Лиза Клейпас - Куда заводит страсть
Иногда Розали невольно удивляла его. Он не встречал еще никого, кто бы столь же искренне выражал свои мысли и чувства, был таким духовным и одновременно столь прагматичным. Порой Розали ничего не знала о самых, казалось бы, простых вещах. Ее неискушенность была очаровательна, хотя и несколько утомительна.
Зачем понадобилось Эмилии Кортес воспитывать ее именно таким образом? Вероятно, она понимала, что Розали рождена не для того, чтобы быть служанкой. Эмилия поощряла в ней мечтательность, чтение книг, полет фантазии, отвлеченные занятия, все, что могло скрасить грубую действительность. Скорее всего это было неверным решением, потому что в конце концов Розали оказалась один на один с опасностями зловещего мира, о котором почти ничего не знала, и не было никого, кто мог бы защитить ее.
Нахмурившись, Рэнд смотрел на Розали, увлеченную театральным зрелищем. Она была слишком желанной, слишком соблазнительной для такого мужчины, как он.
В антракте Розали обернулась к нему, чтобы обменяться впечатлениями, глаза ее с сапфировым оттенком сияли странным восторженным светом.
Кроме них, в ложе находились еще две дамы, одна из которых была столь хороша собой, что восхищенная Розали порой дольше смотрела на нее, чем на сцену. Надменная, с решительными жестами, она была приблизительно того же возраста, что и Рэнд. Мягкие алые губы и нежные щеки удивительным образом гармонировали с ярко-голубыми глазами и роскошными светло-золотыми волосами, уложенными в изящную прическу. Но замечательнее всего была ее высокая грудь в глубоком декольте белого платья, украшенного ожерельем из крупных бриллиантов.
– Колетт, посмотри, какая неожиданная встреча! – сказала вдруг дама своей спутнице, и обе посмотрели на Розали, в смущении застывшую перед ними.
Рэнд замер при звуке голоса, напоминавшего звон колокольчика, и медленно повернулся в их сторону.
– Лорд Беркли, как приятно снова видеть вас! – воскликнула дама, и Розали с досадой отметила, что той действительно было приятно видеть его и, вероятно, даже более, чем можно было показать это публично.
– Леди Эллизмир и мадам Дюпре! – произнес Рэнд с вежливым поклоном.
– Лондон опустел без вас, – проговорила красавица с золотыми волосами – леди Эллизмир, пристально глядя на Рэнда. Она была довольно высокого роста и, стоя рядом с ним, смотрела ему прямо в глаза.
Фамильярность, с которой она обращалась к Рэнду, и взгляд, попеременно останавливавшийся на волосах, на точеных чертах его лица, на губах, – все это неприятно поразило Розали. Она машинально теребила золотую тесемку на рукаве своего бархатного платья. Сердце ее сжималось от боли, когда она смотрела на них.
То, как эти двое смотрели друг на друга, говорило яснее всяких слов о том, что когда-то они были любовниками.
Мысль о том, что Рэнд обнимал эту женщину, целовал ее так же, как целовал Розали, была отвратительна девушке. Эта манерная блондинка омрачила самые дорогие ее воспоминания. "Ты просто глупая, – говорила Розали самой себе. – Ты считала себя единственной в его судьбе, но ведь это не так".
Встреча с леди Эллизмир доказала, что Розали не первая и, очевидно, не последняя в жизни Рэнда.
"Когда-то он оставил леди Эллизмир, но пройдет время, и ему точно так же надоест мое общество", – в отчаянии думала она.
И вдруг случилось нечто, повергнувшее ее в полное смятение.
– А, – произнесла леди Эллизмир, глядя на нее своими прозрачными голубыми глазами. – А вот и знаменитая мисс Беллью!
Розали внезапно замерла, глаза ее расширились. Рэнд посмотрел на золотоволосую леди, но та сделала вид, что не замечает гневного взгляда.
– Знаменитая? – растерянно переспросила Розали.
– Ну конечно! Дорогая моя, все газеты только о вас и говорят! Кто же теперь не знает о вас и ваших претензиях считаться дочерью Бо Браммеля! – Леди Эллизмир повернулась к своей спутнице мадам Дюпре. – Должна заметить, она не производит впечатления авантюристки.
Вероятно, ее претензии законны.
Розали почувствовала вдруг, как лицо ее побелело словно мел. Она не смотрела на Рэнда, а только старалась справиться со своей растерянностью.
– У меня не было ни желания, ни намерения иметь какие-либо претензии к Джорджу Браммелю и тем более называть его своим отцом, – тихо проговорила она. Гордость не позволяла ей смотреть в глаза дамам.
– Действительно, нет никакого сходства, – задумчиво произнесла леди Эллизмир, рассматривая Розали, словно картину второсортного художника. – Но может быть, вы похожи с ним внутренне? Вы не находите, что в вас есть эта чрезмерная утонченность, как у Бо? Или…
– Или расточительность? – добавила мадам Дюпре.
– Когда вы впервые открыли…
Обе дамы, казалось, испытывали явное удовольствие, видя мучения Розали.
Она посмотрела на Рэнда и едва не разрыдалась. Он обо всем знал. Казалось, он вовсе не был удивлен сообщением, но где-то в глубине его карих глаз светилась мольба о том, чтобы Розали продолжала верить ему. Но она была слишком расстроена, чтобы улавливать подобные оттенки.
– Когда вы возвращаетесь в Лондон, лорд Беркли? – спросила леди Эллизмир, все еще глядя на Розали.
– Когда Париж окончательно наскучит, – улыбнулся он.
– Я надеюсь, вы возьмете с собой вашу.., мисс Беллью? Думаю, ей понравится наше общество…
– Клара, – прервал он ее болтовню с необычной мягкостью в голосе, – я скорее отправлю мисс Беллью прямиком в ад, чем отдам на растерзание лондонского света.
Но леди Эллизмир, похоже, не слишком огорчилась, услышав такую отповедь, и хитро улыбнулась.
– Вы думаете, ад более достойное место, чем английское общество, милорд?
– Я только знаю, в котором из этих двух мест более здоровая атмосфера. Всего доброго.., леди. – Он слегка подчеркнул последнее слово и предложил Розали руку. – Я думаю, мисс Беллью, представление закончилось.
Рука Розали дрожала, но она заставила себя вежливо кивнуть на прощание.
Голос ее был на удивление спокоен, когда она произнесла по дороге к ждущему их кабриолету:
– Ты не имел права скрывать это от меня!
– Рози, я собирался сказать тебе…
– Не трудись заканчивать, – обиженно оборвала она. – Я знаю, что ты сказал бы мне об этом лишь тогда, когда посчитал бы это выгодным для себя, – Рози…
– Я чувствую себя пешкой в чужой игре. Не смотри на меня так. Я не собираюсь ни плакать, ни спорить с тобой – просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Мне надо самой подумать обо всем случившемся.
– – И раздуть это сверх всякой меры…
– Это мое право, равно как и то, что я имею право знать все, что напрямую касается меня. – Она почти застонала. – Но узнать это от одной из твоих бывших.., от этой, которая даже.,.
