекнула она себя.
Губы Мерлина невесело скривились:
— Твое желание для меня закон. Завтра утром едем в Лондон. Успеешь собраться? Я сам буду готов тебя сопровождать.
Он отвернулся, откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.
— Разве ты не собираешься лечь в постель? — спросила Синара, не зная, что сделать и сказать. Так не хотелось оставлять мужа, особенно сейчас, когда пропасть между ними еще больше расширилась. Ведь что ни говори, а он сумел увидеться с Брендоном.
— Я думал, тебе все равно.
Он взглянул на нее сквозь полуопущенные ресницы, и Синара вздрогнула от холодного безразличия, сменившего пылкую страсть. Не сказав больше ни слова, она вышла. Может, она зря не приняла подарок? Серьги такие изящные, но, вспоминая ту ночь, она вновь и вновь переживала невероятное унижение. Правда, в душе росло новое чувство — острое, настойчивое желание, ПОТРЕБНОСТЬ узнать, изведать освобождение от головокружительного напряжения, державшего ее в плену каждое мгновение, которое она проводила с мужем. Он, очевидно, понимал это.
Синара разделась с помощью Тильда и после ухода горничной услышала шаги Мерлина в соседней комнате. Она настороженно прислушалась, и желание быть с ним охватило ее с новой силой. Но теперь между ними была не только стена. Однако она заплатила за согласие помочь Брендону, так откуда же угрызения совести, ставшие последнее время ее постоянными спутниками… если не считать неотвязного стремления оказаться рядом с мужем. Она никогда не думала, что способна так увлечься.
Прижав ухо к двери, Синара пыталась понять, что происходит в соседней комнате, но там уже было тихо. Прислушивается он к тому, что делает жена?
Синара опустила ладонь на дверную ручку, обвела пальцем холодные завитки, гадая, касается ли сейчас Мерлин старого металла. Но только она успела почти поверить в это, как из соседней спальни донесся скрип пружин.
Испытывая отвращение к собственным глупым мечтам, Синара решила лечь в постель. Простыни оказались холодными, хотя Тильда положила нагретый кирпич под пуховое одеяло. Синара долго металась и ворочалась, прежде чем, наконец, уснула. Но хотя тело отдыхало, душа не находила покоя.
Глава 10
Синаре не пришлось испытать радости лондонского Сезона, поскольку Хоторны были слишком бедны, чтобы заплатить за роскошный бал и модные туалеты для дочери. Никто из родственников не изъявил желания помочь девушке и взять на себя расходы. Синара не особенно жалела об этом, потому что не знала, чего лишена — до сих пор она бывала в столице всего дважды. И вот теперь она в Лондоне с Мерлином. Пока карета катилась по Пикадилли, Синара не отрывала взгляда от окна. Какофония звуков завораживала ее, как и толпы, кишевшие на улицах. Разносчики пронзительно выкрикивали названия товаров, и громче всех вопили цветочницы. Телеги и фургоны громыхали по булыжникам мостов, бродячие собаки гонялись за голубями.
Мерлин почти всю дорогу молчал, лишь изредка делая ни к чему не обязывающие замечания. Оказалось, что они должны остановиться в городском доме, принадлежавшем когда-то Россу Сеймуру, а теперь Мерлину.
Это было высокое узкое здание на Албермарл-стрит, в фешенебельном районе Мейфэр. Фасад выглядел простым и элегантным, по обе стороны от парадной двери возвышались колонны, над большими окнами вились гипсовые гирлянды виноградных листьев. Экипаж остановился; полная женщина с седеющими волосами и нездорово-бледным лицом вышла на крыльцо. Большой чепец не давал хорошенько рассмотреть ее, оборки почти скрывали крохотные, похожие на беличьи, глазки. Вид у нее был явно настороженный. Женщина сделала реверанс, с любопытством оглядывая Синару.
— Это Этель Суон, — пояснил Мерлин. — Старая домоправительницы отца. Теперь постоянно живет в Лондоне и присматривает за домом.
