Дженнифер Эшли - Угрозы любви
— Наш брак распался еще раньше. Мы жили раздельно.
Раздельное проживание означало, что они были женаты только формально. То есть он выплачивал ей содержание, но жил отдельно от нее. Хотя раздельное проживание не означало развода, все-таки это шокировало.
— Ей не нравилась моя жизнь и все, что с этим связано. Меня она тоже ненавидела. Я пытался… — Он внезапно замолчал.
— Должно быть, это вас ужасно огорчало, — сказала Эванджелина. — Вы, наверное, любили ее.
Он продолжал, словно не расслышал ее слов:
— Теперь все должно быть по-другому. Я больше не стану уходить в плавания, буду жить в Бостоне. Моя жена будет видеть меня каждый день, как видят своих мужей жены банкиров или адвокатов. Один день будет похож на другой, ведь мои привычки как часовой механизм. Каждый вечер моя жена будет ужинать со мной, вставать со мной по утрам, ложиться спать вместе со мной. Она не будет проводить в одиночестве долгие месяцы, гадая, не затонул ли корабль и не поглотило ли меня море. Мы будем прогуливаться в Бостон-Коммон[7] по воскресеньям, посещать балы по субботам и ходить к викарию.
— Будете?..
— Да, будем. Ведь я прекрасно понимаю: ни одной женщине не нравится странствующий муж. Именно поэтому я буду оставаться на суше. Буду уходить на работу по утрам, пока вы будете покупать наряды, мебель и… Что там еще приобретают жены в течение дня? Вы будете присматривать за прислугой и поддерживать огонь в очаге, а я — оплачивать все это. Это ведь обычное дело, не так ли?
— Черт возьми, Остин, о чем вы?..
— Я прошу вас выйти за меня замуж. И придержите язык. Вы ругаетесь как матрос.
Она уставилась на него в изумлении:
— Выйти замуж… за вас?
— Да, замуж за меня. Это так отвратительно?
Она открыла рот, потом закрыла. Наконец пробормотала:
— Я… поражена, вот и все. Почему вы хотите жениться на мне?
— Сирена, как вы можете спрашивать меня об этом? — спросил он хрипловатым голосом.
Она задрожала всем телом. И только сейчас вдруг почувствовала, что вогнала в палец занозу, когда ухватилась за столбик кровати.
— Вы не можете жениться на мне. — Она лизнула палец. — Вы уже женаты… на море.
Остин нахмурился:
— Что?..
— У вас одна любовница, и имя ее — «Аврора».
— О чем вы говорите? Я откажусь от «Авроры», женюсь на вас и осяду на суше.
— Не похоже, чтобы вы стали от этого счастливым.
— Я не… Господи, Эванджелина, что за глупости? И какого черта вы сосете свой палец?
— У меня заноза.
— Заноза?
— От столбика. — Она указала на столбик.
Остин шагнул к ней.
— Дайте посмотреть.
Она поморщилась, когда он разогнул ее палец. Потом пробормотала:
— Заноза совсем маленькая.
— Все равно может загноиться.
Он поднес ее руку к свету, затем отделил пораненный палец и принялся рассматривать занозу. Эванджелина смотрела на его опущенные темные ресницы, а он сосредоточенно занимался своим делом. В свете фонаря его волосы отливали красным, как полированное красное дерево. А одна длинная прядь, выбившаяся из хвостика, падала ему на шею.
— Вот! — Остин вытащил из пальца крошечный кусочек дерева и отбросил его в сторону. Потом поднес ее палец к губам.
— Спасибо.
Он поцеловал другой ее палец, и Эванджелина проглотила комок в горле.
— Но ведь в этом занозы нет…
Он поднял на нее взгляд, продолжая целовать следующий ее палец.
Чувство, похожее на панику, овладело девушкой.
— Почему вы это делаете?
Он поцеловал кончик ее мизинца.
— Так вы хотите попросить меня, чтобы я вас поцеловал?
— А вы не будете возражать, если я попрошу вас поцеловать меня?
— Нет.
— Я… подумала, не сочтете ли вы меня глупой, или развязной, или…
— Эванджелина, попроси, чтобы я поцеловал тебя.
Она тихонько вздохнула:
— Капитан Блэкуэлл, вы не…
— Называй меня Остин.
— Остин, вы не поцелуете меня?
Он наклонился и отвел волосы с ее лица.
— Конечно, поцелую. Если вы пообещаете стать моей женой.
Глава 16
Внезапно корабль накренился. Эванджелина потеряла равновесие и, покачнувшись, ударилась коленкой о койку.
— Ох!
Остин подхватил ее своими сильными руками.
— Осторожнее, Эванджелина!
— Извините, я не так привыкла к кораблю, как вы.
— Зачем вы извиняетесь? Не ваша вина, что океан волнуется.
— Возможно, мне нужно было сказать, что я не привыкла целоваться в маленькой каюте на борту корабля.
— Я тоже.
— Тогда, может быть, нам отложить это мероприятие?
— Не думаю, моя сирена.
Он привлек ее к себе и, приподняв, прислонил к дверному косяку.
— Остин…
— Шипи…
Губы их слились в поцелуе, и Эванджелина, преодолев смущение, обхватила руками плечи Остина и постаралась как можно крепче к нему прижаться. И не важно, что она такая распутная. Не важно, что мисс Пейн упала бы в обморок, если бы увидела ее сейчас.
Возбужденная мужская плоть все крепче прижималась к ней, разжигая пламя, уже и так бушевавшее меж ее ног. Она немного подвигалась и тихо застонала; страсть, охватившая ее, усиливалась с каждым мгновением. Пригладив ладонями его волосы, она вытащила их из хвостика и погрузила в них пальцы.
Остин издал какой-то звук, затем пробормотал:
— О, сирена… будь ты проклята. Благословенная сирена…
Он коснулся крючков ее корсажа, расстегнул их, и его губы снова прижались к ее губам. Она выгнула спину, желая ощутить его руки на своей груди, желая слиться с ним воедино.
Внезапно в каюте раздались шаги.
Эванджелина вздрогнула от неожиданности; она закричала бы, если бы Остин не закрывал ей рот поцелуем. Быстро убрав руки с его волос, она прервала поцелуй.
Остин уставился на нее, грозно нахмурив брови:
— Черт побери, Эванджелина…
— Я вызвал бы вас на дуэль, — послышался у него за спиной голос лорда Рудольфа. — Но я знаю, как качает на этой барже. Зато как только мы придем в порт…
Остин обернулся и, увидев лорда Рудольфа, медленно убрал руку с груди Эванджелины.
— Это корабль, а не баржа.
— Мне плевать, как вы это называете. Боже милостивый! Увидеть, как вы ее лапаете!.. Негодяй, ублюдок!..
Эванджелина поспешно шагнула к англичанину.
— Лорд Рудольф, то есть Руди… Поверьте, он не… Я хочу сказать, что это я сама попросила его поцеловать меня.
Остин повернулся к девушке.
— Руди?
Она вздохнула:
— Видите ли, Остин…
— Остин? — Лорд Рудольф вздрогнул.
