Мэрилайл Роджерс - Талисман
Лиз повернулась, услышав, как кто-то откашливается рядом. Испуганные, как у попавшей в силки птахи, глаза устремились навстречу взгляду, вдруг подернувшемуся нежной серой дымкой.
Он застал ее врасплох, углубившейся в газету и читающей неприемлемые для благородных дам страницы. Опираясь ладонями о стол, Лиз встала, раздражаясь на жаркую краску, заливавшую ее щеки и шею, и ждала новой холодной нотации Грэя.
Новой? Вдруг Лиз осознала, что муж ни в чем не упрекал ее со времени бала у Кардингтонов. Этот факт, вместо того чтобы утешить, только усилил ее беспокойство и неловкость. Он не только не порицал, но и сопровождал ее в лихорадочном круговороте светских развлечений – вопреки настойчивым светским пересудам о его сдержанности. Препятствуя лестному количеству потенциальных кавалеров, включая Лоренса, принца и, поразительно, даже почтенного сэра Дэвида, Грэй сам сопровождал ее повсюду. Они посещали обеды, танцевальные вчера, чайные уик-энды и участвовали в верховых прогулках в той части парка, где аристократы демонстрировали красивых лошадей или экипажи и ловкость в управлении ими, а толпы любопытствующих всех сословий наблюдали за ними.
Ее беспокойство было вызвано не его действиями, а собственной реакцией на них. Он был очень внимательным, по – доброму ироничным, нежно оберегающим партнером – и спутником, общество которого было желанно ей днем и ночью. Ее страхи за его безопасность увеличивались пропорционально возраставшей привязанности к нему. Она тревожилась из-за того, что его близость может отвлечь ее внимание, и она пропустит что-то важное, дающее ключ к разгадке прошлых «случайностей». Утешала ее только уверенность, что Тимоти и Дру продолжали поиск ключей. Эта пара так была предана делу, что изучавшего протоколы Тимоти теперь почти не было видно, и Дру понимала, что они смогут видеться очень редко, и не жаловалась, хотя часто ей приходилось проводить много времени в обществе лорда Поксуэлла.
– Вижу, вы читаете «Таймс». – Это было просто утверждение, а не вопрос или критическое осуждение. Заметив, что, поднимаясь, Лиз оперлась ладонью на одну из папок с важными документами, он с нарочито беззаботным видом взял папку в руки и как бы рассеянно постучал ее краями о стол, будто поправляя, чтобы ничто из ее содержимого не было видно.
Лиз наблюдала за его действиями и предположила, что эта папка – часть секретных политических документов. Она не придала этому значения, но бессознательно отметила грубую выделку бумаги, кусочек которой мелькнул с одной стороны, и подумала, что парламент, очевидно, использует бумагу такого плохого качества.
– Я постоянно ее читаю. – Ее прямой ответ прозвучал вызовом.
С того дня, как успешное окончание школы мисс Браун дало ей независимость, какой пользовалось мало женщин, Лиз читала от корки до корки все попадавшиеся газеты. В свое первое утро в Брандт Хаус она попросила горничную принести свежую газету, вместо этого она выслушала возмущенную лекцию леди Юфимии о том, что не подобает благовоспитанной женщине портить ум недостойными публикациями, наводняющими желтую прессу.
Лиз приходилось признать, что действительно газеты, которые она читала, несмотря на возражения золовки, были полны сообщений о буйствах анархистов, убийствах и других преступлениях. Но в них также сообщалось и о важных политических вопросах, обсуждавшихся в парламенте. Как бы мимоходом, Эллисон, который стал ее союзником с вечера происшествия, открыл ей, что после проглаживания – для закрепления чернил – газеты каждое утро складывались в библиотеке. С тех пор она почти ежедневно прокрадывалась в личное убежище Грэя, чтобы читать их. В начале ее то и дело тянуло с виноватым видом оглянуться, но после почти трехнедельного чтения без всяких помех она потеряла бдительность.
– Вы казались увлеченной. Что вы нашли для себя интересного? – У Грэя было превосходное зрение, и он прекрасно видел, что она читала, но ему хотелось услышать ее ответ. Смятенный? С отговоркой, что пыталась найти описание вчерашнего танцевального вчера с перечислением нарядов дам? Мгновение спустя он признал, что должен был догадаться.
К вящему раздражению Лиз, лицо ее снова запылало. Он знал, что она читала. Кроме того, она понимала, он не сомневается, что она знает о том, что он знает.
Имя Грэя часто появлялось на политических страницах, и на Лиз произвели впечатление его взгляды и проблемы, к разрешению которых он стремился. Сегодняшняя газета содержала полный текст его последнего выступления по поводу проводившегося палатой лордов расследования. Она и читала эту речь, тема которой была из тех, от знания о существовании которых, Лиз не сомневалась, все высокородные мужи стараются оградить своих женщин. Достаточно плохо уже и то, что в один прекрасный день им придется принять существование профессии дам полусвета. Но никогда джентльмен не допустит, чтобы оберегаемые им женщины его семейства узнали о продаже молодых девушек, вопреки их воле, в дома терпимости. Выросшая на ранчо и умевшая управлять им, Лиз не была настолько отгорожена от мира, как британские аристократки, но и она была шокирована сообщением о практике, именуемой «белым рабством».
– Вы добьетесь, чтобы это прекратилось, правда? – Лиз указала на речь. Она никогда не отводила глаз от неприятных истин и не боялась возможности вызвать гнев и сейчас, фигурально говоря, ринулась в самый центр проблемы и оттуда ждала его ответа, вызывающе блестя глазами.
Она была похожа на упрямого ребенка, и Грэй не мог удержаться от улыбки, несмотря на серьезность ее вопроса.
– Это входит в мои намерения, – начал он, овладевая лицом, но не в силах погасить смех в глазах. – Но успех дела зависит от очень многих, не только от меня. – Серьезность этого факта стерла последние следы веселья.
– Других членов палаты лордов, – спокойно закончила Лиз.
– А также палаты общин и полиции. Боюсь, понадобится даже поддержка общественного мнения, чтобы положить конец порочной торговле человеческой плотью.
Лиз вопросительно посмотрела на него. Конец торговле человеческой плотью? Это звучало шире, чем описание белого рабства в газетах. Неужели он имеет в виду?..
– Нет. – Грэй прочел ее невысказанный вопрос и снова поразился, что эта необычная девственница знает такое, во что другую не посвятили бы даже в самом абстрактном виде. – Я не ставлю цели уничтожить профессию, существующую с библейских времен. Но я надеюсь сплотить других вокруг задачи прекратить практику насильственной проституции – когда к проституции физически принуждают.
Если бы кто-нибудь раньше сказал Грэю, что однажды он будет беседовать на эту тему со своей женой, он серьезно настаивал бы, что место провидца в бедламе. Однако он начинал привыкать ожидать от Лиз сюрпризов. И – он впервые признался себе, не опасаясь ущерба в своей эмоциональной отстраненности – он нашел замечательно приятным ухаживать за свой собственной женой.
