Жюльетта Бенцони - Изгнанник
Немного отодвинувшись от Китти и мадам Перье, которые пока были увлечены изучением товаров, он попытался протянуть руку к предмету своего вожделения, но в этот момент пожилая дама обернулась к нему.
– Мне давно уже пора заменить белую ленту на моем старом чепце, чтобы обновить его. Я хотела купить у вас моток, но не вижу у вас того, что мне надо…
– Да у меня их много, милая дама, это не проблема. Если вас устроит, я принесу его вам послезавтра. Черт меня побери, если я не подыщу то, что вам нужно, в Ай-дю-Пюи. Я как раз туда собираюсь.
– Слишком много беспокойства ради такого пустяка. Впрочем, вы – хороший коммерсант, раз предлагаете такие . услуги. Ладно, я возьму вот эту, серую. Я думаю, так будет даже лучше. Ведь чепец не так уж и нов, а я – тем более.
– Ну, как хотите. Я ведь от всего сердца…
Он просто не знал, что еще можно придумать, чтобы задержаться тут подольше. Обе дамы уже сложили свои покупки и собирались рассчитываться. Вдруг, когда маленькая блондинка уже направлялась к лестнице, чтобы взять денег у «мадам», блестящая идея осенила его.
– Не будете ли вы так добры, – вздохнул он,– и не принесете ли вы мне немного воды? У меня язык присох к глотке от жажды.
Мари-Жан насмешливо посмотрела на него. Нос этого парнишки был вовсе не похож на нос того, кто пьет воду.
– Может, ты предпочитаешь немного сидра?
– О!.. Я бы, конечно, не отказался, но мне не хочется. причинять вам столько хлопот…
– Да это вовсе не хлопотно.
Она направилась к кухне. Как только Адриан увидел, что ее черная юбка скрылась из глаз, он тут же подскочил к кучке белья, лежащей на стуле, схватил то, что лежало сверху, и быстро спрятал в складках своей просторной блузы. Сердце его бешено колотилось, когда почти в тот же момент вошла мадам Перье и протянула ему полную кружку пенящегося сидра. Вот теперь он хотел как можно скорее убраться отсюда. Поэтому он одним глотком осушил протянутую ему кружку. Сверху спустилась Китти и протянула ему деньги за покупки. Он взял их и вернул ей сдачу, рука его при этом немного дрожала. После этого он тепло попрощался с обеими дамами, поблагодарив их за радушие, и поскорее выскочил на свежий воздух с чувством огромного облегчения. Шагая по дороге, Адриан с усилием останавливал себя, чтобы не бросить тут же свой лоток в крапиву и не припуститься со всех ног подальше от этого дома. И только после поворота, где росли у дороги три ивы, он прибавил шагу, а потом и вовсе бросился бежать, несмотря на то, что ноша его была довольно тяжела. Если бы его увидали бегущим спустя не сколько минут после выхода из дома Мари-Дус, то Жиль Перье наверняка пустил бы собак по его следу. Кэнталь предупреждал его об этом и велел остерегаться. Адриан не мог успокоиться до тех пор, пока не вошел в Порт-Бай, где его поджидал сообщник.
Впрочем, никаких осложнений не произошло, и Адриан . с видом победителя отдал в руки Жермена Кэнталя эту маленькую вещицу– деликатную деталь женского туалета. Своими толстыми пальцами тот осторожно взял нежную белизну, и алчное лицо его на мгновение сделалось мечтательным:
– Очень жаль, впрочем, что ты не захватил также и то, что обычно размещается здесь внутри. Ну и везет же этому Тремэну! Что и говорить, вкус у него есть…
Глава V БОЛЬШАЯ СТИРКА
Как и во всех знатных домах, два раза в год в Тринадцати Ветрах проводили большую стирку. Речь идет о мероприятии большого размаха, в котором принимают участие все женщины дома и еще некоторые, нанимаемые из соседних деревень. Руководит этим не местная служанка, но специально приглашенная для этих целей так называемая главная прачка. Она жила в большом поместье в другом замке и понимала все тонкости в этом сложном деле. Можно сказать, она разбиралась в качестве белья не хуже, чем девушка из приличной семьи разбирается в своем приданом накануне замужества. То есть умела отличать годное белье от негодного и знала все особенности белья любого качества и назначения, от тяжелого драпа на шторах до носовых платков.
Ту, которая приходила к Тремэнам, как и к маркизу де Легалю, к ле Ронделерам – хозяевам замка Дюресю, к де Ре-вилям или к д'Урвилям, звали Жервеза Морэн, и приходила она из Кетеу. Это была женщина лет сорока, нельзя сказать, что она была очень властная особа, но зато очень сведущая в этом деле, я все знали, что под ее руководством все белье, вплоть до самой маленькой салфеточки, будет выстирано, выглажено и пересчитано. Можно было подумать, что Жервеза скрупулезно составляет подробную опись всего находящегося в доме белья, кропотливо учитывая каждую вещь. Впрочем, прачки – они все такие.
Обычно стирки происходили весной, когда все шкафы опустошались для уборки, и в конце лета, чтобы белье во время сушки на солнце могло впитать в себя дивные запахи уже пожелтевшей травы, вереска, сосен и папоротников… И длилось это три дня.
Все начиналось с того, что прачки наполняли бельем большие корзины и на тележках лезли их в так называемую баню. Специально для этого Тремэн построил в Тринадцати Ветрах прямо у ручья, вытекавшего из небольшого пруда, навес, защищавший от непогоды. Для удобства под навесом были размещены большие камни, необходимые для стирки. В этом помещении под кудахтанье и болтовню прачек, под их песни и под стук колотушек и вальков белье замачивалось, намыливалось, выколачивалось на камнях, затем отжималось и складывалось в корзины в ожидании кипячения.
Кипячение – это особая процедура. Для этой цели Тремэн велел построить невдалеке от навеса сарай, в середине которого находился большой камин. В нем помещался огромный чан, а внутри него – пепел от соломы и гречихи. Все в этих местах знали, что это лучшее средство для стирки и отбеливания белья.
Самое основное в этой процедуре происходило в огромной кадке из округленных досок, похожей на бочку и расположенной на массивной подставке в виде треножника. Это своего рода бочка с очень широким входным отверстием, которое потом законопачивали смолой. Но перед этим белье укладывали в эту кадку так: сначала на самом дне размещали ветки остролиста, чтобы свободно осуществлялась циркуляция воды, потом клали кусок старого драпа, и только после этого – само белье. Причем на самый низ помещали самое тяжелое белье – шторы, скатерти, простыни, наволочки, салфетки. Затем клали более тонкое белье – юбки, рубашки, платки и так далее. На самом верху опять расстилали кусок старого драпа, на который бросали пепел от поленьев и лавровый лист.
В это время в котелке медленно разогревалась вода и пепел от гречихи. Как только вода становилась более или менее теплой, ее с помощью специального черпака, который похож на обыкновенный половник, но только огромных размеров, на два или три литра, переливали в кадку, и эта вода пропитывала белье до самого дна. Вода медленно стекала по стеблям соломы. Под котлом тем временем разводили костер, чтобы нагреть воду до кипения. Попозже в котел еще добавляли воды, и так несколько раз. Так и происходила процедура кипячения белья.