Ханна Хауэлл - Безрассудная
– Если тебе досадно, что ты мало ешь, то тебе следует вставать немного пораньше.
Эйлис решила, что ей следует оставить эту тему, пока они не начали обмениваться раздраженными замечаниями. Это приведет к отсрочке ее новости, а отсрочки она не хотела. Будет плохо, если он догадается о ее беременности раньше, чем она все скажет сама. Еще хуже будет, если кто-нибудь догадается о ее состоянии и расскажет о нем Александру. Она глубоко вздохнула, наклонилась к нему совсем близко и вдруг подумала: как ему удается быть столь привлекательным, даже когда он ест ломоть хлеба?
– Я выгляжу больной и сплю допоздна потому, что я в положении. – Она откинулась назад, ожидая его реакции.
Выражение, появившееся на его лице поначалу, дало ей некоторую надежду. Оно промелькнуло на короткое мгновение, и это явно была радость. Однако после этого его лицо помрачнело, и Эйлис встревожилась.
– Чей это ребенок? – спросил Александр холодно.
Ничто другое не смогло бы оскорбить ее больше. Понимает ли он это? Может, именно поэтому и высказался так грубо? Она выпрямилась и ударила Александра по лицу. Он свалился со скамейки на пол, а в большом зале все замолчали. Когда, выругавшись, Александр начал подниматься, Эйлис бросилась прочь из зала. Увидев Барру с детьми, она едва кивнула, проходя мимо, быстро нашла свой плащ, вышла в дверь и побежала по внутреннему двору, надеясь, что колючий холодный воздух охладит ее разгоряченное лицо.
Александр оглядел сидящих в большом зале и прижал полотняную салфетку к своим окровавленным губам. Сидящие за столом явно были озадачены. Прижимая руку к кровоточащей губе, он все еще произносил ругательства в адрес Эйлис, когда внезапно заметил Барру, близнецов и Сибил, которые смотрели на него с отвращением и изумлением.
– На кого это вы уставились? – отрывисто произнес он.
– На дурака, я полагаю, – ответил Барра. После этого он деликатно направил детей к Джейму и Кейт в дальнем углу зала и уселся рядом с братом. – Что ты сейчас сделал? Эти последние несколько недель были если не совершенными, то по крайней мере мирными. Твоя ненависть улеглась.
– Это была цена, которую она потребовала за возвращение в мою постель. Больше никаких оскорбительных, жестоких замечаний в течение всего дня.
– А, и ты только что нарушил это соглашение. – Барра вынул из ножен нож для еды и отрезал себе большой кусок хлеба.
– Она сказала мне, что она беременна. – У него на душе немного полегчало, когда Барра внезапно напрягся и слегка побледнел. Выходит, эта новость не только для него одного оказалась неожиданной.
– Она говорит тебе, что носит твоего ребенка, затем бьет тебя. Странное поведение. Оно заставляет меня повторить мой вопрос: что ты сейчас сделал?
– Возможно, то, за что она сейчас меня благодарит, – буркнул Александр.
– Очень мудро. Нет, ты что-то ей сказал. Что-то, что она восприняла как оскорбление. И я подозреваю что.
– Я спросил ее: чей это ребенок? – Ему пришлось приложить усилие, чтобы не сжаться под презрительным и яростным взглядом Барры.
– Клянусь бородой Бога, Александр! Иногда ты бываешь так глуп! Неужели от твоего искусства красноречия ничего не осталось? Неужели ты не способен даже на простую учтивость? Что Эйлис тебе сделала, раз ты решил ее столь сильно уязвить? У нее своя гордость, а ты нанес по этой гордости такой сильный удар. И не в первый раз.
– Это был вполне разумный вопрос.
– Нет, не был, и ты это знаешь.
– Она не была несколько недель в моей постели и являлась совершенно свободной и доступной для других мужчин.
Барра грубо выругался.
– Она не была в твоей постели, но она никогда не была свободной, и ты это знаешь. Нет ни одного человека в Ратморе, кто к ней бы притронулся. Это никто бы не стал делать с того дня, как ты впервые лег с ней и находился с ней до утра. Ребенок, которого она носит, – твой, братец, и мы оба это знаем. Теперь ты должен ответить на вопрос: что ты будешь с этим делать? Ты выполнишь свой долг, сознавая свою ответственность, или ты будешь и дальше изображать мерзавца?
Александр решил, что с него хватит замечаний от ставшего постоянно трезвым брата, обладающего к тому же острым и хорошо подвешенным языком.
– Ты, похоже, собираешься забыть, кем является Эйлис.
– Нет, братец, это ты забыл.
– Она из клана Макфарланов, – прошипел Александр, после чего ударил кулаком по столу. – Только это имеет значение.
– Она молодая девушка, которая, как я сейчас понимаю, несмотря на все трудности, становится взрослым человеком в атмосфере равнодушия или откровенной грубости. Она не имеет ничего общего с преступлениями ее дяди. Поэтому по соображениям чести ты должен жениться на ней. – Когда Александр с изумлением посмотрел на него, у Барры было совершенно спокойное лицо.
– Ты, может, и прекратил много пить, но я думаю, что твой мозг еще не просох. Ты сошел с ума? Мне жениться на женщине из клана Макфарланов? На невесте Дональда и наследнице Макфарланов?
– Она была невинной девушкой, а теперь носит в чреве твоего ребенка.
– Трезвость сделала тебя не в меру набожным.
Не успел Барра ответить на это, как Александр поднялся со стула и быстро пошагал прочь из большого зала. Он не хотел, чтобы его младший брат напоминал ему о его обязанностях и чести. Сняв со стены плащ, он отправился на поиски Эйлис. Он был груб, и она не заслуживала этого. Но он был так изумлен новостью, что у него в голове все перепуталось. Эта новость вызвала из его памяти подозрения и обиды, и все это он слепо выплеснул на Эйлис. Но был только один мужчина, который мог зачать ребенка, растущего сейчас в чреве Эйлис Макфарлан, и это был он сам.
Когда он увидел, как она идет вдоль западной стены, он поспешил к ней. «Она быстро двигается», – подумал он и внезапно остановился, поскольку, когда он был всего в ярде от нее, она повернулась, чтобы бросить на него полный ненависти взгляд. Схватив с земли пригоршню камней, она начала кидать их в него. Александр прикрылся плащом как щитом и стал медленно к ней приближаться.
– Уйди от меня! – приказала Эйлис, понемногу отступая. Схватив еще одну пригоршню камней, она снова начала кидать в него небольшие камни. – Я говорила тебе, что не хочу иметь с тобой ничего общего. Убирайся от меня, ты, сквернослов с красивым лицом, бесчувственный, похотливый мешок убогости.
– Ты прекратишь когда-нибудь? – Александр выругался и замолчал. – Я пришел поговорить с тобой. Ты можешь по крайней мере меня выслушать?
– Зачем? Чтобы ты вылил на меня еще больше яда? Мне это не нужно. – Когда она наклонилась, чтобы взять еще несколько камней, Александр ринулся на нее и с легкостью схватил на руки.
