Кэтлин Харрингтон - Морской дракон
– Мне надо успеть выполнить много поручений до ужина, – мрачно сообщила ей Джоанна. – На самом деле я нужен на кухне прямо сейчас.
– Не волнуйся об этом, мой мальчик, – беззаботно махнула рукой леди Эмма. – Мой сын сказал, что ты можешь остаться со мной на весь день, на случай, если мне что-то понадобится. А какой-нибудь другой мальчик поработает на кухне.
Джоанна едва не начала спорить, но вовремя прикусила язык. Ведь только отец Томас не нуждался в ее указаниях, а за всех остальных решения должна была принимать она. В такой день проблемы могли возникнуть где угодно.
Распространяя вокруг себя аромат лаванды, леди Эмма поднялась с кресла и подошла к огромной кровати. Концы балдахина были высоко подвязаны, а стеганое одеяло оказалось завалено женской одеждой. Леди Эмма взяла из кучи великолепное изумрудное платье и, держа его на весу, показала Джоанне.
– Ну, скажи на милость, разве оно не прекрасно?! – воскликнула она. – Как мать жениха, я должна быть одета в самое лучшее свое платье. Не хочу разочаровывать своего сына. Он ведь никогда раньше не женился. А что ты думаешь по этому поводу?
Джоанна взглянула на великолепный камчатный шелк.
– Я думаю, что это самое красивое платье из всех, какие я видел, – отрывисто проговорила она. – Маклин не будет разочарован. Может, вы все-таки продиктуете мне письмо, миледи?
– Наверное, я надену расшитую золотом сетку на волосы, – задумчиво сказала леди Эмма.
Она положила платье на кровать и любовно погладила мех, которым был отделан корсаж.
– Хотя, может быть, украшенная жемчугом сюда подойдет больше. Ты как думаешь?
Джоанна раздраженно закатила глаза. Эта семейка кого угодно может свести с ума. Ну, какая, скажите на милость, разница, какой головной убор будет надет на леди воскресным утром? Ведь не может быть свадьбы без невесты, значит, это будет обычное воскресное утро.
– Я думаю, что расшитая золотом будет лучше, – сказала Джоанна, нетерпеливо постукивая пером по обтянутому кожей столику.
Леди Эмма вернулась в кресло.
– Ну что ж, давай начнем? – предложила она с улыбкой.
Джоанна склонилась над столиком и приготовилась писать.
– Я готов, миледи, начинайте диктовать, – сказала она.
– Моя дорогая леди Джоанна, – начала леди Эмма мечтательным тоном.
Джоанна удивленно вскинула голову. Не обращая никакого внимания на Джоанну, леди Эмма продолжала диктовать:
– К тому времени как вы прочтете это письмо, вы уже будете моей возлюбленной дочерью.
– Она не умеет читать.
Наконец-то Джоанна сумела привлечь внимание рассеянной женщины. Зеленые глаза уставились на Джоанну.
– Не умеет читать? Она неграмотная?
– Ее не учили. Она глупенькая. Дурочка.
Леди Эмма прижала руки к груди, на лице ее написано сострадание.
– Ах, бедняжка! – воскликнула она.
Чтобы скрыть разочарование, она опустила голову и стала теребить конец своего расшитого пояса.
Джоанна ждала, что сейчас леди Эмма заявит, что ее сын не может жениться на несчастной слабоумной Джоанне. Но опять оказалось, что она недооценивала семью Маклина.
Вдова подняла голову и ободряюще улыбнулась:
– Ну что ж, я уверена, что мой сын будет добр с бедной девочкой.
– Сомневаюсь, – с вызовом сказала Джоанна. – Маклин говорил, что он наденет на нее ошейник и посадит на цепь.
Леди Эмма встала, потом опять села, ее глаза расширились от потрясения.
– Нет, не может быть!
– Он сказал, что будет давать ей морковку и яблоки, пока она не приучится есть у него с рук и не начнет по его приказу прыгать через обруч.
Леди Эмма закрыла лицо платком, ее голос звучал глухо, словно она не могла справиться с волнением.
– Мой сын такое сказал?
На миг Джоанне показалось, что леди Эмма давится от смеха, что ее развеселило немыслимое бессердечие ее сына. Но потом она подумала, что такого просто не может быть: леди Эмма производила впечатление доброго и чуткого человека. Наверное, она скорее готова расплакаться. И девушка продолжила обвинять Маклина, пылая праведным гневом:
– Да, сказал. А еще он сказал, что научит леди Джоанну ублажать его, а потом она родит ему кучу наследников. Ей-богу, он говорил о ней так, словно она – мебель, купленная на ярмарке.
Леди Эмма отняла от лица руки со скомканным платком и стала смотреть в окно позади Джоанны. Ее глаза были мокрыми от слез, но голос звучал ласково и спокойно.
– А что… Что еще он говорил?
Почему-то вдруг успокоившись, Джоанна откинулась на подушки. У нее создалось впечатление, что вдова искренне переживает за несчастную слабоумную наследницу Макдональдов, которая скоро окажется в лапах ее грубого, жестокосердного сына. И вообще, она проявляет к будущей невестке больше милосердия, чем проявил Маклин за все это время.
– Он подтвердил свое отношение к леди Джоанне гнусной пословицей.
– Гм, – задумчиво произнесла леди Эмма, прикладывая платок к уголкам глаз, – позволь-ка мне угадать. «Мое добро, моя жена…»
– Именно, – кивнула Джоанна.
– Я поняла, о чем ты говоришь, дитя мое. Но мой сын также любит и еще одну гэльскую пословицу. «Говори мало, но по делу». Рори не слишком искусен в речах, но это не значит, что он не испытывает глубоких чувств. Как раз наоборот.
Джоанна еле удержалась, чтобы не фыркнуть.
– Что вы имеете в виду, миледи?
– Рори всегда был немногословным, – ответила вдова.
Она сложила платок и засунула его в маленькую су мочку, висевшую у нее на поясе.
– Но это не значит, что его не волнует чужая судьба. За его суровой внешностью скрывается ранимая душа человека, который жаждет быть любимым. Ты не должен верить гадкой болтовне, милый.
Время от времени Рори рискует жизнью, чтобы спасти других. Но все эти его качества, а также храбрость и верность королю вызывают у недостойных людей зависть и злобу.
Джоанна подозрительно посмотрела на леди Эмму:
– А Маклин похож на своего отца?
Казалось, что леди Эмму не удивил и не возмутил столь личный вопрос.
– О да, очень, – ответила она. – И я страстно любила Нила.
Джоанна задумчиво прикусила кончик пера, напряженно размышляя. Если леди так охотно делится своими сокровенными переживаниями, может, задать ей еще один вопрос, который не дает Джоанне покоя?
– А скажите, когда вы… Ну, когда у вас была первая брачная ночь с Нилом Маклином, вас ничего… ну… не поразило?
Уголки глаз леди Эммы собрались в морщинки, совсем как у ее сына, когда он улыбался.
– О чем ты, дитя? Что должно было меня поразить?
– Ну, не знаю, что-нибудь необычное, чего вы… не ожидали.
– Я была очень молода и очень наивна, поэтому, думаю, в ту ночь мне все казалось удивительным. Да и какая девушка не бывает поражена, потеряв невинность?
