Ханна Хауэлл - Бесценная награда
Бретт напряженно ждал, пока Аркур осматривал землю в поисках следа, по которому нужно идти дальше. Каллум исчез за деревьями. Эти остановки замедляли их продвижение, но Бретт понимал, что они необходимы. Нет никакого смысла бегать по окрестностям и громко звать Катриону, хотя в глубине души он хотел именно этого. Приходилось прилагать большие усилия, чтобы хладнокровно продолжать поиски, и, пытаясь хоть немного отвлечься, Бретт разговаривал с Брайаном или обдумывал способы положить конец бесчинствам сэра Джона.
Мысль о том, как унизительно поддаться слепой панике, тоже помогала. Бретт гордился своим умением хранить хладнокровие даже во время битвы, гордился умением разведчика и отличного воина и не желал лишиться этих способностей сейчас, пусть даже и по уважительной причине. Кроме того, Бретт понимал, что ему необходимо обдумать свое большое беспокойство за Катриону.
– Нашел, – сказал Каллум, подъехав к Бретту.
– Тогда зачем я потратил столько времени на поиски следов, если ты мог просто подойти прямо к ним? – спросил присоединившийся к ним Аркур.
– Не совсем понимал, почему птицы ведут себя так странно – испугались то ли хищника, то ли людей. Должен был сначала посмотреть. Оказалось, это люди. – Каллум взглянул на Бретта. – А леди молодец. Так бодра, что вот-вот зарежет сэра Джона своим острым язычком, но он пытается заставить ее произнести обеты перед перепуганным священником. Этот бедолага не сделает ничего, чтобы не проводить венчание.
– Не верю, что его люди будут просто стоять рядом и смотреть, – сказал Бретт. – Все, что мы до сих пор видели и о чем узнали, говорит, что людям сэра Джона не нравится то, чего он от них требует.
– Не думаю, что сейчас с ним его люди. Никого из них не увидел. Мне кажется, он нанял несколько мечей, заплатил чужакам, чтобы они сделали за него грязную работу.
– Да еще притащили перепуганного священника. Ну, пойдемте прекратим это, пока он не придумал, как заставить Катриону произнести обеты. – Бретт нахмурился, услышав крик, эхом отозвавшийся в лесу. – Что это?
– Вопль ярости, я полагаю. У леди прекрасно получается злить сэра Джона очень, очень сильно.
– Нам лучше вмешаться, пока она не довела его до рукоприкладства.
Они осторожно крались между деревьями, стараясь оставаться в тени и передвигаться бесшумно. Кони были хорошо подготовлены для подобных вылазок, и сами они тоже, но достаточно одного хрустнувшего сучка, чтобы разбойники насторожились. Или наблюдавшего за ними часового, подумал Бретт, услышав, как кто-то ломится через лес. Мгновение спустя послышался предупреждающий крик. Бретт взглянул на Каллума.
Каллум пожал плечами.
– Пропустил его, – сказал он, вытащил меч и с боевым кличем, заставившим всех птиц в лесу в панике взлететь, кинулся вперед.
Бретт выругался, глядя, как Каллум скачет на шум. Похоже, беглецы пытаются спасти свои жизни. Он вытащил меч, пришпорил коня, пустив его в галоп, и последовал за кузеном. Остальные восемь рыцарей сделали то же самое. Правда, незаметное появление было бы предпочтительнее, но Бретт не мог не признать, что теперь охватившие его страх и гнев, слегка ослабли.
Сэр Джон и остатки его шайки предстали перед их глазами в тот момент, когда Катриона изо всех сил ударила сэра Джона в нос, отбиваясь от него. Тот пытался втащить ее на коня, а она сопротивлялась, осыпая его бранью и проклятиями. Бретта, видевшего, как грубо тот с ней обращается, охватила безумная ярость, но сэр Джон пришпорил коня и помчался прочь прежде, чем Бретт успел приблизиться к нему. Бретт ненадолго задержался, чтобы осмотреть Катриону и убедиться, что она не пострадала.
Она встала, отряхнула платье и взглянула на подходившего к ней сэра Брайана. Тот ухмылялся, и Катриона мысленно признала, что он красавчик, а его улыбка наверняка покорила Ариадну, заставив в него влюбиться. Впрочем, она не совсем поняла, чему он ухмыляется.
– Превосходный удар, миледи, – сказал Брайан и повернулся к священнику. – Вы целы, святой отец?
– Да, сэр, – ответил тот. – Меня всего лишь грубо приволокли в это место, чтобы я обвенчал сэра Джона Гранта и леди Катриону Маки.
– Насильно обвенчал, – вмешалась Катриона. – Вам бы следовало протестовать так же усердно, как я. Должны были сделать что-нибудь – хоть что-то! – чтобы помочь мне.
– Я боялся за свою жизнь и не хотел терять ее только потому, что леди не желает выходить ни много ни мало – за лэрда, владеющего собственными землями.
Катриона даже не почувствовала, как стиснула кулаки, пока сэр Брайан не наклонился к ней и не прошептал:
– Не уверен, что вам стоит показывать священнику, какой отличный у вас удар. Это, знаете ли, могут счесть грехом, который повлечет жестокую кару. Хотя я был бы не прочь это увидеть. – И подмигнул удивленной Катрионе.
Она засмеялась и покачала головой. Похоже, за то время, что она была лэрдом Банулта, она утратила всякую терпимость к мужчинам, считавшим, будто знают, что для женщины лучше. Жизнь лэрда, неплохо справляющегося со своими обязанностями, причем вообще без мужской помощи, вселила в нее уверенность в себе. Больше не обращая внимания на священника, Катриона стала дожидаться возвращения остальных и с разочарованием, хотя без всякого удивления, увидела, что вернулись они без сэра Джона. Она не знала, как он это делает, тем более что таланты сэра Бретта и остальных внушали большое уважение, но сэр Джон превосходно умел исчезать и оставаться недосягаемым.
Не сказав ни слова, сэр Бретт протянул ей руку и помог взобраться в седло. Усевшись сзади, Катриона обхватила его руками и прижалась щекой к широкой спине. Гнев и страх постепенно таяли. Казалось слабостью находить такое утешение в мужчине, но так уж оно получилось, и ощущение было слишком приятным, чтобы отказываться от него только потому, что оно ее пугало и даже слегка возмущало.
Говоря по правде, размышляла Катриона, сэр Бретт Марри вызывал у нее слишком много приятных ощущений, и она устала бороться с ними или делать вид, что не замечает. Только что ее чуть не вынудили выйти замуж за сэра Джона Гранта, мужчину, оставлявшего ее холодной – если не обращать внимания на гнев, кипящий в сердце. Она знала, что он стремился овладеть ею как можно скорее, чтобы еще сильнее затруднить ей возможность опротестовать брак. Одна мысль об этом мужчине заставила Катриону вздрогнуть от омерзения. И еще она знала, что пока его не поймают, ей будет грозить опасность, и старалась избавиться от страсти, которую разбудил в ней сэр Бретт. Катриона решила, что, пожалуй, настало время подумать, стоит ли оберегать свою добродетель от мужчины, которого она так желает. Это казалось очень глупым, когда другой мужчина, ей ненавистный, пытается ею завладеть.
