Вайолет Уинспир - Нежный тиран
— Вырвемся из плена условностей, — добавил он с несколько натянутой улыбкой. — Я так давно дружу с графиней, что вилла стала для меня вторым домом.
Лаури ощущала его беспокойство, когда они шли по прохладной гостиной с мозаичными полами, настенными фресками и огромными напольными вазами с живыми цветами. Спутники достигли арки, за которой начинался сад, и Лаури заинтересовалась тремя перекрещенными пиками, укрепленными над их головами.
— В дни римских завоевателей такие пики считались символом подчинения, — лукаво улыбнулся Максим, проследив за ее взглядом. — Рабыни римлян проходили под ними впереди хозяев, чтобы доказать свою покорность.
— Как интересно. — Стараясь выглядеть непринужденно, Лаури проходила под пиками перед Максимом.
— На острове сохранились древние римские руины, — заметил он, — и пещера на берегу, в которой много столетий назад проходили тайные обряды. Хочешь взглянуть на них?
— Очень.
Каменные плиты были раскалены, а белые стены, отражая поток солнечных лучей, слепили глаза, поэтому Лаури достала из сумочки солнцезащитные очки. Теперь она могла как следует разглядеть спутника и обнаружила, что у него весьма встревоженный вид… похоже, венецианца расстроила сцена на веранде.
— Я должен предупредить, что эти обряды посвящались Афродите, богине любви, — сверкнули его белые зубы на фоне загорелого лица. — Островитяне считают, что в пещере до сих пор живет языческий дух любви и что женщина, оставшаяся там наедине с мужчиной, рискует поддаться чарам Афродиты.
— А что же мужчина? — отважно поинтересовалась Лаури. — На него чары, случайно, не подействуют?
— Я не рискну сказать тебе об этом, особенно после нашей утренней беседы в гондоле.
Его слова и настроение выдавали внутреннюю тревогу, и Лаури невольно поежилась, взглянув на веранду, где Венетта прокричала, что Максим слеп относительно своей дорогой Андреи. Веранда сейчас напоминала шатер из цветов с золотыми пчелами, вьющимися над розовыми и белыми соцветиями, и цикадами, звенящими в такт ее сердцу. Возбужденная, Лаури почти бежала перед Максимом к ступенькам террасы.
— Осторожнее, — предупредил Максим, — ты можешь подвернуть ногу!
«О господи, — подумала Лаури, — дай мне хоть на минуту забыть о моих бесценных балетных ногах!»
С террасы открывался чудесный вид. Пурпурными пятнами выделялись другие острова, а туманная дымка, словно подвенечная фата, растянулась вдоль линии горизонта. Зеленое, как нефрит, море ласкало берег. Под их ногами простирался черный, словно эбонит, песок.
— Впервые вижу черный пляж. — Их тени перекрестились, когда Максим подошел к ней; его шаги, как всегда, были неспешны и бесшумны. Лаури опустилась на колени, поразившись, насколько горячим оказался песок, вобравший солнечные лучи. Девушка зачерпнула горсть и пропустила ее сквозь тонкие белые пальцы. — Как будто размолотый оникс или черный жемчуг, — засмеялась она.
Максим возвышался над ней на фоне солнца, и, взглянув на него снизу вверх, она обратила внимание, что он где-то оставил ее жакет и свой галстук — вероятно, на террасе — и что ворот его рубашки расстегнут.
Так, должно быть, выглядели его отважные предки, приказывающие поднять паруса кораблей, чтобы отправиться в далекое плавание. Те же черные брови, сходящиеся над ни разу не затуманившимися глазами и римским носом, те же губы — строгая верхняя и страстная нижняя.
— Идем! — Он протянул руки, и Лаури позволила ему поднять себя на ноги. Максим резко потянул ее на себя, но Лаури была так легка, что чуть не оказалась в его объятиях. Ее глаза широко распахнулись от неожиданности. Девушка только сейчас особенно ясно осознала, что они здесь одни — на черном берегу с пещерой Афродиты, окруженные ароматом дикой мирты и внимающие тихому, соблазнительному шепоту моря.
— Ты встревожена, — заметил он. — Боишься, что я выполню свою утреннюю угрозу?
Лаури испуганно перевела дыхание, а в следующую секунду ощутила его ладонь на затылке. Девушка вздрогнула и попыталась отвернуться, когда его губы оказались у ее лица. Она еще никогда в жизни не была так напугана и поэтому замерла, чувствуя, как его теплое дыхание согревает ей щеку.
— Я для вас лишь игрушка, с помощью которой вы рассчитываете отомстить, — выдохнула она.
— Что ты хочешь сказать? — Максим заставил спутницу взглянуть на него, и она увидела вспышку гневного пламени в глубине темных глаз. Тонкие пальцы сжались на ее волосах.
— В-вы были рассержены перед ленчем, — еле слышно прошептала Лаури. — Потому что Венетта сказала вам…
— Что же сказала Венетта? — Его голос был тих и спокоен.
— Вы знаете лучше меня. — Голос Лаури тоже был тих, но дрожал.
Сильные руки сжались вокруг ее талии, и она почувствовала биение его сердца.
— Пожалуйста, не мучайте меня, — взмолилась она.
В темных глазах мелькнула опасная искорка, и Лаури уже почти не надеялась, что Максим пощадит ее, избавив от насмешливого и постыдного поцелуя.
— Ты считаешь меня дьяволом? — каким-то странным тоном спросил он.
— Сейчас — да. — Лаури уже не выбирала слов; она мечтала только об одном — освободиться от его рук.
— Значит, ты жалеешь, что приехала в Венецию танцевать у меня?
— Разве вы мне позволите теперь вернуться в Англию? — вспыхнула она.
— Нет, я не бросаю начатого на полпути. — Максим с мягкой улыбкой легонько коснулся губами ее щеки и отпустил Лаури. — Я обещал показать тебе пещеру Афродиты — пойдем, если ты не боишься остаться наедине с дьяволом в таком месте.
— Это и есть пещера? — Лаури подбежала к нескольким причудливо отесанным скалам у проема в утесе.
Камни были темны, словно оцепеневшие драконы, оставленные охранять языческие секреты пещеры; она довольно долго пробиралась через заросли ежевики и дикой мирты, чтобы оказаться у входа в пещеру.
Лаури сняла темные очки и, как только кусты ежевики зашелестели за ее спиной, шагнула в большой каменный мешок.
— Магия зарождалась в каменных пещерах. — Максим озирался по сторонам. — В подобных местах старые колдуньи предсказывали будущее и продавали любовные зелья юным девушкам.
— Вы верите в чудеса, синьор?
Солнечные лучи почти не проникали внутрь, и Лаури почувствовала на щеке легкий ветерок, словно прикоснулась к паутине. Сквозняк холодил ей ямочку под скулой — место, до сих пор горящее от поцелуя Максима.
— Я верю, что людскими судьбами управляют глубокие неведомые нам силы, — ответил он. — Но под волшебством ты, вероятно, имела в виду нимф и маленьких зеленых человечков, твердящих злобные заклинания, вредящие человеку?
