Кристина Додд - Наперекор всем
– Если это врата ада, – пробормотал Гриффит, – я умру от страха и сомнений.
Мэриан засмеялась тихо, хрипло, довольная и пораженная.
– Ты мне тоже по душе. Волосы на твоей груди и на всем… всем теле… черные как ночь. А на голове… темно-каштановые. Ты красишь их соком грецкого ореха?
Гриффит, слишком негодующий, чтобы припомнить их первую встречу, запротестовал:
– Нет!
Но тут взрыв ее смеха напомнил ему все, и Гриффит наказал Мэриан поцелуем, начавшимся с ее губ и медленно, ласкающе скользившим вниз, до самых кончиков пальцев ног. Он не набрасывался на нее в чувственном безумии, лишь едва касался местечек, горевших от жажды его прикосновений… да, это и было наказанием, сладостным наказанием. Но Мэриан, казалось, не замечала, как он обманул ее. Тихие, заглушённые подушкой крики, стиснутое в кулаках одеяло, выгнутое, словно напряженный лук, тело – все доказывало невинность, которую так и не удалось уничтожить любовнику, и Гриффит преисполнился решимости сделать эту ночь – их первую ночь – лучшей в жизни.
– Ты не должен… – пролепетала она.
– Забывать о твоей спине? Ты права.
Перевернув Мэриан на живот, Гриффит проложил дорожку из поцелуев до самого затылка.
Мэриан понравилось это, что она и доказала силой своих объятий, когда он вновь повернул ее лицом к себе и вжал в перину всем весом, чтобы положить на нее тавро своего владения.
Лишь потом он запустил руки в волосы по обе стороны ее мечущейся на подушке головы и, удерживая на месте, пристально взглянул в эти бездонные глаза.
– Ты – моя.
Но, как и во всем остальном, она снова ошиблась в ответе.
– На сегодня.
Не этого ждал Гриффит. Он хотел научить ее той простой истине: пламя, зажженное ею в его душе, будет гореть всегда, – но заметил в ее лице первые признаки возвращения здравого смысла и не смог остановиться. Он потерял голову, сходил с ума от желания, отчаянного и сметающего все, словно океанская волна. Гриффит без всякого самомнения знал, что сможет возбудить в Мэриан такую же жажду, то же отчаяние не потому, что был самым искусным в мире любовником, нет, просто она – его половина и предназначена ему судьбой. И, хотя она уже лежала в его объятиях, он шепотом велел:
– Лежи смирно. Позволь, я покажу тебе… Все.
И поцелуем, исторгшим из ее горла тихий стон, Гриффит начал учить ее жгучему наслаждению и учил до тех пор, пока она не забыла обо всем и не потеряла разум и голову. Он поклонялся ей, словно богине. Руки Мэриан неловко скользили по его телу в застенчивой ласке. Она краснела, выглядела потрясенной, казалась неуверенной и ошеломленной и… заставляла Гриффита чувствовать себя повелителем Вселенной. Он обращался с Мэриан словно с нетронутой девственницей, которой только предстоит стать женщиной, и она вела себя так, как в первую ночь… до того момента, когда он начал входить в нее.
– Ты такая тесная, – пробормотал Гриффит. – Такая тугая.
По какой-то причине это беспокоило его, но все сознательные мысли были вытеснены нарастающим наслаждением. По спине Гриффита пробегала дрожь, и он едва сдерживал себя, пытаясь продлить ошеломительное блаженство: целовал Мэриан, припадал губами к обольстительным грудям и гладил единственное местечко, которого до сих пор не касался, приберегая эту тайную, чувственную ласку напоследок, чтобы подарить ей ослепительный экстаз.
И Мэриан испытала этот экстаз.
Тихо, гортанно простонав, она тяжело задышала, начала извиваться в сладостных судорогах, едва не сбросив его, и глубоко скрытые мышцы втянули его внутрь. И все было так, как он представлял себе, если не считать одного: Гриффит мог поклясться, что лишил ее девственности.
Мэриан снова застонала, но на этот раз этот прерывистый звук стоном боли, не страсти, и Гриффит немного отстранился, чтобы взглянуть на нее.
Плотно сжатые губы, текущие по щекам слезы, зажмуренные глаза – все говорило об ужасной правде.
Она была девственницей.
Святые угодники, она была девственницей!
Глава 8
Мэриан пыталась заглушить вопль, но было слишком поздно. Что она наделала?! Пресвятая Мария, что она наделала?!
Неужели он понял?
Смогла ли она скрыть?
Открыв глаза, Мэриан уставилась на Гриффита.
Он смотрел на нее… и был вне себя от бешенства. И взгляд его не был дружелюбным, он обжигал. Вот именно – обжигал. И тут… Гриффит улыбнулся во весь рот и прошептал:
– Я сделал тебе больно, милая, но в первый раз это неизбежно. А теперь… теперь я подарю тебе наслаждение.
Когда они успокоились, постель была разорена. Подушки куда-то исчезли, простыни – сняты и скомканы, одеяла валялись на полу. Если в комнате и было холодно, она этого не заметила, поскольку его местью за обман было, как Гриффит и обещал, наслаждение, ничем не замутненное наслаждение.
Больше, чем Мэриан могла вынести.
И, словно разбитый витраж, осколки которого уже больше не образуют картину, она не могла собрать себя в единое целое и лишь лихорадочно пыталась придумать правдоподобное объяснение всему, что случилось… или не случилось раньше. Но Гриффит не дал ей времени поразмыслить, подумать, решить. Он наклонился над ней, гладя нежное горло, пока Мэриан не открыла глаза, и насмешливо шепнул:
– Столько лет езды верхом, по-мужски… и все зря.
Он нашел удовлетворение. Мэриан не была слишком опытной, но это понимала. Его полустон-полукрик первобытного наслаждения был неотделим от того ослепительно прекрасного… пережитого только сейчас, минуту назад. Однако его взгляд по-прежнему пылал страстью, возбуждая в ней ответный жар, и когда Мэриан потянулась за одеялом, чтобы прикрыть наготу, Гриффит остановил ее.
– Что ты имеешь в виду? – дрогнувшим голосом спросила она. Он снова улыбнулся улыбкой сытого хищника.
– Езда по-мужски не смогла уничтожить твою девственность.
Мэриан нервно дернулась.
– Я знаю, – многозначительно подчеркнул Гриффит. Мэриан снова попыталась схватить покрывало. И снова он не дал.
– Мне холодно, – пожаловалась она.
– Я накрою тебя.
Но Гриффит не имел в виду одеяло. Он подмял ее под себя, и оказалось, что его тело горит таким же огнем, как и глаза. Мэриан пыталась подавить панику, готовая пожинать плоды собственной глупости, но не плоды страсти.
– Расскажи еще раз, откуда у тебя появился Лайонел, – велел Гриффит.
Приложив руку ко рту, Мэриан чувствовала, как безмолвно шевелятся губы.
– Я никогда не говорила тебе ничего важного, – выдавила она наконец.
Ее уклончивость еще больше рассердила Гриффита, и он вдавил ее глубже в перину.
– Ты не задумалась лечь со мной в постель и слиться в единое целое. Так где же правда? Отвечай!
