Анастасия Туманова - О сколько счастья, сколько муки… (Погадай на дальнюю дорогу, Сердце дикарки)
– А что тебе отец скажет? – поинтересовался Илья, немного сбитый с толку Яшкиным напором.
– А что? – искренне удивился Яшка. – Разве он не друг тебе?
Илья невесело усмехнулся. Знал бы Митро...
– Ладно, чяво. Со сватами не гони. Дело твое молодое, еще семь раз перегорит.
– Да чтоб мне... – снова страстно начал Яшка, но Илья оборвал его:
– Молчи. Еще раз говорю – подожди сватать. Жена – не подкова, посреди дороги не сменишь. Подумай вперед, нужна тебе такая баба или нет... и что ты с ней делать будешь. Не клянись, обмозгуй все, я тебя за язык не тяну.
– Но и Дашку тогда от меня не гоняй, – упрямо сказал Яшка. – Я ее ничем не обижу.
Илья посмотрел в узкие глаза парня.
– Ну... гляди у меня. Если что – я тебя на краю света найду.
Яшка просиял улыбкой и пулей вылетел за дверь. Илья посмотрел ему вслед и невольно улыбнулся, в который раз подумав: до чего же на отца похож, проклятый... Тот тоже если в голову чего заберет – оглоблей это из него не выбьешь. Как знать, может, и не останется Дашка вековушей...
Из-за стены слышались веселые голоса, звон гитар, пение, но Илье не хотелось идти к гостям. Он посидел немного на застеленных ковром нарах, глядя на сочащуюся каплями воска свечу, затем прилег. И заснул под доносящееся из зала «Черт с тобой, черт с тобой...».
Проснулся он три часа спустя от шума в сенях: гости уезжали. Была уже глубокая ночь, за окном снова барабанил дождь, свеча давно догорела и погасла. Илья сел, потянулся, поскреб голову. Дождавшись, пока в сенях смолкнет голос Иринки, допевающей отъезжую, встал и пошел к двери. В глубине души он рассчитывал, что Настя уже легла спать.
Зря надеялся: из-под двери комнаты пробивалась полоска света. Более того – оттуда слышались звуки скрипки, из чего Илья заключил, что Гришка тоже не спит. С минуту Илья медлил, раздумывая – не смыться ли еще куда-нибудь? – но дверь вдруг открылась, и мимо, не заметив отца в темноте, прошли Дашка и Гришка. Дашка, к удивлению Ильи, о чем-то оживленно говорила брату, тот кивал. Подождав, пока дети свернут на лестницу, Илья вошел в комнату.
Настя сидела у окна, вынимая из волос шпильки. Рядом на столе горела свеча, освещая черное оконное стекло, в которое Настя смотрелась как в зеркало.
– Илья? – спросила она не поворачиваясь.
– Угу. – Он сел на пол у стены.
– Где тебя носило? Мы ждали-ждали... Шеловнин приезжал с друзьями, все тебя с Варькой помнят, так хотели послушать... До полвторого сидели, все думали – ты вернешься.
– До большой чести, значит, дожил, – фыркнул Илья. – Такие знатные господа часами дожидаются.
– Что ж тут плохого? – пожала плечами Настя. – Я тебя семнадцать лет слушаю – и то иногда мороз продирает, а уж гаджэ...
– Скажи лучше, чего детям не спится.
– Ой, а Дашка тебе не говорила? – Настя быстро обернулась, и Илья увидел улыбку на ее лице. – Они с Гришкой новый романс учат – «Расставаясь, она говорила», он только-только в моду входит. Гришка на скрипке старается, а Дашка – партию первую...
– А вторую кто? – спросил Илья, чувствуя невольную обиду на дочь: Дашка не обмолвилась ему об этом ни словом.
– Там второй не надо, одним голосом хорошо. Митро говорит, что их уже можно на следующей неделе в ресторане с этим выпускать. Вот я не я буду, если Дашка первой певицей не станет! А без Гришки уже сейчас в хоре не обходятся!
В голосе Насти слышалась такая гордость, что Илья проглотил чуть было не сорвавшуюся с языка очередную насмешку. Что ж... Хочет жена, чтоб из детей хористы получились, – пусть. Тоже хлеба кусок. Илья уже давно смирился с тем, что кофаря из Гришки не выйдет. А для Дашки это и вовсе лучшая дорога. Подумав о дочери, Илья вдруг вспомнил о сегодняшнем разговоре с сыном Митро.
– Ты знаешь, что Дашка вытворяет? Захожу сегодня на кухню, смотрю... мать-заступница и все угодники...
Выслушав рассказ мужа, Настя кивнула:
– Да, я знаю. У них с Яшкой это давно, еще с весны. Он, кажется, сватать ее собирается.
– Ах, вот что! – свирепо сказал Илья. – Опять все все знают, только отец родной ни сном ни духом... Не отдам!
– Почему?
– Не отдам, и все!
