Кэт Мартин - Сладкая месть
У Джоселин пересохло в горле. Ей не хотелось думать о прошлом. Она была так счастлива, так невероятно счастлива. Она не хотела, чтобы память об ее отце встала между ними.
Но все-таки какая-то часть ее не могла покончить с прошлым.
— И что же он рассказал?
Рейн пошевелился, его посадка выдавала неловкость.
— Попытайся вспомнить, как ты тогда смотрела на вещи. Ты была совсем девочкой. Твой отец казался тебе героем — всем так кажется. Но совершенных людей нет, и сэр Генри не был совершенством.
— Я тебя не понимаю.
— Уильям говорит, что большую часть своих бед твой отец навлек на себя сам. Он говорит, что сэр Генри начал пить до того, как лишился учеников. Что он запил после смерти твоей матери. Уильям говорит, что с годами его алкоголизм усилился, потому-то ученики и перестали к нему приходить, потому-то у него не было денег для того, чтобы оплатить дом.
— Но это неправда!
Рейн взял ее за руки.
— Уильям говорит, что твой отец приехал в Стоунли пьяным. Мой брат Кристофер умер всего за неделю до этого, и отец, сраженный горем, заперся в своем кабинете. Твой отец ворвался к нему, крича что-то насчет того, что его выбросили на улицу, и мой отец приказал вывести его вон. Позже, когда сэр Генри вернулся в Марден, требуя, чтобы ему оставили коттедж, Уильям тоже выгнал его. Уильям говорит, что сегодня при тех же обстоятельствах он поступил бы точно так же.
Джоселин вырвала у него руки.
— Он лжет! Мой отец был хорошим человеком — добрым, внимательным. А жестокость твоего отца погубила его — и меня!
— После смерти сэра Генри мой отец потребовал, чтобы Уильям проверил твоих опекунов. Он лично говорил с твоим кузеном и с его женой, и в тот момент он был уверен, что они будут хорошо о тебе заботиться. К тому же им была выдана небольшая месячная стипендия, чтобы им было легче принять все хлопоты о тебе. Это было сделано в знак признательности за то, что сэр Генри сделал для населения Мардена до своего падения.
Джоселин вскочила.
— Я не верю тебе. Это не может быть правдой, не может быть!
Она отвернулась и подошла к окну. В саду цвели цветы, но Джоселин их не замечала. Она не понимала, что плачет, пока Рейн не подошел к ней и не обнял.
— Неужели ты не можешь вспомнить ничего подобного? Где-нибудь в глубине сознания?
Она покачала головой, ее щека потерлась о его ГРУДЬ.
— Порой трудно примириться с фактами, Джо. Я мог бы избавить тебя от них, но, по-моему, это единственный способ наладить наши отношения.
Она ничего не ответила, только выпрямилась и отстранилась от него.
— Ты рассказал мне то, что кажется правдой тебе. Мое мнение отличается от твоего.
— Джоселин…
— С другой стороны, ты был добр ко мне… и щедр. И мне нужно время, ваше сиятельство, чтобы обдумать ваши слова.
Рейн кивнул, лицо его было мрачно.
— У тебя будет время. Помни, Джо, все это в прошлом. Это проблема наших отцов, а не наша.
Он помолчал.
— Завтра вечер у леди Кэмпден. До тех пор у тебя есть время, — Рейн улыбнулся. — А если ты не сможешь совладать с прошлым и отбросить неприятные мысли, то я, вернувшись, отнесу тебя в комнату и буду любить тебя, пока ты обо всем не забудешь.
Джоселин промолчала, но она не могла отрицать, что слова Рейна заставили ее тело вспыхнуть. Она посмотрела ему вслед, думая обо всем, что произошло между ними, о своем отце и о словах Уильяма Дорсета.
Правда ли это? Неужели ее отец был виновником происшедшего? Ей не хотелось этому верить, но, поискав в уме и в сердце, она поняла, что кое-что из сказанного Дорсетом правда.
Ее отец запил после смерти матери. Но через несколько месяцев бросил. Или нет? Она вспомнила, что находила бутылки из-под джина в шкафу. А одну она даже нашла под изгородью в саду. Но она редко видела отца пьяным.
До самого последнего года. Но это случилось из-за Стоунли — или нет?
Она пыталась думать, вспоминать, но ее сознание было не в состоянии уловить последовательность событий. Она была слишком занята играми с подружками, мечтами о Мартине Кэри, сыне викария.
И всякий раз, когда она пыталась вспомнить, ее сознание казалось смесью бессвязных воспоминаний, ее мысли мешались с картинами пожара и обрушивающейся крыши.
Может быть, Рейн прав. Зная его так, как теперь, она едва ли могла поверить, что его отец был дурным человеком. Но и ее отец не был плохим. И никому не убедить ее в обратном.
Вопрос только в том, имеет ли все это какое-нибудь значение теперь?
Ее отец умер три года назад. Третий лорд Стоунли тоже. То, что произошло между ними, ушло в прошлое. Рейн считает, что это не должно повлиять на их отношения. И Джоселин была согласна, что сейчас важнее всего их счастье.
Ее мысли все еще кружились, когда она вышла из кабинета и поднялась по лестнице, собираясь снять в своей комнате красивое розовое платье. Сегодня она проведет весь день в саду. А завтра вечером Рейн вернется.
С этой минуты, поклялась она себе, она забудет о прошлом, обратит свои мысли на настоящее и будущее. Только Рейн имеет для нее значение. И то, что она безумно, страстно влюблена в него.
— Почему мне нельзя поехать с тобой и с миссис Уиндэм? — спросила Александра, стоя в дверях, которые распахнул лакей Стоунли.
— Так не пойдет, Александра, — Рейн отвел сестру в сторонку, чтобы их не могли подслушать. — Я не буду хитрить с тобой, Алекс: эта женщина — моя любовница, как ты, по-моему, уже знаешь. Это еще не стало достоянием гласности, но рано или поздно слухи поползут. И когда это случится, мне бы не хотелось, чтобы твое имя склоняли вместе с нашими.
— Но…
— Это окончательное решение, Александра.
Она надулась. Потом усмехнулась.
— Передай миссис Уиндэм мой привет.
Я собираюсь дать ей гораздо больше.
— Передам, — Рейн взял у дворецкого шляпу и вышел из дому. С той минуты, как он оставил Джоселин у окна кабинета, он пожалел, что ушел. Ему нужно было обсудить с ней все на месте, а потом отнести ее в постель.
Джоселин была таким страстным созданием, что он не сомневался — он заставит ее понять, как глупо позволять прошлому вмешиваться в их отношения. Но тогда ему казалось, что разумнее всего дать ей время совладать со своими чувствами.
А теперь Рейн боялся, что снова обратит на себя ее гнев, что снова всплывут ее прежние обиды и мстительность.
Он, конечно, не станет этого терпеть. Он отбросит в сторону все проблемы, и Джоселин снова обоснуется в его постели. Однако ему хотелось вновь увидеть в ее глазах этот особенный жар при взгляде на него, он хотел, чтобы ее пальцы, как прежде, скользили по его волосам, когда она целует его. Он хотел бы, чтобы, принимая его в свое гибкое тело, она была по-прежнему горячей и жаждущей.
