Дженет Робертс - Озорная леди
Стивен разразился громовым хохотом. Мэри хотела отстраниться от него, но он сильнее прижал ее к себе:
— А почему бы и нет? Неужели только лакеи могут любить своих девушек? Почему бы мне не пройтись по собственному саду, обняв собственную жену? Разве она менее красива, чем какая-либо другая девушка? Нет, Мэри, не отходи! К черту всякие приличия! Я многие годы ждал девушку, похожую на тебя, чтобы жениться на ней. Теперь мое желание исполнилось, и я буду гулять с ней где и когда захочу, мадам, — добавил он, обращаясь к мачехе, и в его глазах вспыхнула дьявольская искорка, делавшая его лет на десять моложе.
Леди Хелен сурово покачала головой, что резко контрастировало с кокетливым завитком белокурых волос на ее морщинистом лбу. Этикет и всякие условности были для нее важнее всего… кроме пылкой любви к единственному сыну, подумала Мэри. Леди Хелен часами учила Георгиану, как надо делать то-то и то-то, как нужно ходить, говорить, здороваться. Содержание разговора не имело значения, главное — манера, в которой он должен вестись.
— Мы говорили о бале у сквайра, — сказал Стивен умиротворяющим тоном. — Ну-ка, мама, расскажи, кто должен там быть. Ты ведь всегда все знаешь.
Она сменила гаев на милость и любезно соизволила пройтись с ними по саду. Сплетни о предстоящем бале перемежались у нее с критическими замечаниями в адрес Мэри о состоянии роз, о кустарниках возле озера, за которыми не ухаживали, о деревьях возле утеса, некоторые из них надо было выкопать или пересадить.
Мэри нравились дикие кустарники, деревья, форму которым придавали неистовые ветра с моря, и она не собиралась ни пересаживать, ни выкапывать их, кроме разве что засохших.
Она молча слушала, кивала, уже решив про себя действовать так, как сама считает нужным. Но ей не хотелось, чтобы леди Хелен шла с ними и портила им удовольствие. Стивен в конце концов убрал руку с талии Мэри и лишь слегка придерживал ее под локоть. Слушая непринужденный разговор леди Хелен со Стивеном, Мэри чувствовала, что ею пренебрегают, что ее игнорируют.
Леди Хелен столько лет была хозяйкой замка. Вероятно, ей стоило немалых усилий уступить эту позицию, решила Мэри, пытаясь быть снисходительной и чуткой. Она, наверное, думала, что Стивен никогда не женится, что ее родной сын Кристофер унаследует все. Она одобряла женитьбу Кристофера на состоятельной и такой послушной девушке. Это означало бы, что она останется хозяйкой замка и будет с важным видом решать все вопросы. Но теперь, когда Мэри стала женой Стивена, лорда Сент-Джона, леди Хелен оказалась не у дел и испытывала все большую и большую досаду. Это вполне явно проскальзывало в ее поведении и речи.
Она все еще довольно резко разговаривала с Мэри, показывая тем самым, что многим недовольна. Придиралась к каждой мелочи. При малейшей возможности считала нужным заметить, как сама решила бы тот или иной вопрос. Мэри выслушивала эти советы со всем спокойствием, на которое была способна, но пользовалась только теми из них, которые считала правильными, а на остальные не обращала внимания. Она чувствовала, что сейчас ее шотландский нрав необходим ей более, чем когда бы то ни было. Она утонула бы в безбрежном море этикета и хороших манер, если бы иногда не говорила решительное «нет» в ответ на некоторые идеи леди Хелен.
Тем не менее было тягостно слушать ее бесконечные поучения, ее замечания о том, как плохо Мэри руководила горничными, о том, как миссис Рэмзи делала что-то не так…
После всего этого бал казался приятным событием. Мэри в конце концов решила надеть изумрудно-зеленое платье, и Стивен одобрил ее выбор. Он пришел к ней в комнату, когда она укладывала волосы.
— Дай-ка посмотрю на тебя, Мэри… Да, мне нравится! Ты прекрасна!
Услышав похвалу, она встала и, повернувшись, засмеялась, чтобы скрыть смущение.
— Вам нравится, милорд? — притворно-застенчиво спросила она.
— Не уверен, — важно ответил он. Бонни с удивлением широко открыла глаза. Он засмеялся. — Пожалуй, даже нет, не нравится! Все мужчины захотят танцевать с тобой, а я хотел бы приберечь тебя для себя! Нет, сегодня ты определенно слишком красива. Неужели ничего нельзя сделать? Может быть, мне растрепать твои волосы? — И он шутливо протянул руку к ее тщательно уложенным локонам. Бонни даже вскрикнула при мысли о том, что все ее труды сейчас пойдут прахом, а Стивен рассмеялся.
— Нет, нет, Стивен, я не буду готова вовремя, если ты испортишь мою прическу, — степенно сказала Мэри и опять села перед зеркалом. Пышные юбки взметнулись, и она аккуратно пригладила их. Но они все равно вздувались и колыхались прелестными волнами темно-зеленого шелка, усеянными сверкающими камешками и жемчужинами.
Стивен принес с собой фамильные хантингдоновские изумруды. Он открыл бархатные футляры, достал из одного из них восхитительное ожерелье из жемчуга и изумрудов и надел его на жену. Подвеска на ожерелье представляла собой огромный изумруд размером с голубиное яйцо, сиявший и сверкавший на шее Мэри. Стивен надел ей на правую руку кольцо с огромным камнем, а на левую — браслет. Длинные изумрудные серьги она надела сама.
— С тебя в таком виде только портрет писать, Мэри, — сказал он и, наклонившись, поцеловал ее белое обнаженное плечо, Портрет… Подумав об этом, она вдруг осознала, что портрета Анжелы Террент не было на прежнем месте.
Он исчез, и она только сейчас поняла, что он больше не висит в той гостиной, где она его впервые увидела. Прелестная Анжела Террент, белокурая и голубоглазая, в прелестном голубом атласном платье. Ее портрета не было. Когда его сняли? Мэри наморщила лоб, пытаясь понять, почему она этого не замечала, и вспомнила, что на его месте висит какой-то нейтральный английский пейзаж.
Стивен заботливо накинул зеленый бархатный плащ на плечи Мэри и вывел ее на улицу. Они были одни в экипаже, направлявшемся к огромной резиденции сквайра на окраине деревни. Остальные гости обогнали их в другом экипаже. Если учесть, какими огромными были юбки у женщин, места в одном экипаже было явно недостаточно. Леди Хелен заявила об этом так категорично, как будто открыла новый закон природы.
Стивен со смехом вспомнил об этом и добавил:
— Кроме всего прочего, мне лишний раз хотелось побыть с тобой наедине. Я говорил тебе, что ты очень красива?
Она попыталась ответить таким же непринужденным и шутливым тоном, каким говорил он, хотя ее сердце сильно забилось.
— О, сэр, боюсь, что нет. Вы, должно быть, считаете меня заурядной неряшливой девчонкой, раз не говорили, что я красива!
— Не больше двух раз в день с тех пор, как мы поженились, — сказал он и властно взял ее за руку. Сняв тонкую перчатку, приложил ее руку к своим теплым губам и провел ими от пальцев до запястья, затем обратно. — Я был очень невнимателен к тебе, прости меня, моя Мэри. Теперь я буду говорить тебе четыре раза в день, как ты красива. Какая ты прелестная… нежная и очаровательная… — добавил он глубоким и страстным тоном. — Сказать тебе, что я люблю тебя больше всего на свете?
