Нэн Райан - Солнце любви
Дойдя до нижней ступеньки, она выпрямилась и расправила плечи.
Нет, она ничего не скажет Магделене о прошедшей ночи, но, конечно, Магделена узнает сама. Капитан похвалялся, что отправил Магделену и Фернандо в восточное крыло; он довел это до ее сведения, когда злорадно сообщил, что западное крыло всецело принадлежит им — ей и ему.
Магделена — умная, чуткая женщина. Она уж как-нибудь сумеет сложить два и два, и ее материнские инстинкты заставят ее прийти Эми на помощь.
Эми почувствовала себя немного лучше. Магделена защитит ее от порочного и злого капитана. Таких ночей, какую ей пришлось пережить, больше не будет. Магделена не допустит этого.
Эми нашла Магделену в кухне, где та аккуратно нарезала фрукты ломтиками и искусно раскладывала их на фарфоровом блюде. За работой она напевала мелодичную испанскую любовную песню. Когда вошла Эми, Магделена широко улыбнулась. Но слова, которые она произнесла, оказались для Эми совершенно неожиданными. Прервав свое занятие, пожилая мексиканка уперла руки в широкие бока и полюбопытствовала:
— Вы что же, собираетесь сегодня ходить в этом платье?
Эми нахмурилась:
— Я же его надела. Конечно, собираюсь.
— Нет, нет, Эми. Для такого особенного дня это не годится. — Магделена вытерла руки о передник и направилась к дверям. — Пошли. Вернемся наверх и подберем что-нибудь более подходящее.
— Более подходящее для чего?
Темные глаза Магделены сверкнули.
— Для праздничного ленча в обществе красавца капитана Кинтано!
Глава 20
—Для праздничного ленча в обществе… Я не собираюсь сидеть за столом вместе с этим наглым мексиканским офицером, — твердо возразила Эми.
— Что за глупый разговор, Эми Салливен Парнелл! Мы же не о каком-то там незнакомце толкуем. Господи, это же Луис — славный добрый мальчик, который раньше здесь жил! Это его дом!
— Этот славный добрый мальчик — холодный непочтительный невежа, который ночью… — Эми прервала себя, и слова повисли в воздухе. Нахмурившись, она махнула рукой, показывая этим жестом, что говорить больше не о чем.
Магделена растерянно уставилась на хозяйку:
— Да что он худого-то сделал? Провел несколько часов с другом детства? Это преступление? Не пойму я вас. Это вы изменились, а не он. — Она покачала головой. — Иногда я вас просто не узнаю, вот как сейчас.
Эми заставила себя принять более миролюбивый вид. Она улыбнулась и сказала:
— Магделена, прошло уже десять лет с тех пор, когда Тона… с тех пор, когда Луис Кинтано покинул Орилью. Разве нужно напоминать тебе обо всем, что случилось за эти годы?
— Нет, не нужно. Многое изменилось, но… — Смуглое лицо Магделены расплылось в улыбке. — Я помню чудесных детей — мальчика и девочку, которые были неразлучны в то последнее лето. Я не забыла, сколько раз собирала узелки с завтраками, чтобы вы могли захватить их с собой, когда поедете к реке купаться. А вы это помните, Эми?
Эми глубоко вздохнула:
— Да. Помню.
— Разве вы не были лучшими друзьями?
Лучшими друзьями? О Господи, Мэгги, неужели ты не понимаешь, что мы были любовниками?
Что каждый день, который мы проводили на реке тем жарким летом, мы занимались там любовью? Неужели ты не догадывалась, что между нами происходило? Неужели ты не знаешь, что произошло здесь этой ночью ?
— Мы действительно были лучшими друзьями, — тихо подтвердила Эми.
— Так в чем же дело? Почему вы не хотите посидеть с ним за столом? Луис будет разочарован.
— Это разочарование он переживет легко.
— Не думаю. Благослови Господь его сердце, вчера он заглянул ко мне… дело шло к вечеру. Он сказал, что хочет провести весь вечер со своим давним другом — с вами, Эми. Сказал, что скучал по вас. Сказал, что вы оба хотите наносить друг другу визиты, и смеяться, и вышучивать друг друга. И спросил, не согласимся ли мы с Фернандо ночевать в восточном крыле, чтобы никто нас не беспокоил. А я сказала, что, конечно, согласимся, и с радостью.
— Как это любезно с вашей стороны, — саркастически процедила Эми.
— Хм! Вам тоже не мешало бы проявить побольше любезности. — Магделена коснулась плеча Эми. В ее больших темных глазах появилось беспокойно-вопрошающее выражение. — Этой ночью мои детки не порадовали друг друга?
Эми почувствовала, что краснеет.
— Ну… да… мы… это было… — Она прокашлялась и собралась с духом. — Мы очень хорошо провели время. Но… давай уж смотреть правде в глаза… сколько же можно пережевывать детские воспоминания? Мне кажется, что мы с Луисом Кинтано сказали друг другу все, что могли сказать.
