Мейр Ансворт - Вихрь любви
— Позволь мне самой решать, как обращаться с гостями в собственном доме. А вот ты, кажется, забыл, как следовало бы вести себя в горной глуши цивилизованному человеку.
Она прошла мимо него, глядя прямо перед собой. Весь ее вид говорил о явном неодобрении.
Его гнев быстро прошел, уступив место раскаянию. Он знал, что негостеприимность не в правилах матери, как бы она ни относилась к гостю.
Джулиан решил сразу после разговора с отцом попросить у матери прощения. Так он и поступил, и, как всегда в подобных случаях, прощение было получено, но он чувствовал, что между ними осталась некоторая недоговоренность. Всю ночь и все следующее утро он раздумывал, правильно ли поступил, согласившись на помолвку с Корой.
Нона спустилась в желтом крепдешиновом платье, сшитом для нее Ханной. Простого покроя с воротником, завязанным наподобие шарфа, и струящимися фалдами юбки, оно подчеркивало ее тонкую талию и смуглый цвет лица.
— Вы выглядите очаровательно! Я раньше не видел этого платья.
Нона теребила пальцами ткань.
— Ханна до женитьбы отца служила горничной у моей бабушки. Она всегда любила шить. Роберта выгладила платье и предложила добавить тесемку по подолу, чтобы оно выглядело наряднее. — Нона села в кресло и бросила на Джулиана вопросительный взгляд: — Я многого не понимаю. Почему мне никогда не говорили, что моя мама цыганка? Почему меня обманывали, убеждая, будто она умерла?
— Вы совсем ее не помните?
— Смутно. Она казалась смуглой, но не более смуглой, чем остальные. Кроме того, я никогда не видела ее в цыганском платье.
— Вы никогда не видели… ее портретов?
— Может быть, и видела. Не помню. Кроме сундука с платьями, которые хранила Ханна… и кроты, мне никогда ничто в доме не напоминало о ней.
Джулиан рассказал ей о портрете. Нона в замешательстве покачала головой:
— Если он держал его у себя в комнате на шкафу, я никогда, разумеется, его не видела. Он только Ханне разрешал наводить там порядок, да и то не часто. Она обычно ворчала из-за этого. Комната служила ему одновременно и кабинетом, и спальней. Я не помню, чтобы с мамы писали портреты… может быть, до моего рождения.
— Вы никогда не подозревали, что ваша мама цыганка?
— А почему я должна была подозревать? Едва ли я в детстве видела цыган… разве что один раз… но у меня об этом лишь смутные воспоминания. Они оживились во мне недавно, когда я жила у цыган. Я не припомню, чтобы мама любила драгоценности… только одно кольцо, прогулки с ней доставляли мне огромное удовольствие. Она обычно вплетала в цветы белую сердцевину камыша, знала, где найти донник. Она имела сверхъестественное влияние на зверей и птиц. Как и все дети, я никогда не сравнивала маму с остальными женами фермеров. И я многого не замечала. Вероятно, другие женщины ее не любили. Не знаю. Она, наверное, слишком отличалась от них.
Оба подняли взгляд и увидели мистера Херриарда, вошедшего в комнату и улыбающегося им. Он повернулся к Ноне:
— Один из моих пациентов отменил встречу. Думаю, я мог бы побольше рассказать вам о вашей маме.
— О да, пожалуйста!
— Ханна… может быть, даже ваша матушка… дополнят эту историю подробностями. Меня пригласили осмотреть ее примерно год назад. Я ее знал… в Лондоне… как цыганскую танцовщицу и исполнительницу Фенеллу.
— Именно на нее я показалась похожей Джулиану?
Джулиан кивнул.
— В то время она жила в невероятно роскошной квартире на этом берегу Темзы, — продолжал мистер Херриард. — Я определил у нее внутреннюю опухоль и посоветовал операцию, и она с тех пор находится под моим наблюдением. Как вам известно, я подыскал ей ее теперешнее пристанище и предоставил заботе сестры Мейсон.
Нона печально посмотрела на него.
Он взял ее за руку и покачал головой.
— Мистер Херриард… она говорила вам… почему она убежала?
— Я уверен, она очень сильно вас любила.
— Тогда почему… она убежала… оставила нас?
— Вы должны помнить, что в ваших краях их брак все считали странным. Ваш отец увидел, как она танцевала при свете таборного костра, и влюбился в нее без памяти. У них возник короткий, бурный роман, которому противились как цыгане, так и Талларны. Никто не принял ее сторону. Но они поженились. Она обожала вашего отца и была ему почти рабски предана, ведь все цыганки преданы своим мужьям. Сначала, судя по всему, она старалась стать добропорядочной женой фермера, но, по ее собственному признанию, была неаккуратна, неметодична и не умела даже элементарно вести домашнее хозяйство… Ваша мама говорила, что Ханна была по натуре терпеливой… доброй и понимающей, но, как и ваша бабушка, она никогда не одобряла этот брак.
— А отец?
— Не знаю. Может быть, он стал несколько нетерпелив… Ваша мама говорила, что настоящие трудности начались после вашего рождения. Когда вы были совсем крошкой, она выносила вас на солнечный свет, давала вам поплавать в речке. Они не любили песни, которые ваша мама вам пела, волновались, когда она пропадала в горах, привязав вас к спине. Они не хотели, чтобы выучили цыганский язык. Ваш отец стал раздражителен, потерял самообладание…
— Это ее испугало…
— По-видимому, нет. Она привыкла к насилию, но цыгане из-за этого не перестают любить своих спутников жизни. Она принимала постоянное недовольство вашего отца именно за любовь. И это не больше, чем все остальное, делало ее несчастной. Она поступала по-своему только потому, что была уверена в его любви. Постепенно она начала сама провоцировать его. Стала захаживать в местную гостиницу, где пела постояльцам местные песни и учила их петь цыганские. Она танцевала перед ними, задирая юбки… И чем несчастнее она становилась, тем более зажигательным становился — ее танец. Однажды вечером в гостинице появился ваш отец, увидел, как она, слегка подвыпившая, развлекает людей. Он увел ее… не слишком нежно…
— Надеюсь, он ее не выпорол?
— Не знаю. Но думаю, это она бы поняла! А вот того, что его любовь остыла и, похоже, умерла, этого она никогда не понимала! Все чаще и чаще отец отсылал вас к вашей бабушке, что больно задевало ее, потому что цыгане безмерно любят своих детей. В одну несчастную ночь отец увидел, как она выходит из гостиницы с Енохом Рисом, отцом Мэттью. Ваша мать никогда не изменяла мужу, но сумела заставить его поверить, будто они с Енохом любовники.
— Значит, отец потому так и ненавидит Рисов!
Джулиан кивнул, а мистер Харриард продолжал:
— Ситуация обострялась все резче и резче. Вас отсылали к бабушке все чаще и чаще. Однажды, заболев, ваша мать сбежала из дома. Но перед побегом взяла с Ханны обещание, что та будет писать ей по адресу, который она ей пришлет, а ваша мать будет регулярно отвечать ей.