Насупившись, Илья поднялся, прошелся по комнате, остановился у стены. Про себя он знал, что отдаст, конечно, отдаст. И не только за сына Митро – за черта отдал бы, если бы Дашка сама того захотела. Но вот только в голове никак не укладывалось, что его девочка, которую он рассчитывал всю жизнь продержать при себе, вдруг выйдет замуж. А ведь он, отец, уже давно смирился с тем, что никому она не понадобится, что останется с ними... И вдруг какой-то Яшка, пусть даже и сын Митро... А, не дай бог, обижать ее будет? А шляться начнет от слепой жены? И бросит в конце концов с выводком ребятни? Он, Илья, конечно, Яшку тогда на лоскутья порвет, но Дашке-то от этого лучше не станет. Будет плакать да мучиться всю жизнь, как... как вот Настька, с неожиданной горечью подумал он. Тоже на свою голову с кобелем связалась. Да еще знала бы, чем он сейчас занимается... Глядя в темную стену, Илья подумал о том, что, если его дела с Маргиткой вылезут наружу, Настька точно от него уйдет. И не помогут ни годы, прожитые вместе, ни взрослые дети, ни прошлая любовь.
Внезапно Илья почувствовал, что жена стоит у него за спиной.
– Настя, что ты? – ему вдруг стало страшно. И бросило в холодный пот, когда Настя тихо, осторожно произнесла, чуть касаясь его плеча:
– Илья, я поговорить с тобой хотела.
– О чем? – хрипло спросил он, понимая – надо бы повернуться к ней. Но ноги словно прилипли к полу.
– Дело вот в чем, дочка Митро... Маргитка...
Все, подумал Илья, упрямо глядя в стену. Все. На что надеялся, старый мерин? Что не узнает никто, не пронюхает? Наверняка цыганки, ведьмы, проследили как-нибудь за девчонкой, когда она, одурев от радости, неслась к нему на кладбище. И, конечно, тут же доложили Насте. Мысли поскакали в разные стороны, как перепуганные лошади. Что делать теперь, господи? Отпираться? Клясться всеми святыми, что чертовы бабы врут, валить все на девчонку? Тьфу, позор какой!.. Да еще перед кем – перед Настькой, которая его как облупленного знает, которой он и врать-то не мог никогда...
– Что – Маргитка? – еле выдавил Илья и сам не узнал своего голоса.
– Гришка просил меня... Он хочет Маргитку за себя взять, хотел, чтоб я с тобой поговорила. Да что с тобой?
– Ничего, – едва сумел ответить он.
Так вот что... Гришка... Поганец!
– Что с тобой, Илья? – уже чуть испуганно повторила Настя, глядя в изменившееся лицо мужа.
Чувствуя, как понемногу отпускает сжавшая горло судорога, Илья подумал: слава богу, что от свечи света почти нету, а то руки дрожат, как будто кур воровал. Испуг прошел, и вместо него накатила беспричинная душная злость – на себя, на Настю, на этого сопляка Гришку, на вертихвостку Маргитку, которая уже успела и парню голову задурить между делом. Дэвла, поубивать бы их всех и... и уехать в табор! К своим! К Варьке! Надоело все к чертям!
– Сватать, значит, хочет? Ну так вот что я тебе скажу. В своей семье пока я хозяин! Насчет Дашки с Яшкой – поглядим, еще неизвестно, захочет Митро слепую невестку или нет. А Маргитку я в дом не возьму, хоть сдохните!
– Почему? – шепотом спросила Настя. Илья видел, что она и в самом деле сильно удивлена, но это лишь подхлестнуло его.
– Почему?! А тебе тут про нее ничего не рассказывали? Девке семнадцать всего, а она целыми днями одна по Москве хвост задравши бегает! Ни отец, ни мать ничего поделать с ней не могут! И не ты ли мне рассказывала, что она Митро в грош не ставит? Отца не слушает, так неужели мужа будет? Ты подумай немного головой своей бабьей. Совсем рехнулась – за сына потаскуху сватать? Послушай, что про нее говорят! Погляди на нее! Хочешь, чтобы Гришка через неделю и свою жизнь, и нас с тобой проклял?
– Но ведь Гришка... – начала было Настя. Но Илья перебил ее:
– И не смей со мной больше об этом! Все! Хватит!
Настя что-то еще сказала, но Илья, не слушая ее, вышел за дверь, хлопнув ею так, что звон разнесся по всему дому, сбежал вниз по лестнице и вылетел из темных сеней на улицу. Ночная Живодерка была пуста, ветер шелестел мокрыми листьями, дождь тут же намочил рубаху, и стало холодно. Илья передернул плечами. Зная, что Настя сейчас стоит у окна и смотрит на него, торопливо пересек темный двор, вышел за калитку и зашагал прочь – сам не зная куда.
ГЛАВА 11
Стук в дверь раздался во втором часу ночи.
– Эй, сестрица... Илюха... Вставайте!
– Что такое, бог ты мой... – простонал Илья, отрывая голову от подушки. – Кузьма, сдурел ты, что ли? Только-только легли...
– Вставайте, рая{Господа.} приехали!
– Тьфу, хол-лера... Настька, слышишь? Поднимайся!
Жена уже и без этого встала с постели. Илья с некоторой завистью наблюдал за тем, как она ловко и быстро, словно ее и не разбудили среди ночи, приводит в порядок волосы, натягивает платье, плещет в лицо из ковша в углу. Не цыганка, а солдат. По боевой трубе раз-два – и готова.