Все еще не убежденная, Магделена медленно произнесла:
— Ах, что-то трудно мне в это поверить.
Взволнованная до крайности, устав от препирательств, Эми внезапно бросила:
— Ты что, забыла, что я помолвлена?
Магделена ответила неожиданно проказливой усмешкой:
— Нет, не забыла. А вы?
— Я-то уж точно не забыла! — поторопилась возмутиться Эми. Голос у нее звучал по меньшей мере на октаву выше, чем следовало бы. Но она тут же сбавила тон: — Я… у меня голова болит. Я собираюсь полежать в постели.
— А как же насчет ленча?
— Я не голодна.
— У Эми ужасная головная боль, Луис, — извиняющимся голосом сообщила Магделена, когда высокий смуглый офицер занял свое место за столом. Было это вскоре после полудня. — Она просила меня передать вам, что очень сожалеет. Она-то хотела посидеть с вами за ленчем… да вот голова подвела…
Лицо у Магделены загорелось румянцем: врать она не умела и надеялась только, что Луис не заметит ее смущения.
Луис прекрасно понимал, что преданная мексиканка говорит неправду. Но ничего не сказал. К Магделене он питал самые добрые чувства: в детстве не один счастливый час провел он у нее на кухне, «вылизывая кастрюльки», как она это называла. И получая «на пробу» большущие горбушки от свежеиспеченных пирогов. Или выхватывая кусочки нежного, сочного ростбифа прямо из печи. И запоминая десятки испанских любовных песен, которые напевала мексиканка с романтичной душой, чей голос был таким же теплым и приятным, как и ее полная ароматов кухня.
Ее сердце было добрым и чистым. Сейчас она лгала Луису, пытаясь пощадить его тонкие чувства, видя в нем того же застенчивого, чувствительного мальчика, который покинул Орилью десять лет назад.
Луис беспечно ответил:
— Передай Эми — я очень огорчен, что она нездорова.
— Передам обязательно, — пообещала Магделена.
В поразительно красивом молодом офицере, сидящем сейчас за столом, она не могла распознать жестокого опасного преследователя, каким он явил себя перед Эми. Для нее он все еще оставался невинным мальчиком, который был так дорог ее сердцу.
С материнской нежностью глядя на него, Магделена поставила перед ним блюдо с нарезанными фруктами и холодным цыпленком, а рядом — корзинку со свежеиспеченным хлебом и снова извинилась:
— Мне хотелось бы подать к ленчу хороший ростбиф, как в прежние времена. — Она печально покачала головой. — Но у нас сейчас говядина бывает редко. Ранчо… скот… — Она беспомощно пожала плечами. — Наша река… Пуэста-дель-Соль… пересохла. Потом приключилась долгая засуха. От стада, почитай, ничего не осталось. Времена сейчас трудные, Луис. — Она сделала шаг к выходу.
Луис поймал ее за руку и подтянул обратно. Он одарил Магделену ослепительной мальчишеской улыбкой, которая напомнила ей давно минувшие счастливые дни:
— Не горюй, Магделена. Времена меняются. Вот увидишь. Согретая этой неотразимой улыбкой, от души желая поверить, что времена могут измениться, она радостно закивала:
— Ах, si, si, ведь мой мальчик вернулся! Может, вернутся и хорошие деньки! — Она направилась к двери.
Луис отодвинул свой стул и встал:
— Не заставляй меня есть в одиночестве, Мэгги. Позавтракай со мной.
Она круто повернулась и растерянно воззрилась на него:
— Я? Да как же… не могу же я… Это не положено…
Все с той же улыбкой Луис приобнял одной рукой ее внушительную талию и шутливо-ласковым нажимом пресек дальнейшие возражения. Он обвел ее вокруг стола и, предложив ей кресло рядом со своим, заставил сесть, хотя она все-таки пыталась протестовать:
— Мне же, ей-богу, нельзя…
— Сиди и с места не вставай, — мягко приказал он и отошел к двери, соединяющей кухню и столовую. Он открыл дверь, толкнув ее плечом, и скрылся в кухне. Через пару минут он вернулся, неся в руках тарелку, наполненную снедью, и стакан вина, которые и водрузил на стол перед Магделеной.
Вновь заняв свое место, он встряхнул салфетку, расправил ее у себя на правом колене и сказал:
— Я так ценю это, Магделена. Сидеть одному за столом — терпеть не могу!
Растроганная и очарованная, Магделена широко улыбнулась и тихо напомнила:
— Луис, Луис! Так не делается! Что люди подумают?
— А я им ничего не скажу, вот разве что ты проболтаешься, — подмигнув, возразил он. Магделена засмеялась и кивнула в знак согласия. — Кроме того, я рассчитываю, что ты расскажешь мне обо всем, что тут без меня происходило.
