Шелли Такер - Объятия незнакомца
Подушечка безымянного пальца встретилась с ее соском, и он едва не обезумел, почувствовав, как набухает этот живой цветок от его прикосновения. Он вновь прильнул к ее губам, но даже жадный поцелуй не мог заглушить ее сдавленного возгласа, в котором были открытие и изумление.
И наслаждение.
Желание, острое и жгучее, пронзило его, взрывая, казалось, последние бастионы самоконтроля.
Она лежала под ним, и он, всем телом обнимая ее, вдруг вновь явственно услышал свой голос. Ты не посмеешь этого никогда, Ни сейчас. Ни потом. Она все поймет. Как ты скроешь от нее, что это с ней впервые? Тебе придется признаться, что ваш двухлетний брак – ложь. И она поймет, что ты лжешь ей во всем.
Если только ты не придумаешь какого-нибудь правдоподобного объяснения.
Да. Да, он обязательно что-нибудь придумает. Он снова ей солжет. И она снова поверит ему. Ведь она ничего не помнит. Не помнит и о том, как они любили друг друга. Она поверит любому объяснению, придуманному им. Она опьянена наркотиком, она не почувствует боли, а если даже почувствует, то наутро не вспомнит о ней.
Он поднял голову. Ужас пронзил его распаленное, затуманенное сознание.
Как он мог позволить себе такие мысли?
Он с трудом оторвался от нее и, тяжело дыша, оперся на локти. Мари не могла двигаться. Вся дрожа и дыша так же тяжело, как он, она безвольно лежала под ним, и взгляд ее был туманным – то ли от наркотика, то ли от поцелуев, то ли от того и другого вместе.
– М-м-акс? – прошептала она.
Он ошеломленно смотрел на нее. Черт возьми, что с ним происходит?
Ведь он был уверен, что это несложное поручение, которое никак не сможет всерьез тронуть его и уж, по крайней мере, не заставит изменить себе. Однако он изменился.
И изменился не к лучшему.
– Нет, – процедил он. – Нет. Я не хочу причинять тебе боль.
Ее щеки залились румянцем.
– Но ты... и не...
– Ты не понимаешь, – жестко ответил он и, отодвинувшись от нее, лег на спину.
Он лежал, прикрывая рукой глаза, задыхаясь, проклиная себя и не в силах осознать до конца, во что же он ввязался.
Никогда. Никогда больше он не позволит своим ночным фантазиям взять верх над разумом. Никогда не пойдет на самообман, пытаясь найти оправдание тому, что толкает его в ее постель.
А ведь он всегда считал себя человеком порядочным и честным. Но обманом принуждать Мари к тому, чтобы она вверила ему свою невинность – разве это не последняя степень низости? Кроме того, это нанесло бы ущерб делу.
А он всегда считал бы себя подонком.
И все это в угоду минутному порыву чувств.
Взбешенный собственной опрометчивостью, он сел, понимая, что нужно как-то объясниться с ней.
– Дорогая, послушай меня. Помнишь, я говорил тебе, что не стану... Мари!
Она лежала, не открывая глаз, и молчала.
– Мари!
Его пронзил страх. Не слишком ли много наркотика он дал ей?
– М-м-м, – промычала она, с трудом открывая глаза. – К-кажется, я засыпаю...
Ее невнятная речь и остекленевший взгляд подсказали ему, что время пришло.
Слава Господу, он наконец может приступить к допросу.
Он спасен. Ему не придется объясняться перед ней, почему они не могут заняться любовью. Спасибо Вульфу и Флемингу за это волшебное зелье. Одна капля микстуры спасла его от того, чтобы не расплескать полстакана лжи.
В отчаянии он посмотрел в небо.
– Вот и хорошо, Мари, – ровным голосом произнес он, стараясь не обращать внимания на напряжение, до сих пор сковывавшее его, и на гаденькое чувство в душе. – Я... м-м... я просто хочу спросить тебя кое-о-чем. Можно?
– Спросить... мож... мож-ж-но... – эхом отозвалась она. – М-м-м...
– Н-да. Ну что ж, тогда, что такое... нет... что ты можешь...
Легкая улыбка скользнула по ее припухшим, покрасневшим губам. Он смотрел на нее, и слова застревали у него в горле.
Он нервно взлохматил волосы. Ну давай же, д'Авенант. Хватит рассуждать и прикидывать, пора браться за дело. У тебя все получится.
Он стиснул кулаки и ледяной решимостью погасил бушевавший внутри огонь. Чем скорее он выполнит задание и положит конец этому «браку», тем лучше для всех. Он вернется в Англию. В прежнюю жизнь. Он забудет о ней.
Забудет, Просто нужно забыть ее – и как можно скорее.
– Что ты помнишь о соединении? – прошептал он, склоняясь над ней, – Скажи мне, Мари. Расскажи все, что знаешь.
Глава 9
Свою зловещую славу Бастилия завоевала много лет тому назад. Случайная прихоть короля или какого-нибудь его министра – и любая, даже самая аристократическая персона могла оказаться в этих мрачных стенах и сгинуть навсегда. Сейчас, если верить злорадным словам караульного, в этой древней темнице томилось несколько впавших в немилость приближенных короля, парочка бедолаг, имевших несчастье оказаться мужьями королевских фавориток, десяток-другой сочинителей и книгопродавцов, обвиненных в распространении бунтарских настроений, ну и, само собой, фальшивомонетчики, шпионы, убийцы и отравители.
И вместе с ними Арман ле Бон.
Он и сам не знал, к какой категории отнести себя. Мерзавец, растратчик, шарлатан, мошенник, уныло перебирал он! в уме. Любое из этих определений вполне годилось для него.
В темных подземельях Бастилии день ничем не отличался от ночи, и Арман уже не задавался вопросом, настало ли сейчас утро или пришла ночь.
Он начинал думать, что ему вряд ли когда-нибудь доведется снова увидеть восход солнца.
Сердце его беспокойно колотилось. Изящная гофрированная сорочка и парчовый камзол намокли от пота, ослабленный галстук болтался на шее. Он сидел неподвижно, впечатавшись в кресло и сжимая его ручку, только правая рука его нервно барабанила пальцами по атласно-гладкой поверхности орехового стола.
Дьявол! Разве не знал он с самого начала, что рано или поздно это произойдет? Ведь знал же, знал, но тем не менее сердце его сжалось от страха, когда час назад его разбудил караульный.
– Новость с улицы Капуцинов, месье. У вас будут посетители, – склонившись над ним, пробормотал маленький горбун с испещренной оспинами физиономией. Его дыхание было таким же смердящим, как и грязное тело.
Арман не стал спрашивать, что это за посетители и чего они хотят от него. Интуиция игрока, отточенная в шальных картежных салонах Версаля, подсказала ему, что на этот раз фортуна отвернулась от него.
Слишком долго сопутствовала ему удача. Только везением можно было объяснить тот факт, что он до сих пор жив. Ведь с того трагического дня прошел целый месяц.
Пальцы замедлили дробь, остановились. Арман закрыл глаза. Удача. Она всегда была с ним, потому-то он и уцелел в ту страшную ночь, когда его перевернувшаяся коляска с грохотом катилась под гору. Он отделался несколькими синяками и царапинами да кратковременной потерей сознания.
