Барбара Картленд - Счастливая невеста
«Победоносный» стоял на якоре в порту Тильбюри, ожидая их приезда. Мойра вздрогнула, выйдя из коляски на набережную.
Матросы сновали взад-вперед, загружая в трюм огромные тюки.
— Этим рейсом мы перевозим рис, соль и специи, — объяснил Стюарт. — Большая часть предназначается местным магазинам. Это их зимний запас к Рождеству.
Только теперь Мойра вспомнила, что Рождество наступит через несколько дней. Они должны были приехать домой в сочельник, и Мойра надеялась, что их возвращение станет хорошим подарком родителям.
— Твоей каютой будет та же, что и по пути сюда, надеюсь, это тебя устроит, — сказал Стюарт, помогая Мойре подняться по трапу. — Ветер усиливается, и я боюсь, что плавание может оказаться тяжелым, поэтому хочу, чтобы тебе было как можно удобнее.
И действительно, ветер играл с плащом Мойры и так и норовил сорвать с головы шляпку.
— Уверена, со мной все будет хорошо, — пробормотала девушка, пытаясь убедить в этом прежде всего саму себя.
Спустившись в недра корабля, Мойра с удовольствием обнаружила, что ее не беспокоят отвратительные воспоминания о МакКинноне. Теперь это казалось таким незначительным.
Войдя в каюту, Мойра подумала о том, как все изменилось со времени их прошлого плавания. Да, им по-прежнему предстояло спасать Лендок, но теперь на ее стороне был Стюарт.
«Я чувствую, что смогу все на свете, пока он со мной».
* * *Путешествие на север было очень тяжелым. Как и предсказывал Стюарт, погода ухудшилась и разразился шторм.
Мойра не могла справиться с морской болезнью и вынуждена была оставаться в каюте. Стюарт ухаживал за ней, когда мог улучить минутку и уйти с мостика.
Как следствие, когда они наконец стали на якорь в Данди, Мойра была слишком слаба, чтобы ехать в экипаже до Лендока.
Стюарт устроил ее в хорошие меблированные комнаты, разительно отличающиеся от заведения миссис Макрей, а сам поехал в Перт, чтобы подготовить к их приезду свой дом, пока доброжелательная миссис Маккензи ухаживает за девушкой.
Следующий день выдался ясным и холодным; Мойра чувствовала себя гораздо лучше. Хотя в ногах еще чувствовалась слабость, девушка легко забралась в экипаж Стюарта, который тот за ней прислал.
— Господин будет ждать вас у себя дома в Перте, — сообщил кучер.
Мойре было любопытно взглянуть на жилище жениха, но возможности не представилось: как только экипаж подъехал к скромному дому, молодой человек выбежал навстречу и запрыгнул внутрь.
— Дорогая, — воскликнул он, с жаром целуя Мойру, — как ты себя чувствуешь сегодня? Ты такая бледная.
— Мне гораздо лучше, спасибо. Жду не дождусь, когда мы приедем домой. Как думаешь, сколько займет дорога?
Стюарт посоветовался с кучером. Дороги были замерзшими, и лошади не могли бежать во весь опор, чтобы ненароком не поскользнулось копыто.
— Вероятно, часов пять, — объявил он результат долгого обсуждения. — Нам повезет, если будем на месте засветло.
Они тронулись в путь, и Мойре не удалось даже мельком заглянуть внутрь дома.
— Я выставлю его на продажу, как только решится дело с поместьем Брамптонов, — сказал Стюарт, когда лошади понесли их по морозным сельским дорогам. — У меня есть желание иметь дом в Шотландии, но тот, что в Перте, не подходит. Особенно, если Господь благословит нас детьми.
Мойра покраснела.
Конечно, она хотела иметь детей, но не задумывалась об этом: все казалось таким далеким. Пока что даже мысли о свадьбе омрачались страхом неизвестности о происходящем в Лендоке.
Стюарт уловил тревогу девушки и постарался утешить ее.
— Дорогая, что бы ни случилось, твоих родителей не выгонят из замка. Теперь в моем распоряжении есть средства, чтобы по меньшей мере придержать кредиторов.
Мойра обратила на него взгляд, полный благодарности.
— Но, милый, я не могу просить тебя о таком.
— Мойра, твой брат — мой близкий друг, ты — моя невеста, и я питаю глубокое уважение к вашему отцу. Думаешь, я допущу, чтобы родителей дорогих мне людей выбросили в работный дом? Я не был бы мужчиной, если бы ничего не предпринял.
С заходом солнца вид из окна стал очень знакомым.
— Мы подъезжаем к Лох-Ерну, — прошептала Мойра. — Так странно возвращаться домой: кажется, что Лондон был в другой жизни.
Она смотрела на проносящиеся мимо темнеющие поля; вскоре в конце озера показались башни Лендока.
«Не верится, что я дома», — подумала Мойра, и ее сердце гулко забилось.
Когда экипаж повернул за угол перед въездом в поместье, Мойра с удивлением заметила у ворот кого-то, похожего на полицейского констебля.
И действительно, подъехав к воротам, экипаж резко остановился.
— Стой! Кто идет? — гаркнул офицер.
Кучер повернулся к Стюарту и спросил, что ему делать. Стюарт не колебался. Он высунул голову из окна коляски и прокричал полицейскому:
— В этом экипаже едет леди Мойра Стрэткэррон. Дайте дорогу, пожалуйста!
— Стюарт, — прошептала Мойра, начиная все больше волноваться, — что происходит? Почему у ворот офицер в форме? Это отец… Я знаю, это он.
Полицейский подошел к экипажу и поднял фонарь.
— Прошу прощения, миледи! — воскликнул он, увидев Мойру.
Офицер махнул рукой, позволяя экипажу ехать дальше, а девушка в страхе прижалась к Стюарту.
— Да что же это такое?
— Тише, не бойся, — ласково сказал Стюарт, — мы не знаем, в чем здесь причина, и возможно, это не то, чего ты страшишься. Может, кража…
— …или убийство, — со слезами простонала Мойра.
Когда экипаж остановился у входа в замок, она была так напугана, что не хотела выходить. Даже при виде Рэнкина, который, как всегда, спокойно шел ей навстречу, девушке не стало легче на душе.
— Миледи, — сказал он, позволив себе редкую у него улыбку, — я рад видеть вас.
— Рэнкин, ты можешь объяснить, что здесь происходит? У ворот стоит полицейский, который не хотел нас пропускать.
— Мойра! Дорогая! Какой чудесный сюрприз!
Прежде, чем Рэнкин успел ответить, графиня выбежала из дверей и бросилась к дочери, которая уже одной ногой стояла на ступеньке экипажа.
— Мама…
Мать и дочь обнялись, уже не сдерживая слез.
Стюарт из уважения остался в стороне, наблюдая за тем, как выгружают чемоданы Мойры.
— Мама, скажи мне, почему у ворот стоит полицейский?
— Но ты ведь получила мою телеграмму? — с озадаченным видом спросила графиня.
Она не обращала внимания на стоявшего рядом Стюарта, приняв его за кучера. Темнота скрывала разительное отличие Стюарта от прислуги.
— Нет, я четыре дня была в море. Что в ней говорилось?